Мы - в обложке

От первопечатного «Апостола» (1564 г.) до изданий 20 — 30-х годов прошлого века историю нашей страны в книгах пытаются представить авторы «Библиохроники», готовящейся к печати в наступившем году. Издание выросло из двух выставок в Германии и России и подготовленных к ним каталогов: «Старая русская книга» и «XX век. Мы — в обложке» 

Cоздала «Библиохронику» группа авторов: Сергей Венгеров, Алексей и Вера Невские, Мария Чапкина под руководством крупнейшего российского библиофила Алексея Венгерова. Доктор технических наук, специалист в области авиации Алексей Анатольевич внес в труд присущие точной науке глубину и системность.

«Библиохроника» не претендует ни на абсолютную полноту анализа, ни на научность исследования.

— Наша задача скорее в том, — рассказывает Венгеров, — чтобы не дать затухнуть интересу к старой книге и по мере сил возродить его у поколений, идущих нам на смену.

«Огонек» публикует несколько коротких эссе из «Библиохроники» о книгах, возможно, пока не известных нашему читателю.

Генерального штаба полковник Искрицкий. Генерального штаба полковник Скалон 5-й. Памятная книжка для офицеров в поле (1848 год)

Написанная двумя полковниками Генерального штаба и «удостоенная всемилостивейшего воззрения Его Императорского Величества» Николая I «Памятная книжка для офицеров в поле» содержит «те предметы, которые более или менее должны быть в памяти, но нередко ускользают и от самого опытного и знающего свое дело офицера». Иначе говоря, «Памятная книжка» — это краткий справочник, составленный из таких, к примеру, разделов, как «Рекогносцировка местности», «Сравнительная таблица путевых мер», «Нижний предел вечных снегов», «Сведения из артиллерии», «О числе обоза при войсках полагаемом», «Сигналы на рожке» и др.

Особо выделены «практические сведения». К таковым относятся, например, данные о скорости движения войск в походе. В частности, указывается, что «галопом кавалерия может скакать в продолжение шести минут, не изнурив лошадей; при этом лошадь проскакивает в 1 минуту 500 шагов, значит, в течение 6 минут она пройдет 3000 шагов, или 2 версты». Здесь же говорится о пехоте, которая «в походе движется обыкновенно вольным шагом, в прохладную погоду проходит в 1 минуту 100 шагов, или 4 версты в час, но в жару или по дурной дороге не может сделать в час более 3 или 2 1/2 верст». Следом помещен «приблизительный способ определить отдаление движущихся войск»: «На расстоянии 2000 шагов в пехоте ничего нельзя открыть, кроме одного блеска ружей; в кавалерии же приметны ряды, но весьма неясно. В 1500 шагах можно отличить пехоту от кавалерии. В 400 шагах приметен человек с ружьем и ремни, ежели они белые. В 300 шагах латунь на кивере и суме приметна. От 150 до 100 шагов можно распознать лицо и виден цвет волос». Заключает «практический» раздел «сравнение сил человека и лошади», где сказано: «Поденщина (т е. работа в течение дня) как человека, так и лошади не должна превосходить 10 часов труда. Работа непродолжительная, но сопряженная с чрезмерными усилиями истощает их. Принимая среднюю силу человека за единицу, опытом доказано, что одна лошадь может нести столько, сколько 6 человек, а везти сколько 8. Человек истощает бесполезным образом 2/3 силы лошади, на которой он сидит».

«Памятная книжка» еще долгое время использовалась для обучения молодых офицеров русской армии. Подтверждением этому служит редкостный экземпляр: издание первоначально принадлежало великому князю Александру Николаевичу, будущему императору Александру II, а затем цесаревичу Алексею, сыну Николая II.

Согласно издавна установившемуся порядку наследник российского престола с детства обучался военному делу. Так, уже в шесть лет воспитание Александра Николаевича было поручено боевому офицеру, отличившемуся при Аустерлице, — капитану К К. Мердеру. Определяя учебную программу сына, Николай I писал тогда: «Он должен быть военным в душе, без чего он будет потерян в нашем веке». Семи лет великий князь имел чин корнета, в одиннадцать командовал ротой, в четырнадцать заменил командира взвода во время учений 1-го Кадетского корпуса. Однако в историю Александр II вошел прежде всего как реформатор.

Пятый, младший, ребенок последнего русского императора великий князь Алексей родился 30 июля 1904 года.

Уже в день своего рождения цесаревич Алексей, как тогда было принято, стал шефом лейб-гвардии Финляндского и Атаманского имени Его Высочества полков, атаманом всех казачьих войск, полтора года спустя — шефом 4-й имени Его Высочества батареи Гвардейской Конно-артиллерийской бригады. «Памятная книжка для офицеров в поле», без сомнения, являлась одним из учебных пособий, по которому он осваивал «азы» военной науки.

Василий Головнин. Записки в плену у японцев (1851 год)

Эти записки можно без преувеличения причислить к бестселлерам XIX века. Уже в первые годы после выхода

в свет они выдержали несколько переизданий на родине и были переведены на основные европейские и японский языки. Ими зачитывались К Н. Батюшков и А А. Бестужев.

И А. Гончаров использовал их как образец в работе над «Фрегатом «Паллада». По рекомендации Л Н. Толстого они были переработаны для народного чтения и вышли под заглавием

«О том, как русских японцы в плену держали». Столь устойчивая популярность книги определялась не только занимательностью сюжета и живостью изложения, но и несомненным читательским интересом к судьбе автора — боевого офицера, путешественника, ученого.

Василий Михайлович Головнин происходил из дворян Рязанской губернии. Мальчик рано осиротел, и родственники отдали его в Морской кадетский корпус. Еще не окончив курс наук, 14-летним он в 1790 году на корабле со звучным названием «Не тронь меня» уже участвовал в сражениях против шведов.

В 1793 году Василий Головнин был произведен в офицеры, и началась его морская карьера: 1795 — 1800 годы — находился в плавании у берегов Англии; 1802 — 1806 годы — служил волонтером на английском флоте, где его отметил адмирал Нельсон, плавал в Средиземном море, у берегов Африки, в Атлантическом океане; 1806 год — стал командиром шлюпа «Диана»; 1807 — 1809 годы — искал новые земли вблизи русских колоний в Америке; 1811 год — получил предписание составить карты и описания Южных Курильских островов. Именно там во время работ у острова Кунашир Головнин и его подчиненные — 2 офицера и 4 матроса — были захвачены в плен.

Обвиненные в шпионаже, русские моряки более двух лет удерживались в Японии. У них были изъяты личные вещи и бумага. Однако Головнин изобрел собственный способ вести «журнал»: завязывая узелки из разноцветных ниток, надерганных им из одежды. Именно этот «дневник заключенного» лег в основу «Записок в плену у японцев», которые Василий Михайлович принялся писать в 1814 году, вернувшись в Петербург. О причинах, заставивших его взяться за перо, он сказал в предисловии к первому изданию своей книги: «Не нужно распространяться о том, сколь мало Япония известна в Европе, хотя было время, когда японцы, не имея понятия о корыстолюбии европейцев, допускали их в свое государство».

Без раздражения и обиды, естественных в его положении, напротив, с живым доброжелательным интересом пленный русский моряк рисует портреты и картинки из жизни своих тюремщиков, отмечая их сдержанность, мужество, трудолюбие. «Японцы одарены удивительным терпением, — пишет Головнин.- Каждый из своих вопросов повторяли они по два и по три раза, стараясь всеми мерами, чтобы переводчики мысли их нам, а ответы наши им переводили со всякою точностью. Иногда по часу и более занимал их один какой-нибудь вопрос. Но, невзирая на такое беспокойство, они не показывали ни малейшего неудовлетворения».

О впечатлении, которое книга произвела на читателей, пожалуй, лучше всего сказал поэт-декабрист, соученик Пушкина по Царскосельскому лицею В К. Кюхельбекер. В 1832 году, находясь в тюрьме, он записал в «Дневник»: «И по слогу, и по содержанию одна из самых лучших книг на русском языке. Читая Головнина, нельзя не полюбить японцев, несмотря на их странности».

Дальнейшая карьера Головнина складывалась в целом удачно. В 1817 — 1822 годах он совершил кругосветное путешествие. Затем был назначен помощником директора Морского корпуса. В 1823 году стал генерал-интендантом флота. За 8 лет, которые он провел на этом посту, были построены 26 линейных кораблей, 21 фрегат, 2 шлюпа и много мелких судов.

Василий Михайлович Головнин умер от холеры в 1831 году. Его именем названы залив в Беринговом море, пролив на Курильских островах, мыс в Америке и гора на Новой Земле.

Мужчина и женщина (1911 год)

В России начала ХХ века три «пудовые» тома с завораживающе непритязательным названием «Мужчина и женщина» и многочисленными, шокирующими своей откровенностью иллюстрациями, отпечатанными на великолепной мелованной бумаге, воспринимались публикой как полный свод знаний о самых различных (в том числе и наиболее интимных) сторонах жизни человека.

Этот фундаментальный труд, подготовленный группой немецких медиков, историков и социологов, выдержал несколько переизданий в различных странах Европы. В России он был переведен и дополнен «местными» материалами группой специалистов под руководством профессора А С. Догеля и «женщины-врача» А Н. Шабановой. Само определение «женщина-врач», демонстративно вынесенное на титульные листы и в оглавление, подчеркивало равноправие полов не только при подготовке данного издания, но и в жизни, чему по сути дела и был посвящен трехтомник.

В начале ХХ века решение «женского вопроса» по-прежнему оставалось актуальным как для Старого, так и для Нового света. Притушить накал страстей, дать отношению между полами научное описание и объяснение — такова была главная задача авторов книги. Каждый том издания имел свою тематику. Первый рассматривал мужчину и женщину «физиологически», о чем говорят названия разделов: «Половая жизнь мужчины», «Мужчина в супружеской жизни», «Мужчина в положении отца», «Мужчина в положении холостяка», «Мужчина в старости», «Половая жизнь женщины», «Женщина-мать», «Старая дева» и т д.

Во втором томе исследовался институт брака и сопутствующие ему явления. Древнейший из союзов, связующих мужчину и женщину, препарировался и изучался в самых разных ракурсах, таких, как «Культурная история брака», «Гигиена брака», «Дети и брак», «Внебрачные половые отношения», «Кокотки и куртизанки», «Проституция», «Зарабатывающая деятельность и брак».

Третий том объединял «социальные» главы, в которых описывались условия существования представителей обоих полов в различных слоях общества (от аристократии и буржуазии до рабоче-крестьянской среды). Здесь же трактовались «общественно значимые» темы: «Мужчина и женщина дома», «Мужчина и женщина в трудовой жизни», «Отношение полов среди различных наций».

Однако до «отношения полов» большинство читателей попросту не доходило, обыкновенно останавливаясь на первом, самом скандальном из томов, получившем такую репутацию благодаря помещенным в нем откровенным фотографиям «ню» с обстоятельными подписями: «Немецкая девушка с красивой фигурой и серьезным выражением лица», «Тип «Дьявольская красота», «Прекрасно сложенная венка 21-го года со следами рахита на нижних конечностях», «Молодая женщина с вяло повисшими грудями, отвислым животом и явственными рубцами после первой беременности» и т п.

Попытка просвещенного противостояния «мужскому шовинизму» дала прямо противоположный результат: чрезвычайно популярный в разновозрастных мужских компаниях первый том, как правило, залистывался (но не зачитывался) до дыр. (Поклонники И. Ильфа и Е. Петрова помнят, что именно эту «сокровищницу мысли» вынес из огня, уничтожившего Воронью слободку, Васисуалий Лоханкин, и что именно о ней была сказана бессмертная фраза: «Спасти успел я только одеяло, и книгу спас любимую притом».) Вот почему весь комплект в хорошей сохранности в наши дни встречается крайне редко.

Николай Евреинов. История телесных наказаний в России (1913 год)

Драматург, режиссер, историк и теоретик театра, эстет, преклонявшийся перед Оскаром Уайльдом, пианист, учившийся у Н А. Римского-Корсакова и А К. Глазунова, глашатай идеи «театрализации быта», работавший с В Э. Мейерхольдом, М М. Фокиным и Н Ф. Балиевым, одна из ключевых фигур богемного Петербурга 1910-х годов, постановщик величественного по своим масштабам многотысячного зрелища «Взятие Зимнего дворца», зачинатель советского революционного театра, эмигрант, окончивший свои дни в Париже, предтеча «театра абсурда» и психодрамы второй половины XX века, Николай Николаевич Евреинов должен был стать юристом. В 1892 — 1901 годах он учился в Петербургском училище правоведения, которое окончил с серебряной медалью и чином титулярного советника, а затем тринадцать лет служил в Министерстве юстиции и Министерстве путей сообщения.

«История телесных наказаний в России», напечатанная Евреиновым в 1913 году, — его выпускное сочинение-реферат, «переработанное и дополненное». Свое желание опубликовать давнюю студенческую работу автор объяснил неизменной для России актуальностью затронутой им темы: «Вся жизнь народа проходила под вечным страхом истязания: пороли родители дома, порол учитель в школе, порол помещик на конюшне, пороли хозяева ремесел, пороли офицеры, становые, волостные судьи, казаки. И, конечно, эти стоны не могут пройти бесследно в истории русского народа для тех, в чьих жилах до сих пор течет кровь озверевших, униженных, кровь притупевших от долгого позора, кровь пугливых не столько перед муками совести, сколько перед мукой физической. Отмена телесных наказаний не ознаменовала отмену привычки и страсти к ручным расправам. Пробегая мрачные страницы истории телесных наказаний, мы убеждаемся с каждой строкой, что из бездны не выкарабкиваются сразу и что переход от тьмы к свету невозможен без промежутка ослепления».

Между тем написанный из самых высоких побуждений труд местами напоминает пособие начинающего экзекутора, особенно там, где речь идет о различных способах истязаний и орудиях пыток: «Кнут состоял из толстой деревянной рукоятки, к которой прикрепляли упругий столбец из кожи с кожаной петлей на конце. К этому концу привязывали хвост, сделанный из широкого ремня толстой сыромятной кожи, согнутой вдоль наподобие желобка и так засушенной. Иногда конец хвоста заостряли; он был твердый, как кость, при ударе рассекал кожу и вонзался в тело. Но от крови ремень скоро размягчался; потому после нескольких ударов кнут меняли. Иногда вместо одного ремня на конце привешивали три. Наказывали кнутом различно: били просто, били на козле, били в проводку по торгам. В первом случае преступник обхватывал руками шею и ложился на спину помощника палача; этот помощник крепко держал наказываемого за руки. Ноги преступника связывала веревка, конец ее держал другой помощник, становившийся лицом к первому. Палач, или кнутовой мастер, отходил от преступника шага на три, припрыгивал и со всего размаха рассекал спину».

Не менее подробные описания имеются и в других разделах исследования: «Сечение рук и пальцев», «Резание носов и ноздрей», «Батоги», «Клеймение», «Закапывание», «Подвешивание за ребро», «Заливание горла металлом»...

Охота в Беловежской Пуще (1861 год)

Беловежская Пуща — территория площадью 1076 кв. км, традиционно изобилующая живностью: зубрами, лосями, кабанами, волками, лисицами, косулями, глухарями, рябчиками, тетеревами. Была присоединена к Российской империи после третьего раздела Польши. В 1803 году получила статус царского заказника. В 1831 году к Пуще присоединили Свислочскую дачу, конфискованную у польского дворянина Тышкевича за участие в антирусском восстании.

Однако настоящая большая царская охота пришла в Беловежскую Пущу только осенью 1860 года. Она была приурочена к важным для России переговорам с Австрией и Пруссией. Сегодня подобное мероприятие назвали бы «встречей без галстуков».

В ночь с 5 на 6 октября 1860 года в Беловежскую Пущу прибыли император Александр II, герцог Саксен-Веймарский, принцы Карл и Альберт Прусские, Август Вюртембергский, Фридрих Гессен-Кассельский и многочисленная свита. Высочайших особ встретили праздничным фейерверком.

Еще задолго до этого тысячи загонщиков начали устраивать облавы и сгонять в специально огороженный зверинец зубров, лосей, серн, кабанов, лисиц. Для стрельбы подготовили двенадцать огневых точек-галерей, замаскированных ветвями. Одна из них предназначалась российскому императору, пять — австро-германским принцам, остальные — свите.

6 октября на рассвете по сигналу Александра II загонщики погнали зверей к линии огня. Выстрелы не смолкали до четырех часов вечера. В тот день были убиты 44 зверя, в том числе 16 зубров и 4 кабана. Добычу императора составили 4 зубра и 1 кабан. Вечером хозяин и гости обедали под музыку в исполнении оркестра Великолуцкого пехотного полка.

7 октября охота продолжилась. Были убиты еще 52 зверя. На долю императора достались 6 зубров.

В 1861 году по распоряжению министра государственных имуществ был выпущен роскошный иллюстрированный альбом, посвященный Беловежской охоте минувшего сезона. Весь тираж — 50 экземпляров — предназначался для подарков ее участникам. Иностранным гостям были отпечатаны несколько экземпляров на французском языке.

Проиллюстрировал издание присутствовавший на охоте почетный академик Российской Академии художеств Михаил Александрович Зичи (1827 — 1906). Венгр по национальности, Зичи, тогда еще Михай, учился в Будапеште и Вене. В 1847 году приехал в Россию и был приглашен учителем рисования к великой княгине Екатерине Михайловне. В 1859 — 1873 и 1883 — 1906 годах являлся придворным живописцем русских императоров.

За свою жизнь Зичи оформил множество книг, однако «Охота в Беловежской Пуще» — одна из самых больших его удач. Это неудивительно: ведь еще в молодые годы Михай Зичи приобрел известность как талантливый художник-анималист.

Алексей Ремизов. Что есть табак (1908 год)

Это одно из наименее доступных широкой публике произведений А М. Ремизова. Написанное, как указывает сам автор, на святках 1906 года, оно увидело свет два года спустя, причем его тираж составили всего лишь 25 именных экземпляров. История создания этой редкостной книги настолько своеобразна, что следует рассказать о ней подробнее.

Началась она зимой 1905 года. К этому времени Ремизов был уже хорошо известен в литературных кругах. Купеческий сын, он окончил 4-ю московскую гимназию и Александровское коммерческое училище, поступил на естественное отделение математического факультета Московского университета, но завершить обучение не смог, так как был арестован за революционную деятельность и выслан в Пензу. За Пензой последовали Усть-Сысольск и Вологда, город, который сосланные называли Северными Афинами из-за обилия находившихся там против своей воли ученых, литераторов, философов. Вернувшись в 1905 году в Петербург, Ремизов занял пост управляющего делами журнала «Вопросы жизни», что позволило ему познакомиться со многими столичными знаменитостями — А А. Блоком, В В. Розановым, З Н. Гиппиус, Г И. Чулковым и др. Как-то раз один из таких новых знакомцев Ремизова, художник К А. Сомов, повстречался Алексею Михайловичу на Невском проспекте, остановил его и сказал:

— Непременно в пятницу жду. Буду показывать пенис Потемкина.

Сомов поведал Ремизову, что восковый пенис Потемкина был сделан по воле Екатерины II для назидания обмельчавшему потомству в точном размере со всеми отличительными подробностями, включая родимое пятно у «ствола расширения». Слепок хранился в запасниках императорского Эрмитажа, недоступный для публичного обозрения, в специальном ларце «в размер скрипичного футляра». О необычной реликвии Сомову рассказал его отец, старший хранитель Эрмитажа, автор каталога эрмитажной картинной галереи Андрей Иванович Сомов (1830 — 1909). С огромным трудом Константин Андреевич упросил отца взять «драгоценность» домой на один вечер и вот теперь собирал друзей для тайного просмотра.

Тайну, конечно, обеспечить не удалось: слухи распространились далеко за пределами узкого круга посвященных — даже из Москвы специально приехал взглянуть на диковинку прослышавший о ней И Д. Сытин. Однако допущены были лишь избранные: А Н. Бенуа, М В. Добужинский, Е Е. Лансере, С П. Яремич, В В. Розанов, С П. Дягилев. Присутствовавшие там же жены приглашенных даже не догадывались об истинной причине сборища: мужчины под различными предлогами удалялись в комнату, где находился таинственный ларец.

Много лет спустя Ремизов вспоминал: «А там — было тесно. А над ларцом хозяйничал сам хозяин. Розанов, ничего не видя и не слыша, весь — в ларец, он протиснулся ближе и не вообразишь. И когда раскрыли ларец и обнаружилось розовое, как миндальные цветы, «трудновынимающееся», и потянуло каким-то сладким и вощаным, Розанов полез руками. И тут случилось то, чего так боялся Андрей Иванович Сомов: пальцы ли Розанова, дыхание ли любопытных, а сковырнули-таки родинку у «ствола расширения». На коленях ползали около стола перед ларцом, не от усердия, а в поисках этой родинки. И что-то было найдено, и крапинкой присажено у «расширения». В то время я изучал апокрифы, и у меня было целое собрание сказаний о происхождении табака. Особенно одно поразило меня — «слово святогорца» — табак выводился из такого вот потемкинского орудия. «А что если написать мне такую отреченную повесть, а Сомову проиллюстрировать по наглядной натуре? К А. Сомов согласен. Он как образец возьмет потемкинское».

Вскоре стилизованная под апокриф «повесть древнего старца Гоносия «Что есть табак» была завершена. Как и положено апокрифу, «гоносиева повесть» о происхождении табака повествует о «старом-престаром монастыре», «стоявшем на Судимой горе, на самой-самой плеши. И многое множество монахов и чернецов спасалось на Судимой горе». Но однажды появился среди них монах Саврасий. «И ни единой твари откровения не было, что под видом смиренника поселился в монастыре сам Диавол». Вскоре Саврасий стал смущать братию тем, что выходил на открытое место и ложился, спустив штаны, на огородную грядку, выставляя «эти самые свои части на припек», и так лежал, усеянный мухами, которые во множестве садились ему на пах. И так продолжалось, пока не прибыла в монастырь Богородица, Царица небесная. И во время службы, которую она вела, попытался выбраться Саврасий из храма и разбился. «И полилось нечто дегтем, — ни рожек, ни ножек, единственно одни уды в этом дегтю среди церкви плавают, и такие огромные, на удивление». Закопали эти уды, но и тут Диавол не оставил в покое обитель. «По весне зацвела могила цветом невиданным, и такое пошло благовоние по всей плеши горной, что многие брали листы и, просушив их, воскуривали в утешение, многие толкли цвет в ступах и нюхали, и многие уносили корень и семена в страны дальние, сохраняя и распространяя как драгоценный дар Господа». Но было монастырю видение: Ангел Господень разъяснил всю подмену. «И устремились братия и все богомольцы»: могилу разрыли, уды пожгли, «но как ни изводили цвет и не вытравливали корень — где в другом месте, а покажется зловонный и цветет и распускает благовоние. И пошел с тех пор табак от востока до запада, смердя рты, одевая зубы смолой, разводя грех и соблазн, творя дела Диавола, как первый друг и пособник начинаний диавольских — всем грехам пастух».

По утверждению А М. Ремизова, 25 экземпляров повести без обозначения типографии были изданы С Н. Тройницким, который «сам всем разнес и успокоился. Но не так оно было, какой там шито-крыто, слава о «Табаке» сейчас же разнеслась по всему Петербургу: тому, кто не видал потемкинского в ларце, любопытно было взглянуть на сомовскую копию».

О происхождении моей книги о табаке. Что есть табак (1983 год)

Если каждый из двадцати пяти экземпляров первого издания повести А М. Ремизова «Что есть табак» (Санкт-Петербург, 1908) можно отнести к очень редким, то единственный корректурный экземпляр, оставшийся от попытки ее переиздания на заре советской власти — это уже уникум.

Предполагалось, что и второй тираж книги будет библиофильским, но значительно большим по сравнению с первым выпуском: 333 нумерованных экземпляра, из них 25 раскрашенных от руки. Сомов разработал новое оформление повести, даже были изготовлены клише, оставалось только утвердить макет, но вмешался случай. Вот как об этом рассказывал сам А М. Ремизов: «Посланный из типографии с клише задумал позабавить каких-то своих товарищей: развернул пакет и при всей честной публике показал потемкинский пенис. Кто удивился, кто ахал и хохотал. А проходили какие-то из фабричной инспекции. «Что за безобразие? Куда и зачем?» Посланный только мог сказать: «Из типографии в Госиздат, к товарищу Ионову». А на другой день к Ионову «делегация от баб»: «Как это так, — говорят, — нашим детям нет бумаги для учебников. А на пенисы находится». И пошли крыть. Ионов попробовал было вступиться за бумагу, что на таких бумагах учебники не печатают, и бумаги-то такой на книгу не набрать — обрезки. Да с бабами нельзя сговориться. «Пускай утихнет». Так на утих и отложили издание».

В 1983 году в Париже в количестве 100 нумерованных экземпляров вышла книга А М. Ремизова «О происхождении моей книги о табаке. Что есть табак». Ее издатель, Г В. Чижов-Холмский, долгие годы был дружен с писателем, и по его просьбе Алексей Михайлович записал невероятную историю двух изданий «повести старца Гоносия».

На фотографиях:

КАЖДОЙ КНИГЕ В «БИБЛИОХРОНИКЕ» ПОСВЯЩЕН МАЛЕНЬКИЙ, ДВУХСТРАНИЧНЫЙ ОЧЕРК. ЕСТЬ ТУТ И УНИКАЛЬНЫЙ СИНОДИК — РЕЕСТР ЛУЧШИХ ИЗ РАЗОРЕННЫХ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНОЙ И РЕВОЛЮЦИЕЙ БИБЛИОТЕК. ВООБЩЕ ЖЕ АВТОРЫ КОНСТАТИРУЮТ, КРОМЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ, ЕЩЕ ОДНУ УБИЙСТВЕННУЮ ДЛЯ РОССИЙСКИХ КНИГ ВОЛНУ — МАКУЛАТУРНУЮ КАМПАНИЮ 70-Х ГОДОВ ПРОШЛОГО ВЕКА

«ИСТОРИЯ ТЕЛЕСНЫХ НАКАЗАНИЙ В РОССИИ» САМА НЕ ИЗБЕЖАЛА ПРЕСЛЕДОВАНИЙ И КАЗНЕЙ: ЕЕ ИЗЫМАЛИ ИЗ СОВЕТСКИХ БИБЛИОТЕК И УНИЧТОЖАЛИ ВМЕСТЕ С ДРУГИМИ КНИГАМИ ЛИТЕРАТОРОВ И УЧЕНЫХ-ЭМИГРАНТОВ

В материале использованы иллюстрации, предоставленные авторами «БИБЛИОХРОНИКИ»

Журнал "Огонёк" №1 от 11.01.2004, стр. 12