Гомерова Илиада (1787 год)

Ермил Костров

Если в начале XIX века, выстраивая литературную иерархию, поэтов сравнивали с предшественниками: Ломоносовым, Сумароковым, Державиным, Тредиаковским, то XVIII век ориентировался чаще всего на античные образцы.

В Ермиле Ивановиче Кострове современники видели Гомера. А.В. Суворов, прочитав костровскую «Эпистолу Суворову-Рымникско-му на взятие Варшавы», отблагодарил автора суммой в 1000 рублей и поэтическим посланием с такими строками:

Вергилий и Гомер, о если бы восстали,
Для превосходства бы твой важный слог
                                                        избрали.

Высокий образ поэта-одописца заметно снижали жертвы Бахусу, часто приносимые Костровым, но и в сатирических стихах, ему адресованных, непременно присутствует имя древнегреческого певца, как, например, в эпиграмме Державина:

Весьма злоречив тот, неправеден и злобен,
Кто скажет, что Хмельнин Гомеру не подобен:
Пиита огнь везде, и гром блистает в нём,
Лишь пахнет несколько вином.

Родившись в семье сельского дьячка, Костров учился в Вятской духовной семинарии, затем, перебравшись в Москву, в Славяно-греко-латинской академии и завершил образование в Московском университете, где получил степень бакалавра. В 1782 году при покровительстве И.И. Шувалова он был зачислен в штат Московского университета «университетским стихотворцем», в обязанности которого входило сочинение стихов на торжественные случаи.

Помимо одической поэзии, воспевавшей славу Екатерины Великой и подвиги её сподвижников, Костров занимался переводами. «Тактика» Вольтера, «Золотой осел» Апулея, поэмы Оссиана стали заметным явлением в отечественной словесности.

«Гомерова Илиада» - первый русский стихотворный перевод знаменитого произведения, ранее известного в России если не по оригиналу, то по неудачным прозаическим пересказам, выполненным К.А. Кондратовичем и П.Е. Екимовым.

Архаичный, на взгляд современного читателя, изобиловавший славянизмами перевод Кострова был восторженно встречен современниками. Несомненной удачей считалось воспроизведение античного гекзаметра с помощью рифмованного александрийского стиха:

Воспой Ахиллов гнев божественная муза,
Источник Грекам бед, разрыв меж них союза,
Ceй гнев, что много душ Геройских в ад
                                                                предслал,
В корысть тела их псам и хищным птицам дал...

Костров успел перевести лишь девять песен «Илиады», шесть из которых вошли в издание 1787 года. Остальные песни, найденные после смерти поэта в его бумагах, опубликовал журнал «Вестник Европы» в 1811 году.

Четверть века спустя вышел другой перевод «Илиады» - Н.Й. Гнедича. Новому «преложителю» Гомера так нравилась работа Кострова, что поначалу он хотел её просто продолжить, но затем отказался от этого намерения, решив, что только гекзаметр может передать «божественную» эллинскую речь:

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий
                                                                   соделал:
Многае души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер их в корысть
Птицам окрестным и псам плотоядным.

В начале XIX века костровский перевод входил в обязательный курс большинства учебных заведений, а самого Кострова ставили в один ряд с крупнейшими поэтами Европы. Так, в 1814 году лицеист Александр Пушкин в своем первом программном произведении «К другу стихотворцу», перечисляя умерших в нищете великих писателей, называл Камоэнса, Руссо, Кострова и предрекал им «гремящу славу». В одной из последних статей Пушкин напишет: «Ломоносов, Херасков, Державин и Костров успели обработать наш стихотворный язык».

На титульном листе описываемого экземпляра владельческая надпись орешковыми чернилами «А. Пушкин», имеющая определённое сходство с почерком Пушкина.

Костров Ермил Иванович (около 1750-1796)
Гомерова Илиада, переведённая Ермилом Костровым. Во граде с. Петра, [типография Шнора], 1787. [6], 210, [1] с. В цельнокожаном переплёте конца XVIII века. 24x19 см. На титульном л. владельческая надпись орешковыми чернилами: «А.Пушкин» (?).