Первая отдельная книга Кондратия Фёдоровича Рылеева, «Думы», увидела свет в одной из лучших московских типографий Семёна Селивановского в марте 1825 года. Сам автор предпослал ей такое посвящение на отдельном шмуцтитуле: «Его / Высокопревосходительству / Николаю Семеновичу / Мордвинову, / с глубочайшим уважением / посвящает / Сочинитель». И это не случайно. Граф Н.С. Мордвинов (1754-1845), флотоводец и государственный деятель, первый в истории России морской министр, председатель Вольного экономического общества, имел репутацию самого либерального чиновника в царском правительстве.
Большая часть «Дум» уже печаталась ранее в различных периодических изданиях и литературных альманахах. Всего автор включил в сборник двадцать один поэтический текст: I. Олег Вещий; II. Ольга при могиле Игоря; III. Святослав; IV. Святополк; V. Рогнеда; VI. Боян; VII. Мстислав Удалый; VIII. Михаил Тверской; IX. Димитрий Донской; X. Глинский; XI. Курбский; XII. Смерть Ермака; XIII. Борис Годунов; XIV. Димитрий Самозванец; XV. Иван Сусанин; XVI. Богдан Хмельницкий; XVII. Артемон Матвеев; XVIII. Петр Великий в Острогожске; XIX. Волынский; XX. Наталия Долгорукова; XXI. Державин.
Говоря о структуре и замысле этой книги, известный литературовед А.С. Янушкевич писал: «Строго выдержанный хронологический принцип, а это фиксировалось в специальных прозаических справках, предпосланных каждому поэтическому тексту, способствовал воссозданию истории русского героизма на протяжении почти десяти веков. В этом смысле “Думы” Рылеева - своеобразная поэтическая “История государства Российского” в лицах, поэтическая летопись подвигов русских героев. Полководцы, древнерусские князья, поэты, цари и их сподвижники, мужчины и женщины передают из рук в руки эстафету гражданского мужества. <...> Сам жанр думы Рылеев вёл от национальных славянских корней, соотнося их с украинскими “думками”, польскими историческими песнями <...>. Но очевидно, что сами формулы рефлексии рылеевских героев: “стояла... с думою унылой”, “в нём думы думами сменялись”, “сидел Ермак, объятый думой”, “прошедшее... тревожной оживлялось думой”, “в нём мрачные кипели думы”, “какой-то думой омрачён” - указывают на прямую связь жанра с формой элегического раздумья. Сердцевиной каждой из 21 дум становится монолог героя, его размышление о своей судьбе и судьбе отчизны. Драматическая ситуация, в которой оказываются герои (темница, ссылка, ночь накануне казни, предсмертные страдания, ранение, измена и предательство), придает напряжённость и страстность чувствам и словам».
И выбор сюжетов, и гражданский пафос текстов выдавали политические пристрастия автора - одного из руководителей Северного тайного общества, впоследствии, после неудавшейся попытки государственного переворота 14 декабря 1825 года, получившего название декабристского. Книга имела посвящение «Его высокопревосходительству Николаю Семёновичу Мордвинову», адмиралу, в прошлом - морскому министру, видному вельможе, имевшему репутацию либерала, которого заговорщики, в случае успеха восстания, планировали ввести в состав Временного правительства.
В опубликованном авторском предисловии говорилось, что стихотворцем двигало «желание славить подвиги добродетельных или славных предков». Но было и другое предисловие, цензурой не пропущенное, где Рылеев писал: «Цель моя - распространить между простым народом нашим, посредством дум сих, хотя бы некоторые познания о знаменитых деяниях предков, заставить его гордиться славным своим происхождением и ещё более любить родину свою... Моё намерение - пролить в народ наш хотя каплю света».
Если сам автор сравнивал свои «думы» с «каплями света», то это был свет на пути к свободе отечества от рабства - внешних завоевателей и собственных тиранов:
Не тот отчизны верный сын,
Не тот в стране самодержавья
Царю полезный гражданин,
Кто раб презренного тщеславья! <...>
Но тот, кто с гордыми в борьбе,
Наград не ждёт и их не просит,
И, забывая о себе,
Всё в жертву родине приносит, <...>
Повсюду честный человек,
Повсюду верный сын отчизны,
Он проживет и кончит век,
Как друг добра, без укоризны.
Отношение современников к книге было различным. В мае 1825 года А.С. Пушкин писал Рылееву: «Что сказать тебе о “Думах”? Во всех встречаются стихи живые... Но вообще все они слабы изобретением и изложением. Все они на один покрой: составлены из общих мест (Loci topici). Описание места действия, речь героя и - нравоучение. Национального, русского нет в них ничего, кроме имен (исключаю “Ивана Сусанина”, первую думу, по коей начал я подозревать в тебе истинный талант)». Сам Рылеев также говорил: «Чувствую сам, что некоторые думы так слабы, что не следовало бы их и печатать в полном собрании. Но зато убежден душевно, что Ермак, Матвеев, Волынский, Годунов и им подобные хороши и могут быть полезны не для одних детей».
Литературный сотрудник Рылеева, также участвовавший в деятельности тайного общества, А.А. Бестужев-Марлинский утверждал: «Рылеев, сочинитель дум или гимнов исторических, пробил новую тропу в русском стихотворстве, избрав целию возбуждать доблести сограждан подвигами предков».
П.А. Вяземский, еще 3 июля 1822 года ознакомившись с первыми думами, делился впечатлениями с А.И. Тургеневым: «У этого Рылеева есть кровь в жилах, и “Думы” его мне нравятся». Чуть позже он писал Бестужеву и Рылееву: «С живым удовольствием читаю я “Думы”, которые постоянно обращали на себя и прежде мое внимание. Они носят на себе печать отличительную, столь необыкновенную посреди пошлых и одноличных или часто безличных стихотворений наших».
Публичные отклики на публикацию «Дум» были вполне благожелательны. Так, поэт и литературный критик П.А. Плетнёв опубликовал в альманахе «Северные цветы» за 1825 год «Письмо к графине С.И.С. о русских поэтах», где были строки: «Рылеев избрал для себя прекрасное поприще. Он представляет вам поэтические явления из отечественной истории... Чистый и легкий язык, наставительные истины, прекрасные чувствования».
Однако после декабрьских событий 1825 года, ареста и казни Рылеева «Думы», как и прочие произведения поэта, оказались под запретом цензуры. 10 июня 1826 года, ещё до казни декабристов, которая состоялась 13 (25) июля 1826 года, был принят новый Цензурный устав. Его статьи гласили: «§151. Не позволяется пропускать к напечатанию места в сочинениях и переводах, имеющие двоякий смысл, ежели один из них противен цензурным правилам. §152. Запрещается сочинителям и переводчикам в печатных произведениях их означать целые места точками или другими знаками, как бы нарочно для того поставляемыми, чтобы читатели угадывали сами содержание пропущенных повествований или выражений, противных нравственности, благопристойности или общественному порядку... §165. Всё, что в каком бы то ни было отношении обнаруживало в сочинителе, переводчике, или художнике нарушителя обязанностей верноподданного к священной Особе Государя Императора и достодолжного уважения к Августейшему Его Дому, подлежит немедленному преследованию; а сочинитель, переводчик или художник задержанию и поступлению с ним по законам. §166. Запрещается всякое произведение словесности, не только возмутительное против Правительства и постановленных от него властей, но и ослабляющее должное к ним почтение. §168. Всякое сочинение или перевод, в котором, прямо или косвенно, порицается Монархический образ правления, подвергается запрещению. §169. Запрещаются к печатанию всякие частных людей предположения о преобразовании каких- либо частей Государственного управления, или изменении прав и преимуществ, Высочайше дарованных разным состояниям и сословиям Государственным, если предположения сии не одобрены еще Правительством. §171. Равным образом запрещаются всякия рассуждения, в которых говорится, без надлежащего уважения, о Государях, Правительствах и политических властях вообще, или в которых предлагаются неуместные советы и наставления какому бы то ни было Правительству».
В 1828 году цензурный устав был упрощен и гласил: «3. Произведения словесности, наук и искусств подвергаются запрещению цензуры на основании правил сего Устава: а) Когда в оных содержится что- либо клонящееся к поколебанию учения Православной Церкви, ее преданий и обрядов, или вообще истин и догматов Христианской веры; б) Когда в оных содержится что-либо нарушающее неприкосновенность Верховной Самодержавной Власти, или уважение к Императорскому Дому и что-либо противное коренным государственным постановлениям; в) Когда в оных оскорбляются добрые нравы и благопристойность и г) Когда в оных оскорбляется честь какого-либо лица непристойными выражениями или предосудительным обнародованием того, что относится до его нравственности или домашней жизни, а тем более клеветою».
В соответствии с этими цензурными уставами сочинения К.Ф. Рылеева практически не издавались в России вплоть до 1872 года. Хотя отдельные исключения имели место, как в самой империи, так и за её пределами. Например, в 1829 году «Думы» были изданы в Вильно на польском языке в переводе Игнасия Богдашевского. В издание вошло предисловие Рылеева и 17 стихотворений. Книга имела предуведомление переводчика: «Думы о деяниях русского народа несу я вам, дорогие земляки, с их голосом я хотел бы согласовать хоть слабый звук моей лютни, которая настроена более благим намерением, чем талантом. Русская литература достигла той ступени расцвета, которую давно получили в наследство другие народы, и жителей стран просвещения уже связывают узы дружбы с учёными России. Щедрость добрых монархов, успехи страны и прежде всего неутомимый труд русских писателей воспламенили поэтический дух в сынах Севера, возвысили науки и искусства. Это «Думы» одного из передовых русских писателей, совершенные и чудные, они достойны, чтоб их освоила и польская литература».
В 1831 году в альманахе «Венера» с цензурного разрешения С.Т. Аксакова появились четыре думы, подписанные «К. Р-в».
В 1857-1858 годах в Берлине вышли два издания «Стихотворений» К. Рылеева. А в 1860 году в Лондоне в Вольной типографии А.И. Герцена увидели свет «Думы. Стихотворения К. Рылеева» с предисловием Н.И. Огарева, где говорилось: «Мы печатаем “Думы” Рылеева как исторический памятник, которому не должно исчезнуть, памятник геройского времени русской жизни. С 1812 года по 1825-й Россия сознала себя огромной силой в мире человеческом и вместе с тем внутри себя пришла к чувству гражданской свободы. Оба направления не могли не идти рука об руку. Петербургская централизация вызвала на борьбу молчавшие силы народа, и они окончательно сплотились в мощь государства. Но раз вызванные - они не могли снова умолкнуть беспечно и равнодушно; им надо было заявить себя не только противу внешнего врага, но заявить свою жизнь и самостоятельность в общественном устройстве. Между тем петербургская централизация была наследие немецкое; вызвав русские силы на свет, она осталась немецкою. Борьба была неизбежна. Немецко-мистический либерализм Александра I перешел в казарменно-бюрократическую форму аракчеевского управления; а юные русские силы, требовавшие простора, с пылким сочувствием обратились к идеям первой французской революции. Борьба романского и германского мира, встретясь на русской почве, переиначилась под влиянием русской жизни, их усвоившей. Немецкая централизация в Петербурге проникнулась духом татарщины и была уродливым соединением кнута с шпицрутенами, грабежа с канцелярией. Противодействующие ей силы выразились в том блестящем меньшинстве, из которого возникло 14 декабря; оно соединяло в себе чутье русского народного социализма с французско-либеральным понятием гражданского права, требовало освобождения крестьян и колебалось между республикой и конституционной монархией, только что пересаженной во Францию с английской почвы... Рылеев был поэтом общественной жизни своего времени. Хотя он и сказал о себе: “Я не поэт, а гражданин”, - но нельзя не признать в нем столько же поэта, как и гражданина. Страстно бросившись на политическое поприще, с незапятнанной чистотой сердца, мысли и деятельности, он стремился высказать в своих поэтических произведениях чувства правды, права, чести, свободы, любви к родине и народу, святой ненависти ко всякому насилию. В этом отличительная черта его направления, и те, которые помнят то время, конечно, скажут вместе с нами, что его влияние на тогдашнюю литературу было огромно. Юношество читало его нарасхват. Его стихи оно знало наизусть. Сам Пушкин говорил о нем с любовью и уважением, и, несмотря на очень верную, но неблагосклонную оценку “Дум”, он видел в Рылееве залог огромного дарования, которое росло с каждым днем. Петля задушила это дарование. Но и теперь, перечитывая Рылеева, сравнивая его первые произведения с последующими, мы видим его сильное развитие. В “Думах” он поставил себе невозможную задачу сочетания исторического патриотизма с гражданскими понятиями своего времени; отсюда вышло ложное изображение исторических лиц ради постановки на первый план глубоко сжившейся с поэтом гражданской идеи. В “Думах” видна благородная личность автора, но не видно художника... Повторяем: “Думы” Рылеева мы считаем историческим памятником того времени и юным выражением благородной личности поэта. Да примут их читатели с тем же глубоким благоговением, с каким мы возобновляем их в печати».
Тогда же в Петербургский цензурный комитет обратился публицист и издатель Лев Логинович Камбек с просьбой издать полное собрание сочинений К.Ф. Рылеева, однако получил отказ: «Главное Управление Цензуры, рассмотрев представление С. Петербургского Цензурного Комитета от 23 истекшего апреля за К 477 об испрашиваемом дозволении Титулярным Советником Львом Камбеком выдать в свет Полное собрание сочинений К. Рылеева, не признало возможным разрешить таковое издание. Представленная рукопись сочинений К. Рылеева у сего возвращается. Член Главного Управления Цензуры Н. Муханов».
После возвращения рукописи Л.Л. Камбек обратился к императору: «Занимаясь собиранием материалов для истории литературы нашей, собрал я бывшие в двадцатых годах изданные отдельно и в различных повременных журналах сочинения Кондратия Рылеева. Собрание это было представлено в феврале сего года в Санкт- Петербургский цензурный комитет, который, за исключением двух пьес, не нашел препятствий по правилам цензуры к изданию этого собрания, но считал нужным представить это на утверждение Главного управления цензуры, так как сочинения эти принадлежали перу бывшего государственного преступника. Ныне Главное управление цензуры дало знать, что оно настоящее издание разрешить не может. Ваше величество всемилостивейшим манифестом 1856 года простили всех государственных преступников и в том числе сподвижников Рылеева. Неужели имя мертвого не получит прощения? Ваше величество, прибегаю к вашей монаршей милости с всеподданнейшею просьбою разрешить мне издание этих сочинений как материала к истории нашей литературы, в которых цензура не нашла ничего, кроме имени автора, могущим служить препятствием к изданию...» Ответа на прошение получено не было.
Только в 1872 году под редакцией П.А. Ефремова были изданы «Сочинения и переписка Кондратия Фёдоровича Рылеева. Издание его дочери» с предисловием редактора: «В последнее десятилетие неоднократно было заявляемо нашей печатью о необходимости издания сочинений Рылеева, которое бы пополнило собою пробел, остающийся в ряду изданных сборников произведений русских поэтов. При этом замечено было, что сочинения Рылеева, не имея ничего общего с его политической деятельностью, принадлежат к чисто литературным и при том замечательным по таланту произведениям, что хотя Рылеев был признан судом государственным преступником и понес наказание, но в стихотворениях его нет ничего преступного, что напротив они проникнуты глубоким патриотическим чувством, были напечатаны под надзором очень строгой тогдашней цензуры и в настоящее время не могут считаться ни опасными, ни вредными. К этому еще недавно один из наиболее уважаемых русских журналов прибавил, что, по его мнению, многие стихотворения Рылеева могли бы иметь благотворное воспитательное значение для юношества, возбуждая в нем патриотические чувства, любовь к родине и к славным деяниям предков, так как все лучшие люди нашего прошлого, возвеличенные историей, нашли в Рылееве своего певца, всегда благородного и крепкого любовью к своей родине».
Первое издание рылеевских «Дум» всегда высоко ценилось на книжном рынке. Ещё Николай Ильич Березин в библиографическом справочнике «Русские книжные редкости» (1902) отмечал: «Книга Рылеева по выходе в свет обратила на себя всеобщее внимание как лучшее произведение в русской литературе и имела большой успех. Книгу Рылеева, сделавшуюся большою редкостию лет через пять по её выходе уже, нельзя было приобрести за 25 рус. ассигн. <ациями>, по цене какая была означена в “Росписи” Смирдина 1828 года, и любители платили за нее больше ста рублей. В настоящее время хотя и изданы все сочинения Рылеева, но его Думы в первом издании приобретаются любителями редких книг за дорогую цену».