Исторические известия о пожаре московском 1812 года (1828 год)

Что такое 15 лет для человеческой памяти? Прошло лишь полтора десятилетия после наполеоновского нашествия, ещё не соста­рились те, кто дрался на Бородинском поле и под Малоярославцем, ещё не отстроились сожжённые Смоленск и Мос­ква, а в России уже стали появляться ста­тьи и книги, в которых события недавнего прошлого рассматривались отстранённо, как «дела давно минувших дней». Одна из таких публикаций - «Исторические изве­стия о пожаре московском 1812 года» -появилась в декабрьском номере журнала «Московский телеграф» за 1828 год. Неиз­вестный автор утверждал: «Великие собы­тия Отечественной войны 1812 года ныне существуют для нас совершенно в истори­ческом только отношении, как грозный поход Карла XII в Россию в XVIII веке или обладание Москвой поляками в XVII сто­летии. Уже река времени и благодетель­ные попечения правительства изгладили глубокие язвы, нанесённые войною 1812 года. Уже давно нет того, кто замышлял тогда уничтожить Россию, и многие из тех, которые были орудием спасения, уже перешли за предел земной жизни. Всеоб­щий мир и дружба народов, бывших тогда врагами, истребили воспоминание вражды. Исчезли и переменились многие тогдашние царства. Страсти, столь бурно кипевшие, смолкли, и все события, посту­пив в область истории, рассматриваются нами, как потомством, при свете совер­шенного беспристрастия... Подвиг неприятеля так же велик для историка, как и подвиг его соотечественника. Ошибка вождя не уничто­жает в глазах дееписателя доблести, а доблесть не заменяет ошибки. Мужество французов в битве Бородинской возбуждает удивление наше, хотя мы понимаем непреклонную хра­брость наших воинов в сей битве, и кто из рус­ских не готов и ныне последовать их примеру?! Уважение к достоинству исторических истин доказывают вновь издаваемые исторические описания происшествий 1812-го и последовав­ших за ним годов. В них отдаётся полная спра­ведливость всякому. Осуждая честолюбие Наполеона, мы видим в нём человека необык­новенного и во всём ищем единой истины».

По мнению сочинителя, важнейшими из не до конца прояснённых историками вопросов являлись следующие: «1. Отступление россий­ской армии до Москвы было учинено по пред­начертанному ли прежде плану военных дей­ствий или вынуждено необходимостью обсто­ятельств? 2. Кто был причиною пожара Московского: Наполеон или сами русские?».

Однако и эти вопросы, как утверждается в «Исторических известиях», могут считаться полностью изученными: «Сии два вопроса решены в последнее время весьма удовлетво­рительно. Наполеон был величайший полково­дец, и силы его были ужасны: 554 000 человек стремились с ним в Россию. Наши войска были так малы числом, а гений Наполеона так был велик, что план военных действий долженство­вал совершенно зависеть от обстоятельств. Отступление российской армии внутрь России было вынужденное. Это обстоятельство ныне несомненно, и тем славнее оно для наших пол­ководцев, что они умели в сомнительные мгно­вения найти верные средства к гибели неприя­теля и к нашему спасению. Но пожар Москвы русскими ли произведён был или Наполеоном? В роковом борении с Европою, долженствовав­шем решить участь целого света, можно ли было жалеть чего-нибудь для спасения всего?.. После сего само по себе явно, что пожар москов­ский произведён был русскими. И будем ли мы отрекаться от того, что составляет нашу славу и что, как сам Наполеон признавался, всего более способствовало его погибели?.. Станем ли ныне отказываться от сего подвига великого и беспримерного? Нет! И беспристрастная история раскрывает нам подробности москов­ского пожара, не приписывая уже оного ярости и бешенству французов».

Для доказательства своей точки зрения автор использует выдержки из «Истории нашествия императора Наполеона на Россию» Д. П. Бутур­лина, но главное - протокол военного трибу­нала, организованного французами во время их пребывания в Москве, над двадцатью шестью русскими, обвинёнными в поджогах городских строений. «Из сего протокола, - говорится в «Историческом известии», - можно видеть порядок суда, имена обвинённых и многие под­робности, хотя некоторые из них, очевидно, неверны. Процесс напечатан на двух больших листах на французском и русском языках... Представляем всё это с точностью и без всяких примечаний, ибо несправедливые обвинения и ошибки французов читатели легко отличат сами. Русский перевод довольно неправилен, и заметно, что он сделан каким-нибудь ино­странцем. В некоторых местах его трудно ура­зуметь без французского оригинала, который помещать мы не почитаем за нужное». Опубли­кованные в статье материалы свидетельство­вали, что в результате судебного процесса над «поджигателями» десять человек были осуж­дены и расстреляны, остальных шестнадцать за недоказанностью вины (как «не довольно изо­бличённых») приговорили к тюремному заклю­чению. В обвинительном заключении утверж­далось: «Бессумнительно доказано, что губерна­тор Ростопчин для отнятия всех средств утушить пожар приказал вывезти 14-го числа сего [сентября] месяца поутру из 20 кварталов в Москве все пожарные трубы, дроги, крючья, вёдра и все прочие пожарные орудия. Разные зажигательные составы, особливо замки или пузыри, наполненные фосфором и обёрнутые в холстину, обсыпанную серою, которые были запрятаны и подложены в различных домах, явно доказывают, что сей пожар произошёл от уложенного плана. А также фитили и ракеты, найденные у многих солдат и прочих разного звания людей во время захвачения их открыли без всякого противоречия подлинных зачин­щиков пожара, из коих большая часть, будучи пойманы при самом преступлении, были тот­час с самоизвольного движения негодования расстреляны французскими патрулями или убиты на месте самими жителями».

За полтора года до появления «Исторических известий», в июньском номере «Московского телеграфа» за 1827 год» была опубликована рецензия на третью часть «Руководства к позна­нию всеобщей политической истории» Ивана Кузьмича Кайданова. Профессор Царскосель­ского лицея Кайданов преподавал историю Пушкину. Более того, в основе его учебных пособий, в том числе и отмеченного «Москов­ским телеграфом», лежали курсы лекций, кото­рые он читал лицеистам, на первых порах не имевшим учебников и занимавшимся по кон­спектам. Итак, рассматривая третью часть кай­дановского «Руководства», а именно «Историю новую, или трёх последних веков, продолжен­ную до 1818 года», брат издателя журнала попу­лярный журналист Ксенофонт Алексеевич Полевой, в частности, писал: «Можно заметить. кой-какие описки и несправедливые известия, например о пожаре Москвы в 1812 году. "Сей пожар московский до сего времени остаётся ещё загадкой", - говорит автор. Напротив, это давно решённый вопрос, и неоспоримая догадка о нём находится в печатных сочине­ниях господ <Д. П.> Бутурлина и <Жоржа де> Шамбре, в подлинных документах и в устах многих остававшихся во время пожара в древ­ней нашей столице».

Публикацию «Исторических известий» можно рассматривать как своеобразный ответ Кайданову и всем тем, кто всё ещё продолжал задумы­ваться над вопросом «отчего Москва сгорела?». Вероятно, она вызвала живой читательский отклик, потому что тогда же вышла отдельной брошюрой. Разрешение на её издание подписал незадолго до того ставший цензором, а в 1812 году приобретший известность как «первый московский ополченец» С. Н. Глинка.

Автор «Исторических известий», вероятно, считал, что его статья положит конец спорам и убедит сомневающихся. Но вот прошли два сто­летия, а историки всё ещё размышляют над тем, что же послужило причиной страшной и вели­чественной катастрофы, погубившей огромный город: был ли это организованный московскими властями поджог? возник ли пожар по вине мародёров? или всё произошло из-за случай­ного возгорания, распространению которого способствовал царивший в городе хаос? Нет ответа. Да и возможен ли ответ?

Исторические известия о пожаре московском 1812 года. (Из «Московского телеграфа», декабрь 1828, № 24. Часть XXIV, стран. 385-408). Москва: В типографии Августа Семена, при Императорской Медико-Хирургической Академии, 1828. 1 л. шмуцтитул, 1 л. титульный, 24 с. В издательской печатной обложке. 24х15 см. Цензурное разрешение от 21 декабря 1828 года. На передней печатной обложке и на титульном л. издательская марка Августа-Рене Семена: вензель «АС» в обрамлении лавровой и дубовой ветвей. На с. 24 помета простым карандашом; «VIII.1927».