Историческое описание торжества, происходившего при заложении храма Христа Спасителя на Воробьёвых горах (1818 год)

[Павел Соколов]

«Одна кисть Рафаэля и перо псалмопевца Давида могут изобразить картину сего великого торже­ства. Картину, истинной в сердцах ко Всевыш­нему благодарности не только одной России, но и целого света. Памятник сей воздвигается во славу Бога, спасшего Вселенную от ига жесто­кого и страшного угнетателя Европы, поколе­бавшего престолы, разорившего царства» - так начиналась книга «Историческое описание тор­жества, происходившего при заложении храма Христа Спасителя на Воробьёвых горах», вышед­шая всего лишь через три с небольшим месяца после описываемых событий. Закладка храма состоялась 12 октября 1817 года (ровно через пять лет после того, как «французы на сие число в ночи оставили Москву и пошли по Калужской дороге»), а уже 17 декабря «ординарный» про­фессор Московского университета Михаил Снегирёв дал цензурное разрешение на публи­кацию описания церемонии, подготовленного П. И. Соколовым.

Идея возведения храма Христа Спасителя родилась сразу после изгнания французов из России и впервые прозвучала в датируемом 17 декабря 1812 года письме дежурного гене­рала штаба 1-й Западной армии Петра Андрее­вича Кикина (1775-1834) государственному секретарю Александру Семёновичу Шишкову (1754-1841), находившемуся в тот момент в свите императора Александра I: «Несметная неприятельская сила, по малой мере из пятнад­цати народов разных соединённая, наводняв­шая, так сказать, Россию в течение двадцати восьми недель, совершенно исчезла, и гордый завоеватель и повелитель всей Европы, достиг­ший с Москвою, казалось, последней цели своей, видит себя с одним слабым прикрытием в руках наших, помышляя единственно о лич­ном спасении своём... Кто из нас не воссылает тёплых молитв ко Всевышнему? Чьё сердце не преисполнено благодарности к Богу, един­ственному Спасителю нашему? Кто не чувствует сердечной необходимости ознаменовать при­знательность свою к милосердию его, давно покровительствующему нам? Конечно, все и каждый, сие бесспорно!.. Все вообще кричат: "Должно соорудить монумент!" Согласен и во всех отношениях нахожу сие нужным и даже необходимым. Но вот беда, чтоб согласиться, какой? Иной говорит: обелиск, пирамиду - дру­гой, а колонну - третий и так далее... Я мыслю, что памятник соответствовать должен во всём цели своей и времени, то есть когда и для чего воздвигнут. Война сия, по-видимому должен­ствовавшая решить судьбу России, потрясти основания гражданских и политических свя­зей её и даже самой Веры, не есть обыкновен­ная, почему и памятник должен быть таковой же. Провидение Божие с помощью Веры и народ­ного духа спасло нас. Ему благодарность, и памятник ему принадлежит... Обелиски, пира­миды и тому подобное льстят надменности и гордости человеческой, но нимало не удо­влетворяют благородному, благодарности пре­исполненному сердцу христианина. Итак, сердце моё и ум согласно требуют воздвигнуть Храм Спасителю в Москве под именем Спас­ского собора, который один может удовлетво­рить во всех отношениях ожидание каждого... Храм Спасителю на великолепной площади, на площади сей из неприятельских пушек сделать искусственную ограду или что другое. В оном храме непременно должно соорудить придел усопших на поле чести, коих имена вырезать на досках медных... Надпись на фронтоне, по моим мыслям, придумана лучше быть не может и сообразнее цели всего памятника, как "Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу"».

Идея Кикина была пересказана Шишковым императору и настолько тому понравилась, что в Манифесте от 25 декабря 1812 года, написан­ном в Вильно, Александр I возвестил о сооруже­нии храма Христа Спасителя в Москве: «В сохра­нение вечной памяти того беспримерного усер­дия, верности и любви к Вере и к Отечеству, какими в сии трудные времена превознёс себя народ Российский, и в ознаменование благо­дарности Нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели, вознамери­лись Мы в Первопрестольном граде Нашем Москве создать церковь во имя Спасителя Хри­ста, подробное о чём постановление возвещено будет в своё время. Да благословит Всевышний начинание Наше! Да совершится оно! Да про­стоит сей Храм многие веки, и да курится в нём пред святым Престолом Божиим кадило благо­дарности позднейших родов вместе с любовию и подражанием к делам их предков».

Уже в самом начале 1813 года был объявлен конкурс на создание этого храма. На призыв участвовать в нём откликнулись около двадцати архитекторов и один не архитектор. Этим един­ственным оказался Карл Магнус Витберг, живо­писец, окончивший Академию художеств в 1808 году и оставленный при ней в качестве помощника профессора для обучения в натур­ном классе. Идея построить храм Христа Спаси­теля захватила его, о чём он позднее рассказал в своих «Записках»: «По окончании европейской войны император Александр Благословенный в Вильне 1812 года, 25 декабря, издал манифест, коим он возвещал народу своему о желании воз­двигнуть храм во имя Христа Спасителя как памятник славы России, как молитву и благода­рение Искупителю рода человеческого за иску­пление России. Храм во имя Христа Спасителя! Идея новая. Доселе христианство воздвигало свои храмы во имя какого-либо праздника, какого-нибудь святого, но тут явилась мысль всеобъемлющая - она и могла только явиться государю, проникнутому чувством религиоз­ным, каков тогда был император Александр. Я понимал желание Александра, и в душе арти­ста оно должно было найти верный отголосок. К сему присоединялось ещё одно чувство: я пла­менно желал, чтоб храм сей удовлетворил тре­бованию царя и был достоин народа. Россия, мощное, обширное государство, столь сильно явившееся в мире, не имеет ни одного памят­ника, который был бы соответствен её высоте. Я желал, чтоб этот памятник был таков. С вос­торгом видел я мысль Александра воздвигнуть храм во имя Христа Спасителя: эти три слова раскрыли мне новую жизнь императора, иску­шаемого бедствиями и скорбями. Я видел его высокое христианское одушевление - и вот начало первого желания удовлетворить требо­ванию царя достойным храмом. Могли ли его удовлетворить обыкновенные храмы, в числе которых множество произведений высоко изящных, но созданных без всякой религиоз­ной идеи?.. Вот требования нового храма: чтобы все наружные формы храма были отпечатком внутренней идеи».

Витберг работал над своим проектом два года, после чего представил его и его обоснова­ние на конкурс. О ходе своих рассуждений он писал: «Я вообразил себе Творца точкою. Назвав её единицею, Богом, поставил циркуль и очер­тил круг, коего центр эта точка, а периферию назвал множественностью - творением. Итак, я имел единицу и множественность, Творца и творение. Как эта точка может соединиться с перифериею? Наблюдая за черчением, я видел, что расходящиеся ножки циркуля делают пря­мую линию, коих бесконечное множество одной величины составляют круг и которые все, пересекаясь в центре, составляют кресты, и, следственно, крестом соединяется с Творцом природа. Таким образом, я получил три формы: линию, крест и круг, составляющие одну таин­ственную фигуру, совершенно успокоившую меня... Я мгновенно решил воспользоваться сим открытием и приспособить её к храму... Форму линии в природе наилучше выражает паралле­лограмм... Сию форму я присвоил первому храму, названному храмом телесным... Храм телесный украшен во вкусе только греческом большим барельефом, занимающим обе стены, этот барельеф заключает в себе историю смерти апостолов и Христа. К сему телесному храму почёл я приличным примкнуть воспоминания о жертвах 1812 года, кои положили живот свой за Отечество, то есть богатую катакомбу, кото­рая предала бы потомству память всех убиен­ных за Отечество воинов, имена коих от сол­дата до военачальника должны были быть напи­саны на стенах катакомбы. Телесный храм оканчивается катакомбою, находящейся в сере­дине фундамента второго храма. Нижний храм посредством внутренних лестниц соеди­нялся со вторым храмом, храмом душевным, или моральным. Форма сего храма должна была состоять из креста: как первый состоял из линии, так второй из пересечения двух линий. Как форма параллелограмма приличествовала смертному телу, так форма креста приличе­ствует душе, то есть телу, оживлённому духом, составляющим настоящую нашу жизнь и действование. В этом среднем храме алтарь дол­жен освящаться Преображением Христовым... Как в нижнем храме составляет украшение смерть, так здесь - жизнь, то есть барельеф, окружающий весь второй храм, должен заклю­чать жизнь и деяния Христа и его апостолов. Из второго храма ведут лестницы в третий, верхний, составляющий храм духовный (Боже­ственный). Как второй храм состоял из креста, который есть следствие линии, так третий состоит из чистого круга, следствия креста. Сверх того, как круг не имеет ни начала, ни конца, то он есть лучшая линия для выражения бесконечности. Как крест объясняется в отно­шении к душевной части, так здесь перифериею выражается дух (насколько материя может выразить оный). Здесь алтарь освящается чрез воскресение Христа Спасителя. Самый же храм ярко освещён, насколько архитектура дозво­ляет оное, чтобы как нижний должен быть мра­чен, так храм духа - самый яркий, и сей-то храм духовный сообщает свет храму душевному... Как во втором храме украшения были из деяний апостольских, относящиеся к душевным свой­ствам, так здесь барельеф, окружающий сей храм, представляет историю Спасителя в виде духа, то есть те случаи, кои были после воскре­сения, когда Христос является в духовном теле, - является ученикам, и, наконец, вознесе­ние как отшествие из сего мира. Таким образом, в храме выражалась и изображалась вся исто­рия Спасителя, имени коего он посвящался. Такова идея этого тройственного храма отно­сительно внутренних его частей, но наруж­ность его должна была представлять одно целое, единое здание. Так как внутренний храм должен был представить духовного человека, так и наружный должен был не отрываться от сей идеи в своей общности. Идея главного входа с нижней площади храма состояла в том: лест­ница разделяет большую террасу на две поло­вины, с террасы вход в нижний храм и с обеих сторон уступы, ведущие на верхнюю площадь ко второму храму. Идея их следующая. Вокруг сквозной чугунной колоннады, поддерживаю­щей главный купол храма железной конструк­ции, кольцеобразно с каждой стороны - пять статуй главнейших добродетелей. С одной сто­роны добродетели Ветхого завета, с другой -Нового завета, означающие, что для того чтобы войти в истинный храм Христов, в самого себя, нельзя войти без прохождения главнейших добродетелей, которым научаемся из двух заве­тов и которые суть следующие: вера, надежда, любовь, чистота и смирение. Для большей ясно­сти тут должны были быть означены тексты Священного писания. Таким образом, и сама терраса невольно назидала бы проходящего. Наружность второго храма украшена одними изображениями пророков, свидетельствовав­ших ещё в ветхозаветном храме о пришествии Христа, но которые сами не могли быть в храме новом. Соображаясь с догматами церкви, сде­лан обход кругом второго храма, где бы могли совершать все процессии, не терпя препятствий от погоды. Третий храм, духовный, украшают духовные существа - ангелы, окружая весь храм в верхней его части. Весь стиль храма надле­жало избрать в греческом характере, который своей правильностью и изящностью форм при­давал возможное величие зданию, поражая своею простотою. Согласно местности, примыкалась к нижнему храму колоннада, составляю­щая как бы бок горы. Стена её украшена баре­льефами истории побед 1812 года с помещени­ями под ними важнейших реляций и манифестов. По концам её два памятника из завоёванных пушек, которые впоследствии вре­мени переменились в обелиски».

В 1815 году конкурсные проекты рассматри­вал Александр I. Проект Витберга привлёк вни­мание императора, и художник был приглашён для дачи пояснений. Годы спустя он вспоминал: «Государь обратился ко мне и с необыкновен­ной благосклонностью сказал мне: "Я рассма­тривал ваш проект и с нетерпением жду слы­шать объяснение". Я поспешил подойти к столу... Государь указал мне на стул, с другой стороны стоявший, но я этим не воспользовался и, стоя с правой стороны, начал своё объяснение. Александр слушал с необычайным вниманием, часто глядя мне в глаза, остерегался прерывать мою речь и тогда только спрашивал повторе­ния, когда недослышал чего. Переспрашивая что-то, государь указывал рукою на плане. Пла­менно объясняя, я сдвинул руку императора и был до того увлечён, что даже забыл изви­ниться и впоследствии уже догадался о несооб­разности сего действия. Пред окончанием я заметил слезу на глазах Александра. Цари редко плачут! Вот была полная награда для меня, которую нельзя променять на ордена и отличия. По окончании полного объяснения он сказал: "Я чрезвычайно доволен вашим про­ектом. Вы отгадали моё желание, удовлетво­рили моей мысли об этом храме. Я желал, чтоб он был не одна куча камней, как обыкновенные здания, но был одушевлён какой-либо религи­озной идеею. Но я никак не ожидал получить какое-либо удовлетворение, не ждал, чтоб кто-либо [был] одушевлён ею. И потому скрывал своё желание. И вот я рассматривал до 20 про­ектов, в число которых есть весьма хорошие, но всё вещи самые обыкновенные. Вы же заста­вили камни говорить"».

Проект Витберга был утверждён. После рас­смотрения нескольких вариантов местом для строительства избрали Воробьёвы горы, в связи с чем в проект внесли необходимые изменения. О дальнейших событиях Витберг пишет: «Летом 1817 года я имел счастье представить государю обработанный проект... Государь остался весьма довольным переменами, сделанными мною в чертеже... Было положено, чтоб я отправился в Москву для приготовления фундамента для закладки храма. Проложив главную проекци­онную линию и очистив косогор от кустарни­ков, чтобы можно было дойти свободно до места, где надлежало положить первый камень, я просил [архиепископа] Августина лично окро­пить и благословить место закладки».

Как раз описанию закладки храма и посвя­щена представленная в Библиохронике книга Павла Ивановича Соколова. Она была напеча­тана в 1818 году в известной московской типо­графии Августа Семена.

Труд Соколова содержит множество интерес­нейших сведений о том, как готовились и про­ходили торжества. На церемонию потратили 24 тысячи рублей. Началась она литургией в церкви в честь Иконы Божией Матери Тихвинской, что в Малых Лужниках (разрушена в 1950-е годы при строительстве стадиона). «Войско было рас­ставлено от самого Кремля до подошвы Воро­бьёвых гор, по одной стороне в четыре ряда». Службу в присутствии «государя императора, государынь императриц, великого князя и его королевского высочества прусского принца Вильгельма» проводил «его высокопреосвящен­ство и кавалер архиепископ Дмитровский Авгу­стин». В ней принимали участие более 30 про­тоиереев, около 300 священников и 200 дьяко­нов. «По окончании литургии начался крестный ход на место заложения храма. Впереди несены были хоругви и чудотворные иконы Владимир­ской и Иверской Божией Матери, за ними шли два хора певчих, потом духовенство, коего было более пяти сотен человеке, затем шествовал госу­дарь император со всею августейшей фами­лией. в сопровождении придворных, военных и статских особ при колокольном звоне, полко­вой музыке пред взором 50 тысяч войска и более 400 тысяч жителей».

Через реку к Воробьёвым горам были пере­брошены два понтонных моста. На месте закладки соорудили террасу, к ней проложили дорогу, от которой к террасе шла лестница. «В середине сей террасы находился амвон в виде параллелограмма о трёх ступенях, на коем изготовлен был выдолбленный гранитный кубический камень мерою в один аршин и шесть вершков (97,5 см), вода в нарочно изго­товленном серебряном сосуде для освящения оного, места для чудотворных икон». Гранит­ный камень имел специально выдолбленное углубление.

И лестницу, и амвон, и место, где должны были находиться иконы, устлали красным сук­ном, а на террасе сделали «палатку с камином, которая убрана была лучшей мебелью и устлана дорогими коврами». На террасе архиепископ Августин «под молебное пение» совершил водо­святие и окропил место для первого камня. «После чего господин академик Витберг, сочи­нитель плана и фасада сего храма, поднёс его императорскому величеству вызолоченную медную крестообразную доску со следующей надписью: "В лето 1817-е, месяца октября, в 12 день, повелением Благочестивейшего Государя Императора Александра Павловича, при супруге Его Благочестивейшей Государыне Императрице Елисавете Алексеевне, при матери Его Благочестивейшей Государыне Императрице Марии Феодоровне, при Благо­верном Государе Цесаревиче и Великом Князе Константине Павловиче и супруге Его Благо­верной Государыне Великой Княгине Анне Феодоровне, при Благоверном Государе и Вели­ком Князе Николае Павловиче и супруге Его Благоверной Государыне Великой Княгине Александре Феодоровне, при Благоверном Государе и Великом Князе Михаиле Павловиче, при Благоверной Государыне Великой Княгине Марии Павловне и супруге Её, при Благоверной Государыне, Королеве Вюртембергской Екате­рине Павловне и супруге Её, при благоверной Государыне Великой Княгине Анне Павловне и супруге Её заложен сей храм Господу нашему Спасителю Иисусу Христу во славу Пресвятого Имени и в память неизглаголанных милостей, какие благоволил явить нам, даровав спасение любезному Отечеству нашему в 1812-е лето и прославив в нас крепкую десницу Свою, сокру­шающую брани. При заложении храма благо­волил присутствовать Благочестивейший Самодержавнейший Великий Государь Импе­ратор Александр Павлович, супруга Его Благочестивейшая Государыня Императрица Елисавета Алексеевна, Матерь Его Благочестивейшая Государыня Императрица Мария Феодоровна, Благоверный Государь Великий Князь Николай Павлович, супруга его Благоверная Государыня Великая Княгиня Александра Феодоровна и Его Королевское Высочество Прусский принц Вильгельм. При сем священнодействовал управляющий московскою митрополиею архи­епископ Дмитровский Августин. План и фасад храма сочинял академик Карл Витберг, коему и производство строения Высочайше поручено.

Господи Спасителю наш! Призри с высоты свя­тые на место сие, избери его в жилище Себе и благослови дело рук наших"». Кроме закладной доски, в гранитный камень были помещены семь мраморных камней, «на коих следующие были надписи - на 1-м: Александр I, Император Всероссийский; на 2-м: Императрица Елисавета Алексеевна; на 3-м: Императрица Мария Феодоровна; на 4-м: Принц Прусский Виль­гельм; на 5-м: Великий Князь Николай Павло­вич; на 6-м: Великая Княгиня Александра Феодоровна; на 7-м: управляющий московской митрополией Преосвященный Августин». После того как архиепископ Августин произ­нёс речь, крестный ход пустился в обратный путь к церкви в честь Иконы Тихвинской Божией Матери. Церемония закончилась около трёх часов пополудни.

Помимо текста о торжествах, в книгу Соко­лова включено также описание будущего храма, составленное им со слов Витберга: «Главный размер сего великого храма есть следующий: высота всего строения, считая от подошвы горы до креста, около 110 саженей (234,696 м), лест­ница шириною более 50 саженей (106,68 м), начинается в 70 саженях (149,352 м) от предпо­ложенной у сего места набережной Москвы-реки и продолжается через 5 огромных уступов, которые, служа основанием сему зданию, ведут до половины горы, где уже сделана закладка нижнего храма, посвящённого пришествию во плоти Бого-человека, то есть Рождеству Хри­стову. Оный возвысится до вершины горы на 15 саженей (32,004 м), куда и лестница, разделя­ясь на две стороны, берёт новый оборот. Там начинается храм Преображения Христова с богатым предхрамием, или обходом, шири­ною до 5 (10,668 м) саженей, а длиною с каждой стороны до 80 саженей (170,668 м). Над сим хра­мом вокруг огромного купола, имеющего до 25 саженей (53,34 м) поперечнику, будет третий, или верхний храм Воскресения Христова. Форма нижнего храма представляет параллело­грамм, среднего - квадрат и равноконечный крест, верхнего же - вид кольца. Храм сей будет о 5 главах, из коих в четырёх меньших поме­стится 48 колоколов, составляющих четыре гар­монических музыкальных аккорда, торжествен­ным звоном коих в особенности возвещаться будет праздник Светлого Христова Воскресе­ния. Вышина сей части храма, считая от поверх­ности горы до креста, составит 80 саженей (170,668 м). По обеим сторонам нижнего храма, вмещающего в себя память жертвы 1812 года, служащей поводом к сооружению памятника сей эпохи, распространится колоннада до 300 саженей (640,08 м), по концам которой постав­лены будут два памятника вышиной до 50 саже­ней (106,68 м): один из пушек, завоёванных от Москвы до границы отечественной, а другой из пушек, завоёванных от оной до Парижа. Таков будет храм Христа Спасителя, который удивит Вселенную своим великолепием».

На первых порах казалось, что и архитектора, и его детище действительно ожидает блиста­тельное будущее. В тот же день, когда была про­изведена закладка храма, Витбергу пожаловали чин коллежского асессора. Он вспоминал: «Мне также было объявлено поручение государя императора, что хотя бы я и не имел надобно­сти в присоединении к греческой церкви, но теперь он видит в том нужду для народа, если это согласно с собственным моим желанием. Я согласился. Так как в греко-российской церкви имени Карла не существует, то я принял имя Александра, ибо и сам император изъявил желание быть восприемником». 24 декабря 1817 года состоялось крещение, и Карл Магнус стал Александром Лаврентьевичем.

В июле 1820 года по рескрипту Александра I была образована комиссия для производства строения храма из двух первенствующих и двух непременных членов. Первенствующими чле­нами стали митрополит московский Серафим и московский военный генерал-губернатор князь Д. В. Голицын. Витберг, в звании дирек­тора строения и экономической части, счи­тался непременным членом комиссии. О её работе непосредственно императору доклады­вал министр духовных дел и народного просве­щения князь А. Н. Голицын. Работы начались: рылись котлованы, шла добыча мрамора, казна покупала окрестные земли и привлекала для постройки крестьян.

Однако со смертью Александра I строитель­ство прекратили. Было объявлено о том, что почвы на Воробьёвых горах недостаточно надёжны. Одновременно проводились финан­совые проверки. В редакционной статье жур­нала «Русская старина» (1876. Кн. 10), сопрово­ждавшей публикацию автобиографии Витберга, говорилось: «Чиновники контроля... начли до 900 000 рублей разного рода растрат и передач во вред казны... Дело это тянулось около десяти лет и окончено было в 1835 году. Все лица, бывшие под судом, в том числе и Витберг, признаны виновными "в злоупотребле­ниях и противозаконных действиях в ущерб казне". В вознаграждение таковых ущербов, исчисленных до 580 000 рублей, описаны были имения подсудимых, сверх того Витберг был сослан в том же, 1835 году, в Вятку».

В Вятке Александр Лаврентьевич познако­мился с другим ссыльным - А. И. Герценом, который впоследствии посвятил ему отдельную главу в книге «Былое и думы»: «Свинцовая рука царя не только задушила гениальное произве­дение в колыбели, не только уничтожила самое творчество художника, запутав его в судебные проделки и следственные полицейские уловки, но она попыталась с последним куском хлеба вырвать у него честное имя, выдать его за взя­точника, казнокрада. Два года с половиной я прожил с великим художником и видел, как под бременем гонений и несчастий разлагался этот сильный человек, павший жертвою приказно-казарменного самовластия, тупо меряющего всё на свете рекрутской меркой и канцелярской линейкой. Нельзя сказать, чтоб он легко сдался, он отчаянно боролся целых десять лет, он приехал в ссылку ещё в надежде одолеть врагов, оправдаться, он приехал, сло­вом, ещё готовый на борьбу, с планами и пред­положениями. Но тут он разглядел, что всё кон­чено... Удивительный человек, он всю жизнь работал над своим проектом. Десять лет подсудимости он занимался только им; гонимый бед­ностью и нуждой в ссылке, он всякий день посвящал несколько часов своему храму. Он жил в нём, он не верил, что его не будут стро­ить: воспоминания, утешения, слава - всё было в этом портфеле артиста».

Судьба задуманного Витбергом храма оказа­лась не менее трагична. Уже в 1827 году на месте возведённых стен, служебных построек и казарм для рабочих была создана московская пересыльная тюрьма. Через неё проходили аре­станты, ссылаемые из 24 губерний: примерно по 6 тысяч человек в год.

И всё-таки Витбергу удалось построить свой Храм. Им стал собор Святого Благоверного князя Александра Невского в Вятке. «Мы слы­шали от очевидца события, что Витберг во всё время закладки храма рыдал, как дитя! - писал в своих заметках известный историк Пётр Вла­димирович Алабин. - Кто объяснит нам глубо­кое и горькое значение этих слёз? Что соверша­лось с Витбергом в эти мгновения? Пред очами души его не проносилась ли другая закладка, при иной обстановке, в присутствии царей и сонма царственных особ, пред лицом всей Москвы, живой и каменной, пред лицом луч­ших представителей войск, едва возвратив­шихся с пути мировых побед? Не вспоминался ли ему тот светлый ореол, которым его окру­жала слава, та безвозвратно прожитая жизнь без счастья видеть олицетворение своей луч­шей идеи, которая осталась бы достойным памятником грядущим поколениям, обессмер­тив бы и его имя? Не представилось ли ему, что и этому храму так же не суждено построиться, как и тому, на создание проекта которого потра­чены им лучшие силы?.. Но успокойся, тень незабвенная, имя твоё пройдёт в потомство, собор Александровский своею величавой кра­сотой даст ему ясный намёк на твой удивитель­ный гений».

В 1937 году по решению городских властей храм Александра Невского в Вятке (к тому вре­мени переименованной в Киров) взорвали. Часть украшавшего его облицовочного мра­мора отправили в Москву на строительство Дворца Советов. Этот грандиозный админи­стративный комплекс должен был занять, но так и не занял место разрушенного в 1931 году храма Христа Спасителя, заложенного в 1839 году неподалёку от московского Кремля и построенного по проекту архитектора К. А. Тона.

Соколов Павел Иванович

Историческое описание торжества, происходившего при заложении храма Христа Спасителя на Воробьёвых горах при Высочайшем присутствии Его Императорского Величества государя императора Александра Павловича, государыни императрицы Елисаветы Алексеевны, государыни императрицы Марии Феодоровны, государя Великого князя Николая Павловича и Его Королевского Высочества Прусского принца Вильгельма 1817 года 12 октября. Москва: В типографии Августа Семена, 1818. 1 л. гравированный фронтиспис (план храма Христа Спасителя), 1 л. титул, 1 л. посвящение, 49 с., 1 л. вплетённая акварель: вид закладочного камня. В цельнокожаном переплёте времени издания. На крышках золототиснёные орнаментальные рамки, в центре тиснённый золотом российский герб: двуглавый орёл под императорской короной. На корешке богатый золототиснёный узор. Форзацы «мраморной» бумаги. Тройной красный обрез. 18,5х11 см. В верхнем левом углу переднего форзаца экслибрис Александра I (плохо пропечатан, напоминает пробный оттиск). В нижнем левом углу переднего форзаца ярлык с надписью от руки «орешковыми» чернилами: «Шк. 44. 65». Книга считалась библиографической редкостью ещё в XIX веке. В 1876 году при публикации автобиографии А. Л. Витберга в журнале «Русская Старина» (Кн.9) отмечалось: «Подробности события [закладки храма Христа Спасителя. - Сост.] напечатаны в изданной 1818 году книжке под заглавием "Историческое описание торжества, происходившего при заложении храма Христа Спасителя на Воробьёвых горах". Книга эта довольно редкая». Позже, в 1902 году, она была помещена в книге Н. И. Березина (Н. Б.) «Русские книжные редкости. Опыт библиографического описания редких книг с указанием их ценности. Ч.1» с примечанием: «Редка» (№ 574). Судя по всему, описываемый экземпляр происходит из личной библиотеки императора Александра I и является подносным. Несомненная редкость.