К Читателю

Предисловие авторов к первому выпуску "Библиохроники". Серия "В некотором царстве..."

Первоначально замысел этого издания рассматривался как логическое продолжение каталогов двух организованных нами выставок, первая из которых - «Старая русская книга» - прошла в Нюрнберге (Бавария, ФРГ) в 1991 году, а вторая - «XX век. Мы - в обложке» - девять лет спустя в Москве, в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.

Любопытно, что сам факт проведения выставки «Старая русская книга» в Нюрнберге, хотя и слабо замеченный отечественной прессой, сегодня представляется весьма символичным, так как выставка эта стала одним из последних официальных мероприятий в области культуры, проводившихся Советским Союзом совместно с западногерманскими властями, в данном случае - с баварским правительством при поддержке концерна « Bertelsmann».

На дворе стояла весна 1991 года (пасхальные дни в Германии), до августовского путча в Москве и последующего распада СССР оставались считанные месяцы. Именно тогда, в самом центре Нюрнберга, этого всемирно знаменитого города средневековых печатников, города высочайшей культуры, но и города мрачной памяти нацистских парадов, где, по решению немецких властей, оставлен зарастать травой стадион, на котором ораторствовал фюрер (зрелище незабываемое и поучительное!), в здании старой нюрнбергской ратуши, при нескончаемом потоке учёных и политиков, библиофилов-профессионалов и библиофилов-любителей, студентов и просто любопытствующего люда в течение трёх недель проходил настоящий праздник русской книги. А над зданием ратуши развевались три громадных флага - красный, с серпом и молотом, могучего и, казалось, нерушимого, Советского Союза, жёлто-красно-чёрный - Федеративной Республики Германия и красно-белый - баварский.

Что касается выставки «XX век. Мы - в обложке», объединившей около тысячи печатных обложек российских периодических изданий с 1900 по 2000 год, то она задумывалась как опыт ретроспективного взгляда на историю России XX века, как попытка создания «стереоскопической панорамы» огромной страны на протяжении столетия. Нам кажется, что опыт этот удался: семь залов, выделенных под выставку одним из ведущих художественных музеев России, были постоянно заполнены посетителями, значительную часть которых составляла молодёжь. Помимо единодушно положительных откликов прессы, особо радостными для устроителей оказались многочисленные благодарственные записи в книге отзывов, зачастую несколько наивные, но, что гораздо ценнее, абсолютно искренние, как, например, слова какой-то девчушки (орфографию сохраняем): «Класно. я даже не разу ни зевнула!»

Хочется ещё раз выразить глубочайшую благодарность директору ГМИИ им. А.С. Пушкина Ирине Александровне Антоновой, которая сразу и безоговорочно поддержала идею выставки и всемерно способствовала её осуществлению.
По мнению авторов-составителей, предлагаемая вниманию Читателя «Библиохроника» значительно расширит представление нашего современника о великолепии русской книги, о её нелёгком пути, а если быть более точным, вообще о драматической судьбе книг в России.

Такое издание, с нашей точки зрения, особенно важно, если учесть, что книжная антикварная область является относительно закрытой, замкнутой, в отличие от других составляющих антикварного мира культуры - живописной, фотографической, музыкальной и пр. Выставки старой книги устраиваются крайне редко. Заглянуть же внутрь раритетной книги, увидеть, помимо переплёта, художественное оформление текста, нередко специально разработанное по заказу издателя и стоящее на высочайшем уровне исполнения, шрифты, маргиналии, владельческие пометы, словом, почувствовать аромат времени - чаще всего удел немногих избранных.

Редкая или антикварная книга всегда вызывала почтительное удивление у собирателей, исследователей и просто любителей книги. Однако в России, стране, создавшей великую литературу и заплатившей за это мучительными нравственными исканиями многих поколений, на этой литературе воспитанных, отношение к книге всегда было особым.

Войны, революции, разорение, снова войны, бытовые тяготы владельцев, зачастую оказывавшихся перед роковой дилеммой «книга или жизнь» (как это нередко, к примеру, случалось в блокадном Ленинграде), - всё это не может не вызывать изумления у потомков: каким образом дивные по своей красоте и редкости издания могли дойти до наших дней во всём своём великолепии? Каким запасом прочности и силой духа должен был обладать российский интеллигент, чтобы, выдержав все невзгоды, обрушившиеся на него в XX («волчьем») веке, не дать исчезнуть книге бесследно?

С другой стороны, массовые преступления перед книгой, причём преступления ничем не оправданные, совершались в России сравнительно недавно, уже на нашей памяти. Чего стоит, к примеру, так называемая макулатурная эпопея 70-х годов? Многие жители Москвы, Петербурга и других больших и малых городов бывшего Советского Союза хорошо помнят это своеобразное «цунами», безжалостно смывшее «в никуда» огромную массу замечательных старых изданий, чудом переживших куда более тяжёлые времена. В обмен на не очень качественно отпечатанные «Королеву Марго» и «Графа Монте-Крис-то» сборщики утильсырья предлагали гражданам, изголодавшимся по давно забытому лёгкому чтиву, сдать 10 или 20 килограмм макулатуры за каждый том. Казалось бы, полезная затея, но, среди действительно ненужного материала, в бездну (на переработку, в бумажную массу) уходили бесценные комплекты до- и послереволюционных изданий. У входов в выраставшие, как грибы, сарайчики - «приёмные пункты» - выстраивались длинные очереди страждущих получить заветный талончик. Многие часами самоотверженно выстаивали в любую погоду с пачками книг, газет, журналов, перевязанных для удобства взвешивания на грузовых, платформенного типа, весах, верёвками, шпагатом и даже проволокой. Среди кип старой бумаги то и дело выделялись кожаные, с золотым тиснением корешки энциклопедических словарей Брокгауза и Ефрона, Южакова, Военной энциклопедии, Библиотеки великих писателей, собраний сочинений русских и зарубежных классиков. Причём технология «приёма» (и последующего уничтожения) этих книг отличалась особой изощрённостью: сборщик требовал от сдающих тут же снять (содрать, сорвать) кожаные переплёты. Затем обезглавленные книжные блоки оставались мокнуть под дождём или снегом, отчего их вес, перед отправкой на сортировочную базу, возрастал...

Это было совсем недавно, а потому стоит ли удивляться столь малому количеству старых книг, сохранившихся до наших дней?

Именно об этих изданиях, переживших войны, революции и «макулатурный бум», рассказывается в «Библиохронике». В процессе реализации проекта его «идеология», а стало быть, и «формула», претерпели изменения. Перемены эти привели к тому, что Хроника, первоначально задуманная под названием «В царстве переплёта», трансформировалась в книгу с иной смысловой нагрузкой и другим заглавием - «В некотором царстве...».
Это обстоятельство требует пояснений.

В России во все времена существовала огромная армия собирателей-библиофилов. Известны многие частные коллекции, которые внесли немалый вклад в формирование крупнейших государственных библиотек - Румянцевской, Публичной и др.

К сожалению, значительной части российских частных и государственных книжных собраний присуща одна особенность: при определении ценности книги (в прямом и переносном смысле) показатель - «внешний вид» - редко занимал главенствующее место. Ещё в 1905 году в альбоме, изданном к 25-летию существования в России переплётной мастерской А.А. Шнеля, об этом писал выдающийся русский библиофил и государственный деятель (в конце жизни -гофмаршал) В.А. Верещагин: «С давно прошедших времён, когда наши благочестивые монахи, эти первые русские переплётчики, набожно облекали священные книги в работу «басманную и сканную», русское переплётное дело не создало ничего самобытного, своеобразного и изящного. Этой бедностью изящных произведений русского переплётного ремесла мы всецело обязаны отсутствию у нас знатоков, дорожащих не только содержанием, но и внешностью книги. Попробуйте показать и теперь даже какой-нибудь дорогой и роскошный переплёт русским любителям. Одному из них, много двоим, вы доставите удовольствие, а все остальные выразят беспредельное удивление, с оттенком снисходительного сожаления, к вашей безумной расточительности».

Между тем, «девственная» книга в «родных» печатных обложках, опрятном «издательском» или щегольском владельческом (заказном) переплёте не только является полноценным памятником культуры, но и отражает степень уважения владельцев к книге, к её автору, демонстрирует эстетические пристрастия той или иной эпохи.
Одну из своих задач составители «Библиохроники» видели как раз в том, чтобы на примере имевшихся в их распоряжении книг рассказать о тех российских библиотеках (императорских, великокняжеских, частных библиофильских), где уделялось серьёзное внимание внешнему оформлению книжных коллекций.

Другой интереснейший пласт русской книжной культуры, который хотели отметить авторы «Библиохроники», - деятельность крупных издательств (М.О. Вольфа, А.Ф. Маркса, А.Ф. Девриена, ИД Сытина, Экспедиции заготовления государственных бумаг, P.P. Голике и А.И. Вильборга), которые в конце XIX - начале XX века основали, в качестве сопутствующих, собственные переплётные производства. Качество их издательских переплётов было достаточно высоким, а некоторые из них не только достигали, но и превосходили европейский уровень того времени (достаточно вспомнить помещённые в «Библиохронику» «Собрание византийских эмалей А. Звенигородского» Н. Кондакова, «Великокняжескую, царскую и императорскую охоту на Руси» Н. Кутепова, «Царское Село» А. Бенуа, коронационные сборники и пр.).

В «Библиохронике» приведены также образцы авторских переплётов известных мастеров прошлого, как российских, так и приехавших из-за рубежа - Хитрова и Герасимова, Петерсона и Шнеля, Майе-ра и Ро, Петцмана и Гаевского.
Да и уровень некоторых современных российских переплётчиков вполне соответствует мировым стандартам, подтверждением чему служат регулярно проводимые в Москве конкурсы переплётного искусства.

Книжное собирательство как разновидность коллекционирования, возможно, одна из старейших человеческих страстей. Летопись российского библиофильства хранит тысячи имён. Многие из российских книголюбов являлись ключевыми фигурами отечественной истории и культуры: В.Н. Татищев, В.К. Тредиаковский, М.В.Ломоносов, Н.Е. Струйский, Екатерина Вторая, П.П. Бекетов, АА Аракчеев, М.М. Сперанский, А.С. Пушкин, М.П. Погодин, Н.Г. Мартынов, И.М. Остроглазов, СА Соболевский, ДА. Ровинский, Н.П. Рябушинский, АД. Чертков, ПА Ефремов, СД Шереметев - список может быть продолжен до бесконечности.

И XX век дал множество выдающихся в этой области имён: В А Верещагин, О.Э. Вольценбург, Н.П. Смирнов-Сокольский, А.И. Маркушевич, В.Г. Лидин, К.Я. Голейзовский, П.В. Губар, М.С. Лесман, Д.В. Ульянинский, П.П. Шибанов и многие, многие другие.

Ряды современных собирателей-библиофилов и просто любителей старой книги также постоянно пополняются. Беда в другом: «поле обитания» редких изданий, особенно в идеальном состоянии, сужается, подобно «шагреневой коже». В процессе подготовки «Библиохро-ники» это обстоятельство стало для авторов совершенно очевидным. Поэтому описание достоинств переплёта, как бы великолепен он ни был, показалось им совершенно недостаточным. Значительно более важной представилась попытка ответить на вопрос, почему тот или иной имевшийся в распоряжении составителей экземпляр книги (в ряде случаев достаточно заурядной по своему содержанию) оказался в столь неожиданно богатом «наряде». Разумеется, эта задача оказалась на порядок сложнее, чем поставленная первоначально.

Несмотря на то, что сегодня в мире появляется множество замечательных изданий как по переплётному искусству, так и по искусству книги вообще, составители считают, что «Библиохроника» не похожа ни на одно из им известных. Наиболее схожими по структуре можно назвать, пожалуй, лишь каталоги библиотеки «Librairie Sourget», выходящие во Франции вот уже скоро тридцать лет (на сегодняшний день увидели свет 26 томов).

Схема «подачи» материала «Библиохроники» предельно проста: каждому изданию выделен полный двухстраничный разворот. На одной его стороне помещён общий вид полураскрытой книги, демонстрирующий переднюю крышку переплёта и корешок с надписями, орнаментами или суперэкслибрисом, элементы форзаца. На другой отражены характерные особенности экземпляра: наиболее выразительные иллюстрации, заставки и иные элементы графического оформления текста, владельческие знаки, надписи и пометы. Иллюстративному материалу сопутствует краткий очерк, в котором делается попытка описать примечательные события и факты, так или иначе связанные с судьбой издания.

При этом авторы «Библиохроники» стремились к тому, чтобы вписать рассказ о книгах, их авторах, издателях, переплётчиках, владельцах в контекст российской истории. Составленная в виде хронологического ряда - от первопечатного «Апостола» 1564 года до книг второй половины XX века - Хроника не только рассказывает о конкретных раритетных экземплярах, сохранившихся в библиофильском виде, но и даёт свою версию истории России, а точнее - представляет историю, увиденную сквозь призму книжной культуры.

Хотелось бы отметить, что в последние годы, в связи с возможностью свободного перемещения собирателей-библиофилов и просто знатоков книги по маршруту Восток - Запад - Восток, в Россию стали возвращаться подлинные книжные шедевры - первоиздания, книги с автографами « Rossica». Считаем нужным упомянуть об этом, так как многие вошедшие в «Библиохронику» издания смогли дожить до наших дней только потому, что когда-то оказались вне пределов отечества, в «эмиграции».

Сведения, приведённые в Хронике, неравноценны по своему объёму и характеру: в некоторых очерках удалось привести ряд малоизвестных подробностей, в других информация оказалась достаточно скупой, что никак не относится к библиографическим описаниям экземпляров, выполненных согласно существующим общепринятым нормам. В целом же, по мнению авторов, «Библиохроника» позволяет взглянуть на вполне конкретные книги несколько отстранённо. В этом нет никакого противоречия, ведь книга - один из самых ёмких памятников культуры. При этом «Библиохроника» не претендует ни на звание научного исследования, ни на полноту анализа субъектов рассмотрения. Её задача совершенно иная - возродить несколько затухающий в последнее время интерес к старой книге, причина которого, главным образом, в исчезновении её, как таковой...

Набор представляемых нами «сюжетов» субъективен: он продиктован пропущенными через наши души реальными книгами, и мы отдаём себе отчёт, что в их число могли бы попасть многие не менее выдающиеся «представители» того же культурного слоя. В связи с этим заранее с благодарностью принимаем любые критические замечания. Более того, радости нашей не будет предела, если мы узнаем, что «Библиохроника» подвигла кого-то на продолжение подобного типа изданий.

В заключение считаем своим долгом выразить глубокую признательность всем тем, кто, так или иначе, был причастен к созданию нашей Хроники. Не всегда и не во всём у нас складывались простые отношения, но так как движущим мотивом постоянно оставалась позитивная для всех идея, мы неизменно находили компромиссные решения.
Искренне надеемся, что представленная на суд Читателя и Времени «Библиохроника» принесёт хотя бы малую пользу всем, живущим в среде обитания, именуемой «российская культура».

Алексей Венгеров, Сергей Венгеров

Дополнительные материалы к первому выпуску "Библиохроники". Серия "В некотором царстве"