Наполеон на бивуаках, в Тюильри и на острове Святой Елены (1846 год)

Эмиль Марко де Сент-Илер

Адольф Александрович Плюшар (1806–1865) был человеком по-европейски образованным. Сын известного книгоиздателя, уроженца Браунш­вейга, он закончил пользовавшийся популярно­стью в Петербурге пансион швейцарского пастора Иоганна фон Муральта, ученика вели­кого Песталоцци, затем постигал типографское искусство у знаменитого Дидо в Париже. Когда умер отец, ему шёл двадцать второй год. Сна­чала он руководил семейным предприятием вместе с матерью (в тот период на выпускаемых ими книгах значилось: «Типография вдовы Плюшар и сына»), но вскоре взял бразды прав­ления в свои руки. Решив вести дела на уровне законодателя книжной моды Парижа, Адольф Плюшар открыл в центре Петербурга, на Боль­шой Морской, «роскошный», по определению современников, книжный магазин, который назвал «Французский литературный салон». Столь же дорогостоящими были его издатель­ские проекты. Придавая большое значение внешнему виду книги, Плюшар выпускал изящно оформленные альманахи, богато иллю­стрированные сочинения популярных литера­торов, художественные альбомы. Самым мас­штабным начинанием честолюбивого издателя и книготорговца стал выпуск «Энциклопедиче­ского лексикона», задуманного по образцу луч­ших европейских словарей того времени. К работе над ним были привлечены ведущие учёные и литераторы. С 1835 по 1841 год вышли семнадцать томов «Лексикона», однако высокие гонорары, дороговизна типографских расходов и разлад между редакторами заставили прекра­тить это беспрецедентное для России того вре­мени издание. Неудача с «Лексиконом» пошат­нула дела Плюшара, который был вынужден перейти к выпуску книг не столь затратных, адресованных менее взыскательной публике и рассчитанных на быструю окупаемость. С начала 40-х годов на российском книжном рынке стали в изобилии появляться напечатан­ные в типографии Плюшара сборники анекдо­тов, острот и каламбуров, приключенческие повести, исторические романы. Поэтому вполне естественным в этой ситуации представляется решение издателя перевести и опубликовать на русском языке сочинение чрезвычайно попу­лярного в то время французского литератора Эмиля Марко де Сент-Илера «Наполеон на биву­аках, в Тюильри и на острове Святой Елены».

В 1840–1850-е годы Эмиль Марко де Сент- Илер являлся одним из наиболее плодовитых биографов Наполеона. Его перу принадлежало множество трудов о французском императоре и его эпохе. Среди них – «Воспоминания пажа Императорского Двора» («Memoires d'un page de la Сour imperiale», 1830), «Воспоминания о част­ной жизни Наполеона» («Souvenirs de la vie privee de Napoleon»», 1838), «Тайные воспоминания о времени Империи» («Souvenirs intimes du temps de l'Empire», 1838–1839), «Беседы о частной жизни Наполеона» («Entretiens sur la vie privee de Napoleon», 1839), «Популярная история Наполе­она и Великой армии» («Histoire populaire de Napoleon et de la Grande Armee», 1842), «Наполеон в Государственном совете» («Napoleon au Conseil d'Etat», 1843), «Наполеон на бивуаке, в Тюильри и на острове Святой Елены» («Napoleon au bivouac, aux Tuileries et a Sainte-Helbne», 1844), «Наполеон на полях сражений» («Napoleon en campagne», 1844), «Курьёзная, военная и политическая исто­рия Императорской Гвардии» («Histoire anec­dotique, politique et militaire de la Garde Imperiale», 1845–1846), «История русской кампании 1812 года» («Histoire de la campagne de Russie pendant l'annee 1812», 1846–1848), «История политиче­ских заговоров и казней» («Histoire des con­spirations et des executions politiques», 1849) и др.

Правда, главными почитателями Сент-Илера являлись люди с весьма невысоким уровнем образования. В политических, литературных и научных кругах к его творениям относились несколько скептически. Как и к нему самому. Ведь кто такой Эмиль Марко де Сент-Илер, как он причастен к Наполеону, и откуда ему оказа­лись известны подробности личной жизни императора, изложенные в его сочинениях, никто не знал. Было лишь известно, что до того как превратиться в литератора-бонапартиста, он специализировался на пособиях для желаю­щих «завоевать Париж» и под псевдонимом барон Эмиль де л'Эмпрезе («Крахмальный барон») написал серию книг (кстати, несколько из них напечатал Оноре де Бальзак, пробовав­ший себя в роли типографа), самыми извест­ными из которых стали «Искусство повязывать галстук», где утверждалось, что «мужчина стоит того же, что и его галстук», и «Искусство пла­тить долги и удовлетворять своих кредиторов, не тратя ни су».

Происхождение Сент-Илера, дата его рожде­ния, образование, другие вехи биографии – всё это являлось для современников загадкой. Так, известный французский писатель и журналист Жан-Луи-Огюст Коммерсон утверждал, что отец Сент-Илера был сапожником, который бежал с Сицилии, чтобы не платить налоги, а его сын наткнулся на «золотую наполеонов­скую жилу», случайно взглянув в зеркало. В своей книге «комических биографий» совре­менников (Commerson J.-L.-A. Un million de binettes contemporaines: Вiographies comiques. Paris, 1883) он писал: «Однажды, глядя в зер­кало… он, должно быть, заметил там отражение проходившего старика ветерана и с восторгом воскликнул: “Без сомнения, это судьба! Калека, проходивший мимо, – знамение неба, ветераны нуждаются во мне, как в табаке, я спасу их”.

Затем, выглянув в окно, он, как помешанный, вскричал в сердцах: “Старина, я доволен тобой! Я буду повествовать о твоей жизни, я расскажу о твоих битвах! Покойся с миром, дорогая тень! Я хочу, чтобы моё красноречие заставило рыдать полицейских и надзирателей по всей Франции…” Благодаря видению Марко дога­дался, что его удел – бессовестно использовать бессмертную славу победителя сражения при Йене и мученика Святой Елены! В тот день оте­чество пополнилось ещё одним историком. Можно подумать, что он принимал участие во всех крупных сражениях империи. Казалось, он всегда находился там, чтобы услышать интимные излияния Наполеона, и, увлечённый своим делом, следил за своим героем даже во время сна, спрятавшись в его табакерку… Оста­вим Марко шпионить за великим человеком и учить наизусть историю его битв. Оставим Марко созревать: не будем срывать его с древа познания. Сорвём его спелым и созревшим. Мой Бог, вот мы его и сорвали. Лысый немолодой человек, он начал печататься в газете “Век”, про­являя скромные познания в синтаксисе. Он основал там новое направление – наполеонов­ское. Он занимается военной тематикой много лет. Швейцары рыдают. Чему удивляться, если в разгар различных сражений он умудрился сохранить для них несколько крылатых фраз, произнесённых великим человеком на поле брани!.. Он разглагольствует без умолку. Он с головой ушёл в свою тему. Он создал импера­торский стиль… Публикации “Века” изливаются полноводным потоком. Недовольный количе­ством своих скроенных на скорую руку откро­вений о нравах и исподнем Великой армии, о привычках, диалогах и монологах Наполеона, Сент-Илер вбил себе в голову, что он должен заполонить своей продукцией все книжные лавки Франции. Если бы Наполеон мог вер­нуться на землю, его первым желанием и его первым долгом стал бы приказ охладить пыл этого неутомимого поставщика газетных “уток”. Но Наполеон спит вечным сном! Госпо­дин Сент-Илер знает это: отсюда его великолеп­ный апломб. Увы! увы! Перекроив своё пальто в мантию императора, господин Эмиль обла­чился в императорский пурпур. И если бы мы не были самыми сообразительными людьми во Вселенной, господин Эмиль Сент-Илер причи­нил бы Бонапарту зла во сто крат больше, чем Священный союз и Гудсон Лоу».

Когда в 1887 году Сент-Илер умер и в несколь­ких французских периодических изданиях появились публикации о нём, оказалось, что достоверными данными об этом весьма извест­ном человеке пишущие не располагали. Весьма характерна статья, напечатанная тогда без под­писи в газете «Лё Голуа» («Le Gaulois»), – стран­ная смесь некролога и фельетона: «Эмиль Марко де Сент-Илер был человеком очень известным.

Его легенда продолжает жить до сих пор. Его по-прежнему цитируют, по-прежнему расска­зывают о его приключениях… Каков был воз­раст этого старейшины литературного сообще­ства? Одни называют датой его рождения 1793 год. По утверждениям других, он появился на свет до создания статистической службы. Уве­ряют, что ему было не меньше восьмидесяти четырёх лет… В его юные годы легенда и правда не совпадают, но ведь всегда следует предпочи­тать легенду, которая является приукрашенной правдой. Говорят, что он был пажом Наполеона I… Его первые творения появились уже после паде­ния Первой Империи. У него были лёгкое перо и скромные притязания. Он хотел быть полез­ным своим современникам, посвящая их в искусство завязывать галстук, курить и нюхать табак, выбрать ресторан, то есть обучая тем вещам, которые требуют особых познаний... Марко де Сент-Илер отважился даже написать небольшое пособие по обольщению. Я не знаю, много ли пользы получили его последователи в этой дисциплине от своего учителя. Возму­жав, он стал публиковать собственные воспо­минания о людях и событиях Первой Империи. Может быть, именно его следует назвать родо­начальником скандальных репортажей. “Вос­поминания пажа Императорского Двора”, “Сен- Клу и Мальмезон”, “Внутренние покои Тюильри” и другие анекдотические публикации появи­лись в тот момент, когда наполеоновская легенда воспламеняла молодёжь. Вторая Империя не нашла для него достойной награды, и он стал библиотекарем в Страсбургском замке, хотя нельзя быть уверенным, что там имелась библио­тека. Первые годы Марко де Сент-Илера были блестящими, последние – омрачёнными невзго­дами. Ему было почти восемьдесят лет, когда он пережил вторжение 1870 года. Немцы сожгли его дом, а его самого, пожилого человека, поса­дили в крепость за Рейном. Тем не менее трога­тельная идиллия всё же украсила последние годы императорского пажа. Вернувшись из Гер­мании без средств, он должен был поступить в дом престарелых. Однажды он оказался в гостях у вдовы, которую тронули его несчастья. Рас­сказывают, что он сбежал из приюта ради про­гулок с этой вдовой в лесу среди вековых дере­вьев… Ему было восемьдесят шесть, когда он женился на женщине, которая хотела таким образом спасти его от нищеты. И были ещё три года, когда этот некогда блестящий рассказчик неподвижно ожидал смерти в своей постели».

Лишь два с лишним десятилетия спустя, в 1908 году, в той же газете «Лё Голуа», что в пере­воде означает «галл», появилась статья, где были изложены более или менее правдоподобные данные о жизни Эмиля Марко де Сент-Илера. Её написал Фредерик Массон (подробнее о нём см. настоящий выпуск Библиохроники), крупней­ший специалист в области наполеонистики. По сведениям, имевшимся у Массона, будущий писа­тель родился в семье дворцовых служителей. Его мать, урождённая Марко, была дочерью придворного лакея и являлась одной из пятна­дцати служанок Виктории Французской – дочери короля Людовика XV, тётки правившего тогда Людовика XVI. Отец Эмиля – Дени-Антуан Илер – служил приставом при том же дворе «госпожи Виктории». Потом он поменял фами­лию на Сент-Илер, а после женитьбы превра­тился в Марко Сент-Илера.

Судьба супругов во время Революции неиз­вестна. Лишь при провозглашении Империи и возрождении дворцового этикета госпожа Марко Сент-Илер, как и многие её компаньонки, предложила свои услуги новой знати. Её взяли в гувернантки к Гортензии Богарне. Там её заме­тила императрица Жозефина, при которой она служила до 1809 года. Что касается её мужа, то он дождался Реставрации и получил от Людо­вика XVIII небольшой пенсион как бывший слу­житель его тётки.

О своём герое Массон писал: «Эмиль Марко де Сент-Илер родился в Версале, по словам одних, в 1790 году, другие утверждают, что в 93-м, есть те, кто называют 96-й. Он был литератор и жур­налист. Кажется, он начал печататься в 1821 году, опубликовав “Маленькие биографии дра­матических артистов”… Его следующим трудом стали “Биографии нимф Пале-Рояля и других парижских кварталов”. После этого он печатал официозно-хвалебные брошюрки вроде “Изло­женной в анекдотах жизни Её Высочества гер­цогини Беррийской” и “Исторических анекдо­тов о жизни герцога Орлеанского”. Наконец, он посвятил себя искусствам, которые без преуве­личения можно назвать малыми, и в них избрал роль педагога. К таковым можно отнести “Искус­ство преуспеть в любви за двадцать пять уро­ков”, “Искусство достичь фортуны”, “Искусство нюхать и курить табак”, “Искусство повязывать галстук”, “Искусство никогда не завтракать у себя дома, а обедать только в гостях”, “Искус­ство давать обеды”, “Искусство платить долги”, “Искусство получать подарки” и др. …Марко держал нос по ветру. Ветер, сметая клерикалов и дворян, дул в паруса бонапартистов. Лёгкая импровизация – и Марко стал одним из них, более того, превратился в пажа императора. Он издал – да ещё с каким успехом! – “Воспомина­ния и откровения пажа Императорского Двора”. Отныне он нашёл свой путь: став пажом в сорок лет, он оставался им до девяноста семи, так как умер в Нёйи в 1887 году. Хотя он никогда не был пажом, никогда! Он правдоподобно использо­вал одинаковое звучание имён. 18 октября 1807 года император включил в число своих пажей Алсида Лё-Блон де Сент-Илера (Alcide Le Blond de Saint-Hilaire), сына Мари-Лорана Лё-Блон де Сент-Илера, капитана военно-морского флота, и Марии-Винсент Лё Блон де Сент-Илер. Алсид де Сент-Илер являлся племянником дивизионного генерала графа Империи Луи- Винсента Лё-Блон Жозефа де Сент-Илера. Гене­рал, который не был женат, погиб под Ваграмом. Император передал своему пажу графский титул и пожаловал содержание – 91 677 фран­ков. Но Алсид де Сент-Илер вышел из пажей, чтобы в 1812 году поступить младшим лейте­нантом в армию. Он умер молодым, а Марко, никому не говоря, прикрылся его обличьем… “Воспоминания пажа” сначала появились без имени сочинителя, однако Эмиль Марко тотчас признал их авторство. Он решил, что если уж сделался пажом, то ему следует им оставаться. И он им оставался…»

Действительно, если говорить о стилевом своеобразии книги «Наполеон на бивуаках, в Тюильри и на острове Святой Елены», то можно с полным основанием использовать спе­циально введённый для этого случая термин «пажеский стиль». Автор предлагает вниманию читателя забавные и одновременно поучитель­ные истории о великом человеке, записанные как бы с натуры скромным свидетелем собы­тий. Вот, например, он решил рассказать о том, как, сам целеустремлённый по натуре, Напо­леон поощрял это свойство в других: «В лёгкой кавалерии бывали скачки. Призы простирались от ста до трёхсот франков. Однажды Наполеону вздумалось, чтобы и офицеры тоже участво­вали в скачке, поэтому он обещал приз в тысячу двести франков. Комитету, составленному из штаб-офицеров, поручено было начертать пра­вила скачек. Комитет представил свой проект императору. Наполеон утвердил его и назначил день для скачки. Все хотели в ней участвовать. Первый явился молодой драгунский офицер Тиерри и просил, чтобы его записали в список желающих. Комитет отказал под предлогом, что чин его слишком мал. Он действительно был только подпоручик, но настоящей причи­ной отказа было то, что Тиерри считался пер­вым ездоком во всём эскадроне. Раздосадован­ный этим несправедливым отказом, Тиерри обратился к императору, и тот, собрав о нём справки и узнав, что этот молодой офицер пользуется в своём полку общим уважением, велел принять его. Наконец великий день наступил. Наполеон присутствовал при скачке. Соперники выстроились в линию и по сигналу пустились. Тиерри вскоре далеко обогнал всех своих соперников, он уже был близко от флага, как вдруг какая-то проклятая дворняжка с лаем бросилась под ноги его лошади. Та взвилась на дыбы, упала и не добежала, а докатилась до цели вместе со своим всадником, который как будто прирос к седлу, но он не вставал. Все думали, что лошадь убилась, а бедный Тиерри по крайней мере переломал себе руки и ноги. Через две секунды после того один эскадрон­ный командир, который близко следовал за драгунским офицером, прискакал к цели и был провозглашён победителем. Между тем упав­шая лошадь и всадник кое-как поднялись. Тиерри печально уходил, утешаемый участием, которое оказывали ему зрители, как вдруг Наполеон вскричал: “Да нет! Приз должен полу­чить тот, который упал”. Судьи скачки, окру­жавшие императора, почтительно заметили ему, что драгунский офицер не выполнил усло­вий, потому что катиться с лошадью не значит скакать. “Да не в том дело, – возразил импера­тор. – Тут надобно принимать в соображение не средства, а цель, а цель оправдывает сред­ства”. – “Конечно, Государь, но…” – “Этот офи­цер первый достиг со своей лошадью до цели: он и должен получить награду. Дело, кажется, ясное”. – “Но, Ваше Величество…” – “У драгунов, может быть, такая метода, быть может, у них скачки таким образом производятся. Вы, господа, всегда говорите, что наша система вер­ховой езды никуда не годится, и требуете изме­нений эскадронной школы. Вот нововведение, которое вам, конечно, в голову не приходило, да правду сказать, и мне тоже. Впрочем, это не мудрено решить. В чём дело в скачке? – спро­сил он генерала, который председательствовал в скаковом комитете. – В том, чтобы лошадь прежде других достигла цели? Не так ли?” – “Точно так, Ваше Величество, – отвечал гене­рал, – однако же я думаю…” – “Генерал, отве­чайте: да или нет, – возразил Наполеон. – Чья лошадь первая достигла цели: драгунского офицера или эскадронного командира?” – “Драгунского офицера, Ваше Величество, но…” – “Ну, этого и довольно. Так как решено, что пер­вая достигла цели лошадь Тиерри, то награду и отдать ей. Но так как лошадь не может дать рас­писки, а в делах всегда должно наблюдать закон­ный порядок, – продолжал он, едва удержива­ясь от смеха, – то деньги выдать её хозяину, который и даст расписку. Дюрок, – сказал он, обращаясь к обер-гофмейстеру, – вели выдать тысячу двести франков подпоручику Тиерри, я произвожу его в поручики. Прощайте, господа!”»

«Апокрифичный паж», как называл Сент- Илера Фредерик Массон, рисует гармоничную картину отношений императора и его поддан­ных: Наполеон любит своих офицеров, а те готовы отдать за него жизнь. Вот случай, кото­рый якобы имел место во время битвы при Ваграме. Здесь рассказчик объединяет свиде­тельства о личной храбрости Наполеона и о без­мерной преданности обожающих его солдат: «В этой знаменитой битве, по выражению гене­рала Дюпа, целая колонна австрийская исчезла с поля сражения, так что после никто и не знал, что с нею сталось. Обширная цветущая рав­нина к вечеру была залита кровью, покрыта тру­пами, которые валялись между обгорелыми жилищами. Кровопролитие было такое, что ещё десятого числа, то есть на четвёртый день после сражения, в высоком хлебе находили изу­родованных солдат, которые, собирая послед­ние силы, кричали: “Да здравствует Наполеон!” Наполеон подвергался опасности с дерзкой неустрашимостью солдата. В самом пылу битвы, когда из пушек стреляли, как из ружей при бата­льонном огне, генерал Вальтер, командовавший гвардейскими конными гренадерами, закричал императору: “Ваше Величество, говорят Вам, что Вам здесь нечего делать. Уезжайте отсюда, а не то я велю гренадерам схватить Вас и засажу до вечера в полковую фуру!” – “От него ста­нется,” – сказал Наполеон князю Невшатель- скому, поворачивая лошадь».

Благородной грустью, горечью и умилением проникнуты сцены, описывающие пребывание Наполеона на Святой Елене: «Во время прогулки на одном из башмаков Наполеона отстегнулась пряжка. Все бывшие тут бросились, чтобы её поправить. Монтолон поспел прежде всех и застегнул пряжку. Наполеон не мешал ему, но когда дело было кончено, он взял его за руку, потому что Монтолон стал на одно колено, помог ему подняться и сказал ласково: “Благо­дарю вас, любезный генерал. Господа, – приба­вил он, обращаясь к своей свите, – вы видели, какую услугу оказал мне Монтолон. В Тюильри я бы позволил это сделать только придворному служителю, но здесь у меня нет служителей, есть только друзья, я в выигрыше!”»

Жанр панегерически-нравоучительного рас­сказа, который Сент-Илер разрабатывал во Франции середины XIX века на наполеонов­ском материале, пышным цветом расцвёл в ХХ столетии. В разных странах писатели разного дарования где добровольно, а где вынужденно писали фантастические сентиментальные истории о правителях и их сподвижниках. «Рождённые в СССР» помнят школьные уроки, на которых изучались «Рассказы о В. И. Ленине» М. М. Зощенко и «Рассказы о Ф. Э. Дзержинском» Ю. П. Германа.

Впрочем, патриотическая направленность сочинений Эмиля Марко де Сент-Илера вызы­вала сочувствие даже у тех его современников, которые понимали их полную научную несо­стоятельность. Тот же Фредерик Массон закон­чил статью об авторе «Воспоминаний пажа» словами: «После всего сказанного я не хотел бы показаться излишне жестоким к этому пажу- самозванцу. В конце концов, я сам учился читать на его книгах, и если та эпопея, которую он соз­дал, всего лишь обыкновенный вымысел, – пусть так, если она наполнила наши умы и дет­ские сердца прекрасными картинами, благо­родными помыслами, любовью к Великому Человеку, уважением к его славе, нежной любо­вью детей к своему отечеству!..»

Марко де Сент-Илер Эмиль (1790 или 1793 или 1796–1887)

Наполеон на Бивуаках, в Тюильри и на острове Св. Елены. Сочинение Марко де Сент-Илера. Перевод А.О. [В 2-х ч.]. Санкт-Петербург: В типографии А. А. Плюшара, 1846. Ч. 1. [4], 137, [II] с. Ч. 2. 132, [II] с. В одном полукожаном переплёте времени издания. Крышки оклеены «мраморной» бумагой. На корешке золототиснёный орнамент и два ярлыка чёрной кожи с тиснёнными золотом заглавием и номерами частей. 15х9,5 см. Цензурное разрешение: ч.1 от 24 марта 1846 года, ч. 2 от 30 марта 1846 года. На форзаце экслибрис: «Из библиотеки А. Соколова».