Описание Костромского Ипатьевского монастыря (1832 год)

К одной из наиболее известных святынь России уверенно можно отнести Ипатьевский мужской монастырь. Неотделимый от целого ряда важней­ших событий русской истории, неразрывно свя­занный с царскими династиями Годуновых и Рома­новых, он издавна являлся одним из главных сим­волов Костромы.

Впервые в летописях монастырь упоминался в 1435 году, когда в ходе междоусобной войны московских и галичских князей «на мысе у святого Ипатия, межи Волгою и Костромы» расположился со своим лагерем великий князь Василий Василье­вич Тёмный. Так что к началу XV века обитель на слиянии реки Костромы и Волги, безусловно, уже давно существовала. Согласно же традиционному преданию, Ипатьевский монастырь был основан в конце XIII века татарским мурзой Четом, пере­шедшим на службу великому московскому князю. Остановившись на ночлег «для отдохновения и восстановления здоровья» во время своего пути по Волге в Москву, ему во сне явилась Богородица вместе со священномучеником Ипатием, еписко­пом Гангрским, и святым апостолом Филиппом. Прибыв в Москву, Чет крестился и принял имя Захария, и испросил разрешения великого князя и церковного иерарха на постройку монастыря на месте чудесного явления. Именно этот Чет якобы и стал основателем таких костромских родов, как Зерновы, Сабуровы и Годуновы.

Правда, легенда о мурзе Чете, как основателе Ипатьевского монастыря, возникла лишь после кончины Иоанна Грозного. В это время Году­новы заняли ведущее положение при царском дворе и не исключено, что для поднятия статуса своего рода и монастыря, где находилось их фамильное кладбище, необходимо было найти основателя, которым легенда и объявила мурзу Чета, родоначальника Годуновых. Как писал историк С. Б. Веселовский: «Известно, что наи­более цветистые и фантастические легенды™ сочиняли не старые, исторически известные роды, которым подобные легенды в сущности ничего не давали и ничего не прибавляли к их старой славе, а рядовые служилые роды, в осо­бенности те, которым удавалось подняться в верхние слои™ смотревшими на них свысока, как на выскочек и безродных, случайных людей».

Действительно, расцвет Ипатьевского мона­стыря пришёлся на конец XVI века, благодаря вкладам Годуновых - царицы Ирины и царя Фёдора. В монастыре развернулось каменное строительство - обитель перестроили полно­стью. Богато украсили Троицкую церковь: «вну­три стенным письмом, святыми иконами на золоте и в венцах сребропозлащенных, а извне вызолоченными крестами на главах, немецким железом на кровлях, резными киотами на папер­тях». Это было время, когда обитель называли «великою Лаврой».

Особое значение монастырь приобрёл в Смут­ное время. Сначала Борис Годунов стал царём московским, затем Тушинский вор не без уча­стия монахов затворился здесь и таинственным образом отражал все нападения, но прибывшее из Галича народное ополчение всё-таки смогло осадить крепость. Летом 1609 года во время штурма, взорвав стену, отряд самозванца вы­гнали из монастыря.

Наконец, Ипатьевский монастырь стал вре­менной резиденцией молодого Михаила Рома­нова, который со своей матерью жил в двух небольших комнатах старого келарского кор­пуса. Когда на земском соборе в феврале 1613 года Михаила Романова избрали царём, то в оби­тель отправили Великое Посольство из духовен­ства и бояр. В это же самое время поляки, узнав об избрании Михаила, «послали сильный отряд войска своего в Костромской уезд, чтобы умерт­вить его». Но русский крестьянин Иван Осипо­вич Сусанин, вынужденный провести поляков прямо к селу Домнину, ценой своей жизни отвёл их совсем в другую сторону, тем самым дав время укрыться юному Михаилу в Ипатьевском мона­стыре. Здесь, в Троицком соборе, и был совершен чин избрания Михаила Федоровича на царство, а Ипатьевский монастырь с этого момента стал «колыбелью дома Романовых». Эпоха Смуты при­шла к концу, эта «величественная драма, начав­шаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре».

Обитель процветала. Но случилась беда, в 1649 году Троицкий собор рухнул от взрыва пороха, хранившегося на случай осады в его подвалах. Через год царь Алексей Михайлович издал указ о строительстве нового собора, при этом было велено «взять в качестве образца ярославский Успенский собор и размером не более его».

Петровские же преобразования оказались разрушительными для Ипатьевской обители. Колокола со звонницы, на которой к концу XVII века висело 19 больших и малых колоколов, из них самый большой, весом 600 пудов, - вклад матери Бориса Годунова Стефаниды Ивановны, частично были сняты и вместе с медными кот­лами пересылались в Москву для ратного дела - литья пушек. В 1721 году архимандрит Гавриил, прибывший в Кострому, писал Священному Синоду: «...нашёл в Ипатьевском монастыре всё ветхое ... врата распалися и столпами деревян­ными подперты, всего же разорения обители вкратце и описать невозможно».

Тогда же монастырь впервые стал использо­ваться как место ссылки. Сюда удалили грече­ских монахов Иоанникия и Софрония Лихудов, вызванных в своё время из Греции для перевода богослужебных книг. В монастырской тиши учёные братья закончили и свою работу над «Грамматикой».

В 1767 году во время путешествия по Волге на галере «Тверь» Кострому удостоила своим посе­щением императрица Екатерина II. К её приезду построили северные ворота монастыря по образцу ворот Петропавловской крепости в Петербурге. В честь государыни салютовали 37 пушек, установленные на стенах монастыря. Этим приездом открылась череда царственных паломничеств в Ипатьевский монастырь.

В октябре 1834 года император Николай I посе­тил обитель. Увидев ветхость многих монастыр­ских построек, император выделил средства на реставрацию и велел прислать из Оружейной палаты Московского Кремля деревянный посох и позолоченный ковш Михаила Романова. Обитель вновь стала оживать. И уже к началу XX века на всех приезжавших в Кострому монастырь производил огромное впечатление. Вот как вспоминал о своей поездке в Кострому искусствовед Г. К. Лукомский: «Ипатьевский монастырь. окружён высокими сте­нами: башни-бойницы, башни-дозорные, остро­верхие, круглые и уступчатые - придают внуши­тельный, даже грозный вид древней обители. Но черные, лохматые кедры, пушистые лиственницы и плакучие березы вносят живописность, а выгля­дывающие из-за листвы золотые главы собора вливают торжественную ясность в тот архитек­турный пейзаж, который открывается перед гла­зами обозревателя, когда он вступит на деревян­ный... мост через реку Кострому».

В 1913 году, через триста лет после того, как обитель стала временным пристанищем для первого из Романовых, её в последний раз посе­тил император Николай II в дни празднования в Костроме 300-летия династии Романовых. Блистательная череда царственных паломни­честв в Ипатьевский монастырь приближалась к концу. Впрочем, Ипатьевский монастырь избежал обычной участи храмов после револю­ции - он не был разрушен. В 1919 году мона­стырь закрыли и его сокровища национализи­ровали. Новая власть размещала здесь детский приют, военные казармы, танцплощадку(!),

а также расселяла в бывшие кельи работников костромских текстильных фабрик. В 1958 году в Ипатьевском монастыре открыли Костром­ской историко-архитектурный музей-заповед­ник, причём с богатой коллекцией церковной утвари и икон.

И только 30 декабря 2004 года было подписано распоряжение о полной передаче строений Свято-Троицкому Ипатьевскому мужскому мона­стырю, что явилось знаменательной вехой для восстановления иноческой жизни обители.

Описание Костромского Ипатьевского монастыря, в коем юный Михаил Федорович Романов умолен знаменитым посольством Московским на Царство Русское. Составлено из подлинных монастырских бумаг 1832 года. Москва: В Синодальной типографии, 1832. 127 с. Цельнокожаный переплёт эпохи с золотым узорным тиснением по корешку и золотоузорными рамками по обеим крышкам, форзацы из мраморированной бумаги, тройной золотой обрез. Гравюра на отдельной вклейке с видом «Кельи, в коих жил царь Михаил Федорович» (грав. А. Брейтгорн). 20,5х12,5 см.