Русские и Наполеон Бонапарте (1813 год)

Александр Булгаков

Александр Яковлевич Булгаков родился в Кон­стантинополе от союза русского дипломата и турчанки. Еще ребёнком узнал превратности большой политики, проведя двадцать семь ме­сяцев в печально знаменитом Семибашенном замке, куда его отец был заключён вследствие осложнения отношений между Россией и Осман­ской империей. По освобождении мальчик ока­зался в Санкт-Петербурге. Окончил училище при лютеранской церкви святого Петра. Восем­надцати лет был зачислен сержантом в лейб-гвардии Преображенский полк. В 1796 году пере­шёл юнкером в Московский архив Коллегии иностранных дел. С воцарением Александра I устроился по дипломатической части: служил секретарём русских посольств в Неаполе и Вене.

В 1809 году, узнав о тяжёлой болезни отца, Булгаков вернулся в Москву и скоро женился на княжне Наталье Васильевне Хованской. Хо­ванские дружили с Ф. В. Ростопчиным, который, став московским градоначальником, пожелал иметь подле себя преданных людей и пригла­сил свободно владевшего многими иностран­ными языками Булгакова состоять при нём для секретной дипломатической переписки. По­стоянно находясь рядом с московским генерал-губернатором в самые тяжёлые для первопре­стольной столицы месяцы французского нашествия, Булгаков оказался свидетелем многих важнейших исторических событий. Тем боль­ший интерес вызывает его книга «Русские и Напо­леон Бонапарте», изданная под псевдонимом «Московский Житель» в апреле 1813 года. В ней оказались собранными воедино проверенные факты, реальные происшествия и фантастичес­кие слухи, стекавшиеся в штаб московского градо­начальника во всё время пребывания в Москве неприятеля.

Мешая правду с вымыслом, Булгаков пере­сказывал то, о чём московские беженцы доно­сили находившемуся в ставке Кутузова Ростоп­чину и что тот обсуждал со своим окружением. По сути дела, читателю предлагался сборник исторических анекдотов разной степени досто­верности. Известно, например, что, вступая в город, французы встретили сопротивление лишь в Кремле, где забаррикадировались не­сколько десятков человек. В книге об этом го­ворится так: «Московский Арсенал был напол­нен мещанами и народом, встретившими неприятеля ружейными выстрелами. Один кре­стьянин кинулся на французского офицера, раздробил ему прикладом череп и начал рвать зубами мёртвое тело».

Более половины своего сочинения Булгаков посвятил преступлениям французов и их со­юзников в захваченной Москве. За этими стро­ками слышатся голоса тех, кто пережил наше­ствие: «Трудно изобразить ужасное зрелище: толпы зажигателей с разными фосфоричес­кими составами пробегали город и предавали огню великолепнейшие здания. Улицы и пло­щади были завалены мёртвыми окровавлен­ными телами человеческими и лошадьми. В цер­квах, обращённых в конюшни, раздавалось ржание коней; образа были выкидываемы на улицу или служили для топки печей, в коих плавились сорванные с оных золотые и сере­бряные оклады. Воздух был заражён ужасным смрадом. В одном месте слышны были вопли измученных побоями граждан, от которых узнать хотели злодеи, где зарыты сокровища казённые и частные. В другом стенали борю­щиеся со смертью раненые, коих иные прохо­дящие мимо прикалывали с таким точно хлад­нокровием, с каким мы в летнее время умерщ­вляем муху или какое-либо другое беспокойное насекомое. Здесь раздавались вопли обесче­щенных и умирающих женщин, там - брошен­ные невинные младенцы жалкими криками и слезами давали чувствовать, что злодеи увели их матерей и кормилиц. Солдаты и офицеры попадались навстречу своим генералам и друг друга не узнавали, будучи все одеты самым странным образом: в салопах, шубах, рогожах, юбках, священнических ризах, чепцах, одея­лах, лошадиных шкурах и проч. Оставались невредимыми только те дома, в коих жили сами французы. Для большей безопасности на некоторых из сих домов была выставлена вы­веска с надписью: "Дом сей был ограблен не­сколько раз"».

Автор признаёт, что французское командо­вание пыталось обуздать мародёров, но тут же указывает на неэффективность принимаемых мер: «Всякий делал что хотел, не слушая ни­кого. Некоторые виновники были повешены на бульваре и у Тверских ворот за разные пре­ступления, но так как и в неповинующихся солдатах был великий недостаток, то вешали мёртвых. Сие скоро было примечено. Новая вы­думана хитрость: ловили на улицах русских, несчастных переодевали во французские мун­диры и вешали или расстреливали. Можно себе представить, колико умножилась дер­зость французских солдат, видевших, что пра­вительство не смеет их наказывать смертию и сносит все буйства их!» И для усиления эф­фекта тут же приводится рассказ некоего «на­дёжного» информатора: «Сообщим здесь анек­дот, слышанный от достоверной особы, в Москве остававшейся. Мюрат занимал великолепный дом графа Разумовского на Гороховом поле. Хотелось ему велеть исправить часы свои, ко­торые прежде шли всегда весьма верно. Он призывает одного из дворовых графских людей, знающего несколько по-французски, и спра­шивает, имеет ли он знакомого часовщика по­близости, отдаёт ему часы, приказывая скорее возвращаться и не отдавать их, ежели починка потребует много времени. Слуга отказывается от комиссии, ежели не будут ему даны в провод­ники два солдата, прибавив, что на улице всех грабят. Ему дают двух солдат итальянской гвар­дии. Едва вышел он на Покровку, как два дра­гуна подходят к нему и требуют всё, что у него есть. Итальянцы объявляют французам, кем и куда послан провожаемый ими слуга; но вы­сокое имя его неаполитанского величества не произвело ни малейшего действия. Мюрат был выруган самыми подлыми словами, а часы от­няты у человека. К сему надобно прибавить, что когда слуга возвратился домой и всё про­исшедшее было доведено до сведения Мюрата, даже и имена французских солдат, часы отняв­ших, он удовольствовался токмо пожать плечами».

Для сочинителя очевидно, что поражение Ве­ликой армии началось в Москве: грабежи, раз­вал воинской дисциплины, пьянство, голод и бо­лезни деморализовали солдат и разрушили за­мыслы их императора: «Обладатель целой почти Европы, герой новых времён, гений, всё преду­преждающий, одним словом, великий Наполеон превращается в Москве в самого обыкновен­ного человека, запутавшегося в своих предпри­ятиях и прибегающего к известному средству всех страхом поражаемых людей - бегству».

Главная мысль книги: гибель Мо­сквы спасла Россию. Одним из пер­вых эти слова произнёс Ф. В. Ростоп­чин. Теперь их повторял его ближай­ший помощник. Случайно ли?

Как раз весной 1813 года всё слыш­нее стали раздаваться голоса мо­сквичей, вернувшихся на пепелища и увидевших себя разорёнными. Многие из них обвиняли в потере всего имущества городские власти. Количество недовольных Ростопчи­ным росло, им надо было отвечать. Эту миссию и взял на себя Булгаков -доверенное лицо московского градо­начальника: «Везде французы кри­чали: «Это Ростопчин жжёт Москву, а не мы!» Везде извергались на него тьма ругательств. Пламя, коим граф Ростопчин возжёг сердца народа российского против злодеев, - вот причина такового их остервенения. Совершенная тишина и безопас­ность господствовали в Москве до вступления неприятеля. Ежели бы в сие время в Москве показалась ма­лейшая наклонность к беспорядкам или неповиновению, ежели бы опас­ные для правительства особы не были из оной заблаговременно вы­сланы, ежели бы доверие к прави­тельству не было безгранично, нельзя исчислить последствий, кои произойти могли бы от отчаяния всех жите­лей при виде приближающегося неприятеля. Глаза всех губерний обращены были на Мо­скву. Покорность и верность к престолу её жи­телей послужили образцами для всех губер­ний. Своими действиями московский градона­чальник осмелился внушить совершенное презрение к славному французскому атаману, к его полчищам и к французам вообще».

Защита не помогла. В августе 1814 года, усту­пая общественному мнению, император убрал Ростопчина из Москвы, и тот, обиженный на неблагодарных соотечественников, вышел в от­ставку.

А Александр Яковлевич Булгаков продолжал служить. В 1832 году он был назначен москов­ским почт-директором. Как пишет его био­граф, «Булгаков долго для московского обще­ства заменял собою газеты. К нему со всех сто­рон стекались известия, и он передавал их своим знакомым. Благодаря его широкому об­разу жизни известия разносились повсюду. Кроме того, он вёл огромную переписку - заме­чательную и плодовитую».

Письма А. Я. Булгакова высоко ценятся иссле­дователями. Ведь среди тех, с кем встречался и о ком писал общительный почт-директор, - В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, А. С. Пушкин...

[Булгаков Александр Яковлевич (1781-1863)]

Русские и Наполеон Бонапарте, или Разсмотрение поведения нынешнего обладателя Франции с Тильзитского мира по изгнание его из древней Российской Столицы, с присовокуплением многих любопытных анекдотов и плана Москвы, в коем означены сгоревшие и оставшиеся в целости части города. Писано Московским Жителем 1813 года. Москва: В Типографии С. Селивановского, [1813]. VIII, 132 с., 1 л. - «Генеральный План Столичного Града Москвы с назначением сгоревших домов тушью, а ныне существующих под красною краскою». В цельнокожаном переплёте времени издания. На крышках переплёта тиснёные геометрические линейные рамки. На корешке золототиснёный орнамент. В верхней части переплёта ярлык красной кожи с золототиснёным заглавием. 21,5х12,5 см; 37,5х45 см - «Генеральный План». На свободном л. переднего форзаца дарственная надпись «орешковыми» чернилами: «Его Высокоблагородию Милостивому Государю Степану Андреевичу Кузнецову от преданнейшего Вам Е. Манганари». Внизу надпись простым карандашом: «Егоръ Павловичь!» На переднем форзаце и с. 87 штемпель: «СПб. Общество Народных университетов. Библиотека-читальня имени Н.В. Гоголя». Прилагаемый «Генеральный План Столичного Града Москвы» интересен тем, что на нём пока­заны выгоревшие городские кварталы и указано число домов, сохранившихся после ухода французской армии в каждой из двадцати московских частей (округов): «Звание частей города. Число оставшихся домов. I. Городская - 11. II. Пятницкая - 5. III. Серпуховская -300. IV. Якиманская - 39. V. Мясницкая - 293. VI. Тверская - 127. VII. Пречистенская - 8. VIII. Арбатская - 93. IX. Сретенская - 16. X. Яузская - 36. XI. Хамовническая - 203. XII. Новинская - 126. XIII. Пресненская - 249. XIV. Сущёвская - 333. XV. Мещанская - 182. XVI. Басманная - 48. XVII. Таганская - 13. XVIII. Рогожская - 63. XIX. Лефортовская - 121. XX. Покровская - 355». Книга в комплекте с картой большая редкость.

Кузнецов Степан Андреевич (1782-1853) - тайный советник, чиновник Государственной канцелярии.

Манганари Егор Павлович (1796 -?) - гидрограф. Обучался в Штурманской роте в Николаеве, принимал участие в русско-турецких войнах 1811, 1828 и 1829 годов, а также в военных действиях 1833-1834 годов против кавказских горцев; заслужил известность деятельностью по описи Чёрного и Азовского морей, продолжавшейся с 1829 по 1841 год. Составленные им планы и карты подвер­гались изменениям, но ими ещё долгое время руководствовались русские мореплаватели. 5 декабря 1841 года капитан 1-го ранга Манганари был награждён орденом Св. Георгия 4-й степени. С 1849 по 1857 год Егор Павлович занимал пост директора черномор­ских и азовских маяков.

Санкт-Петербургское Общество Народных Университетов основано в 1906 году по инициативе группы учёных и общественных дея­телей для содействия работающим людям в получении систематического образования. К 1910 году объединяло около 1200 человек. Общество организовывало чтение лекций по циклам: естествознание, медицина, история и культура, литература, общественно-юридические науки, философия. Прекратило существование в 1917 году. Библиотека-читальня имени Н. В. Гоголя при Обществе Народных Университетов существовала с 1908 по 1917 год. Была крупнейшей народной библиотекой Санкт-Петербурга: в 1913 году её фонд составлял 75 тысяч томов.