Стихотворения (1815-1816 годы)

Василий Жуковский

В хронике жизни и творчества Жуковского 1815 год отмечен знаменательными событиями: переездом на постоянное жительство из Дол-бина, имения Киреевских, в Петербург, рожде­нием литературного общества «Арзамас», зна­комством с лицеистом Пушкиным и выходом первого, итогового на тот момент, собрания стихотворений. В подготовке этого двухтом­ного издания принимали участие «арзамасцы» А. И Тургенев, Д. Н. Блудов, С. С. Уваров, Д. А. Каве­лин. Виньеты, открывавшие обе части сбор­ника, выполнялись при участии А. Н. Оленина гравёрами И. А. и М. А. Ивановыми и Н. И. Утки­ным. Однако сюжеты гравюр придумал, по всей видимости, сам Жуковский. Первая из них представляла огромную статую Мемнона, воз­двигнутую в Египте во времена Аменхотепа III. Согласно легенде, статуя, повреждённая во время землетрясения, на рассвете издавала звук, считавшийся приветствием царя Мем-нона своей матери - богине утренней зари Эос. Помещённая внизу изображения отсылка к странице 124, то есть к посланию «К Вязем­скому и Пушкину», объясняла глубокий смысл виньеты - графического воплощения кредо поэта:

Один, среди песков, Мемнон,
Сидя с возвышенной главою,
Молчит! - лишь гордою стопою
Касается ко праху он!
Но лишь денницы появленье
Вдали восток воспламенит -
В восторге мрамор песнь гласит.
Таков поэт, друзья! Презренье
В пыли таящимся душам!
Оставим их попрать стопам,
А взоры устремим к востоку.

В двухтомник вошло около восьмидесяти про­изведений разных жанров: посланий, баллад, элегий, песен, романсов. Из них более десяти посвящены теме войны с Наполеоном. Здесь помещены «Певец в стане русских воинов», послания «Императору Александру» и «Вождю победителей», «Песнь русскому царю от его вои­нов», баллада «Ахилл». Одни стихотворения были уже хорошо известны по публикациям и рукописным спискам, другие представали перед читателями впервые. Открывала сборник «Песнь барда над гробом славян-победителей». Написанная в 1806 году вослед Оссиану и Грею, с одной стороны, и «Слову о полку Игореве», с другой, эта «песнь» призывала к отмщению врагам после поражения под Аустерлицем:

Копьё во длань! Воздвигни щит! Вперёд!
На огнь и меч громовою стеною!

До появления «Певца в стане русских воинов» это стихотворение расценивалось как лучшее в российской словесности.

Один из лейтмотивов военной лирики Жуковского - прославление Александра I. При всей высокопарности эпитетов в адрес «вождя царей» эти стихи ни сам автор, ни его совре­менники не воспринимали как лесть, но как выражение истинных настроений победив­шей нации. Таково, например, послание «Импе­ратору Александру», написанное в 1814 году. В нём нашли отражение и события Отече­ственной войны, и Заграничный поход, и смерть М. И. Кутузова, и вступление союзных войск в Париж, сделавшее возможным возвра­щение на французский трон Бурбонов. В этом большом историческом полотне ликование победы, общественное воодушевление, нацио­нальная гордость персонифицировались в одной личности - русского царя:

На лиру с гордостью подъемлет взор певец...
О дивный век, когда певец царя - не льстец,
Когда хвала - восторг, глас лиры -
глас народа,
Великость, слава, мир, отечество, алтарь,
Всё, всё слилось в одно святое слово: царь.

Прочитав послание «Императору Алексан­дру», К. Н. Батюшков писал П. А. Вяземскому (10 января 1815 года), что такими стихами и «с таким глубоким чувством» об императоре не говорил никто: «Государь наш, который, конечно, выше Александра Македонского, дол­жен то же сделать, что Александр Древний! Он запретил под смертною казнию изображать лицо своё дурным художникам и предоставил сие право исключительно Фидию. Пусть и госу­дарь позволит одному Жуковскому говорить о его подвигах. Все прочие наши одорифмователи недостойны сего».

Другой лейтмотив - постоянно возникаю­щая тема судьбы, её тайных и непостижимых путей. Наиболее явно она выразилась в элегии «На смерть фельдмаршала графа Каменского». Участник русско-турецких кампаний граф Михаил Федотович Каменский (1738-1809) в ноябре 1806 года был назначен главнокоман­дующим русских войск. С. Г. Волконский, ока­завшийся в числе его адъютантов, в своих «Записках» писал о нём как о человеке «с боль­шой образованностью и военными достоин­ствами, но дряхлом, заносчивом и часто без­рассудно вспыльчивом». Командование Камен­ского продолжалось всего шесть дней, и перед самым Пултуским сражением он покинул вве­ренную ему армию под предлогом её форми­рования «на новых началах». За этот странный демарш, и без того заставлявший подчинённых подозревать у фельдмаршала помутнение рас­судка, Александр I лишил его звания главноко­мандующего и отправил на жительство в орло­вские деревни под присмотр полиции без права въезда в обе столицы. В родовом поместье и настигла Каменского трагическая смерть, бурно обсуждавшаяся в самых разных кругах, позднее нашедшая отражение в рассказе Н. С. Лескова «Тупейный художник». В «Запи­сках» С. Г. Волконского она представала след­ствием его помещичьего тиранства: «Быв всегда строгим помещиком и весьма тяжёлым для крепостных его крестьян и дворовых, при без­выездной своей жизни в деревне, он уже стал им несносен, и в то время, как он в дрожках объезжал свои поля, на него наскочил сзади крепостной его человек и, раскромсав топором ему голову, на месте его положил. Вот послед­ствия безграничных прав русского помещика, которые иными возвеличиваются отцовскою попечительностью. Убийство жестокое, но можно ли его назвать чистым преступлением!» В отличие от Волконского, Жуковский в своём стихотворении «На смерть фельдмаршала графа Каменского» не сочувствовал убийце. Мысль поэта, минуя социальные области, устремлялась к горним сферам, к неисповедимости Провидения, которое столько раз убере­гало Каменского, когда «окрест зияла смерть и брань», как оказалось, для того чтобы в мир­ной жизни привести в «таинственный лес», где ждал его «топор разбойника презренный». И если такая ужасная смерть - это возмездие, то не за конкретные злодеяния, а за недостаток смирения и страха Божия на вершине счастья. «О сколь разительный смирения урок Сия Каменского могила!» - слова, которые могли бы стать эпиграфом элегии.

А вот как тема судьбы раскрывается в стихо­творении «Вождю победителей», написанном «после сражения под Красным». Это стихотворе­ние, первоначально называвшееся «К старцу Кутузову», хорошо знали в армии. В ноябре 1812 года директор походной типографии и хоро­ший знакомый Жуковского Андрей Кайсаров отпечатал его в виде агитационной листовки.

Здесь Кутузов представал не только талантли­вым, мудрым полководцем, но самим воплоще­нием «Божьего гнева». По воле Провидения Наполеону нужно было завоевать полмира, чтобы «старец наш славней его низринул», а вме­сте с ним исчезла французская нация:

Посол Судьбы, явился ты полкам -
И пред твоей священной сединою
Безумная гордыня пала в прах.
Лети, неся за ними смерть и страх!
И нет следов великого народа.

Послание «Вождю победителей» участник войны 1812 года, писатель и историк Н. М. Кон­шин назвал «поэмой, достойной Георгия 1-й сте­пени». Стихотворение заканчивалось «мечта­нием» о том времени, когда Кутузов возвратится домой, где его будет ждать ясная, спокойная и величественная старость, осенённая «слав­ными трофеями побед». Смерть Кутузова 28 апреля 1813 года показала тщетность поэти­ческой попытки заглянуть в будущее.

За каждым из стихотворений, вошедших в сборник, стояли не только подвиги, сражения и имена героев. Здесь запечатлелась сама эпоха, её душа и мысли. К моменту выхода сборника ещё не был закончен «Певец в Кремле», не была написана «Бородинская годовщина», но всё то, что было создано потом, лишь немногим допол­нило тему, так широко и многопланово пред­ставленную в первом прижизненном собрании «Стихотворений Василия Жуковского» 1815­1816 годов.

О том, с каким нетерпением ожидали совре­менники этой книги, свидетельствует помещён­ный в конце второй части список подписав­шихся на неё. Оставив далеко позади практиче­ски все издания той поры, он содержит 320 имён поклонников и поклонниц лиры автора «Певца в стане русских воинов». На первом месте в нём значится вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, пожелавшая приобрести сразу 25 экземпляров сборника.

Жуковский Василий Андреевич (1783-1852)

Стихотворения [В 2-х ч.] Санкт-Петербург: В Медицинской типографии, 1815-1816. Ч. 1: Лирические стихотворения. Послания. Романсы и песни.1815. 1 л. авантитул, 1 л. гравированный авантитул (аллегорическое изображение статуи Мемнона, рисованное И. А. Ивановым по эскизу А. Н. Оленина, гравированное М. А. Ивановым), 1 л. титул, [4], 247 с. Ч. 2: Смесь. Баллады.1816. 1 л. аван­титул, 1 л. титул, [2], 338, [1] с. В двух цельнокожаных переплётах конца ХХ века, имитирующих переплёты первой трети XIX века. На крышках золототиснёные геометрические и орнаментальные рамки. В центре крышек растительный узор конгревного тиснения. На корешке с бинтами тиснённые золотом орнамент, заглавие и номера частей. Золототиснёные подвёртки. Форзацы «мраморной» бумаги. 23х18 см. Цензурное разрешение 1 и 2 ч. - от 7 октября 1815 года. На авантитуле, титуле и в тексте ч. 2 владельческий штем­пель фиолетовыми чернилами: «Александр Васильевич Николаев». Первое собрание стихотворений поэта. Редкость.