- Год не из легких... Косыгинская экономических реформа безнадежно буксует. Небывалая летняя засуха, страшные лесные пожары в Подмосковье и других районах, запоздалые действия властей... Из-за тлеющего торфа Москву заволокло смогом, который держался не менее месяца.

- По случайному стечению обстоятельств те пожары совпали с неприятным инцидентом на предприятии, где я работал.

Накануне слупившегося вся наша лаборатория в полном составе по разнарядке райкома КПСС перебирала на Краснопресненской овощной базе овощи. Утром мы с попутчиками-сослуживцами ехали на работу в моих «Жигулях» и, подъезжая, услышали нарастающие звуки мчащихся мимо пожарных машин. «Вот, черт! Опять купаться едут!» - с завистью подумали мы. Дело в том, что недалеко от нашей фирмы проходил обводной канал, связанный с основной водной магистралью канала «Москва - Волга». И окрестное население часто наблюдало, как в рабочие часы к берегу канала подъезжали служебные машины, оттуда выскакивали люди, на ходу раздевались и с шумом прыгали в воду... Сделав несколько гребков, садились обратно в машины и стремительно уезжали. Но на этот раз уж очень серьезно гудели сирены. По мере приближения к проходной становилось все больше красных машин. Над трехэтажным лабораторным корпусом, который с внутренней стороны примыкал к бетонной ограде фирмы, вились клубы черного густого дыма. В воздухе пахло гарью.

Оказалось, задымилась моя лаборатория площадью около четырехсот квадратных метров, сплошь набитая вычислительными машинами и деталями подготавливаемых к эксплуатации «изделий». Пожара как такового не случилось, то есть огонь не полыхал, но помещение покрылось копотью и выглядело ужасно. К счастью, ни аппаратура, ни готовые к отправке на испытания «изделия» не пострадали. Потом выяснилось, что источником дыма стала быстро тлеющая специальная резина, покрывавшая стены лаборатории....

Расследование показало: всему виной, как теперь говорят, «человеческий фактор», то есть обыкновенное разгильдяйство - на щиты электропитания дежурный электрик подал «запитку» не в 8:00 (за пятнадцать минут до начала работы лаборатории), а в 5:30. Где-то что-то замкнуло, задымилось, но тревожный сигнал дежурный дал только в 7 утра. Однозначно, наказать кого-то было необходимо. Но кого? Не-выспавшегося электрика? Без толку! Начальника лаборатории? Но он трудился на овощной базе!

Меня вызвал директор.

«Послушай! - произнес он, едва я переступил порог кабинета. - Ты можешь поступать, как считаешь нужным, но пойми правильно. Виноватого все равно заставят обозначить, а мне через два месяца на пенсию выходить! Ты еще молод, у тебя жизнь впереди! Конечно, ты не поджигал, но ты же старший в том помещении, где загорелось. Выговор по партийной линии с занесением с тебя снимут через полгода. Возьми на себя, а?» - почти жалобно завершил директор.

- Подумать можно? - спросил я. - Можно, - согласился он. - Сутки! Кстати, через пять дней министр приедет. Нужно избавиться от гари. Постарайся!

Я поехал, как обычно в трудные минуты, советоваться с мамой.

И мама, и жена среагировали одинаково: «Соглашайся! Зачем человеку старость губить? Подумаешь, строгий выговор с занесением! Как занесут, так и вынесут. Квартальной же премии не лишат?»

Копоть всей лабораторией отмывали четверо суток. Министр и его свита визитом остались довольны. Райком вынес мне строгай выговор с занесением в учетную карточку. Точно в установленные сроки выговор сняли...

- Но в этом же году произошло по-настоящему трагическое событие...

- Да, начну с того, что я получил права в 1951 году и за шестьдесят с лишним лет, которые вожу машину, ни разу, кроме той тяжелой истории, со мной не стучались дорожно-транспортные происшествия.

...Вечером 6 ноября мы ехали по второму кольцу в сторону Дома творчества «Руза». Я сидел за рулем «Волги-21», в машине - жена, сын и наши друзья, тоже с ребенком. После того как съехали с Минского шоссе, на шестом километре я почувствовал удар по бамперу. Вокруг темнота, ни одного фонаря, кругом лес, на дороге пусто. Приятели, сидевшие сзади, нервно запричитали: «Поехали отсюда скорее!» Но я заставил себя остановиться и выйти из машины. На шоссе неподвижно лежал человек. Не успел я осмыслить произошедшее, откуда ни возьмись милиция! Из машины вышли несколько человек и начали выяснять обстоятельства случившегося. Тут прожектор сделал круговой обзор, и обнаружился второй человек, лежащий в кустах неподалеку. На меня сразу надели наручники, так как двое потерпевших - другая статья уголовного кодекса. Но когда найденного в кустах перекладывали на носилки, он вдруг запел... Как оказалось, это был сын пострадавшего, абсолютно живой и здоровый, просто «по пьяни» он уполз в кусты и там отключился. Наручники с меня тут же сняли.

Выяснилось следующее. Отец и сын сели в автобус, идущий на кладбище в Рузу, где была похоронена жена старика. Они везли с собой изрядное количество бутылок с алкоголем, закуску и мраморную плиту на могилу. В пути, изрядно приняв на грудь, начали приставать к кондукторше. Водитель выкинул дебоширов на пустынном шоссе и благополучно уехал. Нетрезвые бедолаги поползли по дороге в разные стороны. Сын уцелел, потому что вырубился в кустах, а отец стал метаться по шоссе и останавливать попутки. По противоположной стороне дороги пронеслась военная машина, которая почему-то не остановилась, а сидящие офицеры не убрали с дороги изрядно подвыпившего человека, лишь сообщили на первом же пункте ДПС о происходящем. Поэтому патруль и приехал так быстро, но, к сожалению, поздно.

Меня отвезли в отделение милиции города Рузы. Не очень свежего вида (в связи с приближающимися праздниками) медсестра скомандовала: «Давай, иди по половице, зашатаешься, напишу, что пьяный...» Таким образом она решила установить степень моего опьянения или отсутствие его. Я, как человек относительно просвещенный, заорал и потребовал взять кровь на анализ. Но медсестра все-таки провела свой тест и снисходительно записала, что я трезвый. Это соответствовало действительности: за рулем не пью принципиально.

Пошло следствие. Мне повезло: попался замечательный следователь, не намекавший на подношения. Но пришлось выдержать шестнадцать допросов, на которые я приезжал из Москвы. Для того чтобы водитель, сбивший пешехода, оказался невиновным, согласно юридической практике должно быть доказано только одно положение - водитель не мог не сбить. Такие два «не» - в его пользу. А если он мог не сбить, но сбил, в этом случае должен разбираться суд.

- В твоем случае возникла именно такая коллизия: два «не»? Дело закрыли?

- До суда не дошло. Выяснилось, что на дороге лежала водосточная бетонная труба-сток, из-за нее и выпрыгнул несчастный человек. Тут я не мог ничего сделать. Но переживаю по сей день!