История генуэзских поселений в Крыму (1837 год)

Николай Мурзакевич

Поселение генуэзцев в Крыму составляло одну из любопытнейших эпох средневековой истории полуострова. И если древней историей Крыма занимались многие исследователи, то средневе­ковье, а это более чем двухвековой промежуток, оставалось в стороне. Этот пробел как-то ста­рался восполнить митрополит римско-католи­ческих в России церквей Станислав Сестренцевич-Богуш, несколько очерков из жизни генуэз­ских поселений написали Н. Карамзин в своей «Истории государства Российского», П. Сумаро­ков в «Досугах крымского судьи», И. Муравьев- Апостол в «Путешествии по Тавриде».

Потом, в 1836 году по инициативе генерал- губернатора Новороссийского края графа Миха­ила Семёновича Воронцова было решено «собрать все учёные сведения о вверенном его управлению крае... и подробно изложить 213-лет­нее пребывание генуэзцев в Крыму». За исполне­ние данного труда взялся сын священника, исследователь отечественной истории Николай Никифорович Мурзакевич.

Интерес к изучению прошлого у будущего историка сформировался под влиянием его отца, Никифора Адриановича, опубликовав­шего в 1804 году «Историю губернского города Смоленска», а также принимавшего участие в разработке первой «периферийной инструк­ции» собирания древностей. Огромная отцов­ская библиотека с хорошей подборкой книг исторического содержания лишь способство­вала юному Николаю в выборе направления своей деятельности: «Отечественная история, наконец, окончательно мною овладела. Преж­нее безотчетное шатание по древним смолен­ским стенам и башням, построенным Борисом Годуновым, сменилось желанием отыскать где- либо в башне сложенные старинные архивы. Здесь думал открыть древние склады оружия и монеты».

Впоследствии Николай Никифорович проя­вил себя не только как преподаватель и учёный, но и как организатор научных исследований, редактор научных и популярных изданий. Любопытно воспоминание А. М. Де-Рибаса о коло­ритной внешности Н. Н. Мурзакевича: «А вот Мурзакевич. Профессор, а затем директор Ришельевского лицея. Сановная фигура с тройным подбородком. Добродушия ни малейшего; во всём лице, во взоре и в тяжёлой походке - выра­жение недоступной важности. Передо мною его фотографический портрет. Круглая большая голова, обрамленная торчащею из-под подбо­родка круглою бородою. Треско изобразил его тоже во всей его важности. Он сидит за обеден­ным столом. В руках у него вилка и нож, а перед ним огромной величины индюк. Мурзакевич был известен своим феноменальным аппети­том. Но на карикатуре этот индюк был помещен не ради одной гастрономии. Он удиви­тельно гармонировал с чиновною фигурою самого Мурзакевича».

Но вернёмся к научной деятельности Николая Никифоровича. Приступая к написанию труда о средневековом Крыме, он много дней прово­дил в библиотеке М. Воронцова в Одессе. Во дворце генерал-губернатора хранилось его основное собрание (другие книги находились в имениях Санкт-Петербурга и Москвы). Одес­ская библиотека включала труды на русском и иностранных языках, начиная с изданий XVI века. Видимо, Мурзакевич также пользо­вался и книгами из Алупкинского дворца Ворон­цова, где находились, большей частью, издания исторической литературы и мемуаров XVII- XVIII веков, гравюр, литографий, портуланов и старинных географических карт.

А началась вся эта описываемая история в дале­ком 1260 году, когда генуэзцы, в пику своим веч­ным соперникам венецианцам, с помощью дипломатических ухищрений заручились под­держкой и покровительством византийского императора Михаила Палеолога. Император дозволил им плавание по Чёрному морю, запре­тив оное венецианцам и другим латинянам. Гену­эзцы же пошли ещё дальше и вознамерились основать поселения на берегах Крыма. Тогда полуостров заселяли татары, греки, а также там было и венецианское поселение Тана, находив­шееся «на краю света», «в пасти наших врагов».

Генуэзцы, истребив огнём и мечом Тану (впо­следствии опять восстановленную), пожелали заселить опустошенные ими места. При этом, «постигая все выгоды, происходящие от тор­говли», они дозволяли свободное «отправление веры и её распространение всем желающим селиться на местах древних городов». Генуэзцы вошли в сделку с крымским ханом Оран-Тимуром, который продал им землю за значи­тельную сумму денег. Они, естественно, выбрали выгодное приморское место «невдалеке от того, где была древняя Феодосия, при древнем уро­чище, именовавшемся Кафа, положили основа­ние городу. И Кафа, до того времени ничтожное пристанище рыболовов, вскоре оправдала своё название Феодосии - Божий дар».

Генуэзцы, поселившись в Крыму, распростра­нили в горах разведение винограда и виноде­лие, научили местных жителей очищать соду, открыли новые источники торговли и усилили старые. Численность населения значительно увеличилась. Граждане Кафы имели собствен­ные законы, тарифы, монету, герб и своё началь­ство. И даже татары, бывшие некогда врагами Кафы, «стали ей искренними друзьями и все свои несогласия и ссоры представляли на реше­ние Кафского правительства». А сам полуостров Крым даже стали именовать «островом Кафою».

Благосостояние города росло так быстро, что его жители стали помышлять и о дальней­шем распространении своих пределов. Так, в 1266 году, достигнув Дагестана, они решились первыми открыть плавание с грузами по «страш­ному» Каспийскому морю. Естественно, все эти действия генуэзцев возбудили лишь зависть у Венецианской республики. И тогда «венеци­ане», корабли которых постоянно грабили их «вечные враги», решились уничтожить Кафу. Опустошив город, они могли совершенно истребить генуэзское поселение в Крыму, если бы жестокие холода не сковали льдами их суда и «не умертвили бы великого числа воинов и матросов». Только семнадцать галер смогли возвратиться на родину. Это разорение Кафы не осталось без возмездия. В 1298 году воена­чальник Кафы Ламба Дория так сильно поразил венецианский флот, что республика вынуж­дена была просить мира, который и заключили 25 мая 1299 года. Венеция выплатила все убытки, причиненные Кафе, да и её галеры не имели права в течение 30 лет заходить в воды Черного моря.

А генуэзцы стали дальше расширять свои вла­дения в Крыму. Без особого усилия они в 1365 году овладели греческим поселением Сугдайей (современный город Судак), основанным ещё в античные времена. С этого момента город возродился - восстанавливаются крепостные стены, общественные и частные здания. Гену­эзцы соорудили цитадель (замок св. Ильи) на вершине Крепостной горы, а большую часть го­рода обнесли земляным валом. Занимая выгод­ное положение на берегу моря и имея хороший порт, Сугдайя считалась второй после Кафы. Правили здесь генуэзцы 110 лет, пока город не захватили турки.

После Сугдайи было занято Черкио (современ­ный город Керчь) - «селение небольшое, основанное на развалинах некогда богатой и слав­ной Пантикапее; но важное тем, что оно господ­ствовало над проливом Св. Георгия, соединяю­щим два моря и прилежащий к нему полуостров Таматарху (Тамань), который генуэзцы тоже не упустили покорить и основать там укреплённое поселение».

29 мая 1453 года турки захватили Констан­тинополь - великая Византийская империя пала. В результате блокады османами Босфор­ского пролива в течение двух лет в Кафу не прибыло ни одно судно из Генуи. Да и Генуя сама переживала тогда тяжёлые времена, имея огромный денежный долг перед одним из крупнейших финансовых учреждений сред­невековой Европы - банком св. Георгия. Турки же стремились к безраздельному господству на Черном море. По признанию консула Демертрио Вивальди, осенью 1454 года, после нео­жиданного визита турецкой эскадры в Кафу, многие жители в панике покидали город тайно, «унося своё имущество и обходя сторо­жевые посты». Всё это положение усугубили длительная засуха и неурожай. Угроза голода гнала из кафской колонии не только горожан, но и крестьян.

А Османская империя готовила поход на Кафу, в котором участвовало 353 больших и малых корабля с тремя тысячами воинов на борту, а также вспомогательный флот из 120 понтонов с грузом продовольственных и боевых припа­сов. Эта армада появилась на рейде кафской гавани 1 июня 1475 года. Беспрепятственно высадившись на берег, турки установили свою артиллерию напротив Кайгадорских и Садовых ворот, а также близ церквей св. Феодора и св. Георгия. Хотя стены крепости выдержали первые удары османских бомбард, Кафа проти­востояла осаде неприятеля только четыре дня. На пятый день город сдался, поскольку часть его населения вос­стала против латинян. Генуэзские источники утверждают, что конкрет­ными виновниками столь быстрого падения кафской крепости стали некоторые, будто бы ранее подкуплен­ные, армяне и ближайший помощник консула Оберто Скварчиафико, пере­давший изменникам ключи от кре­постных ворот.

Османы наложили на застигнутые здесь семьи дань, равную стоимости половины их имущества, опустошили частные и общественные склады това­ров и продовольствия и, прихватив в качестве трофеев полторы тысячи юношей из числа жителей Кафы, отправили эту добычу в Константи­нополь. Вслед за Кафой, одно за дру­гим, пали и остальные укрепления генуэзцев в Крыму. Так закончился генуэзский период правления на полуострове Крым.

Труд «История генуэзских поселе­ний» был завершен в апреле 1837 года и представлен М. С. Воронцову.

Рукопись получила одобрение графа, что позволило передать текст в типографию. Текст сопровождался тремя литографиями с видами остатков крепостных сооружений Кафы (Феодосия), Судака и Балаклавы, а также «Картой Черного моря, состав­ленной венециянами в XIII в. и подлинник которой хранится в Венеции, в библиотеке Св. Марка».

Расходы же по изданию книги были оплачены самим автором. В 1849 году Николай Никифо­рович писал учёному и библиографу П. И. Кеппену, что они составили «500 рублей ассигнаци­ями, а выручил 150 рублей ассигнациями. Теперь извольте сказать, стоит ли трудиться и издержи­вать нажитое потом и честным трудом?» Но, видимо, оно того стоило. Выход из печати «Исто­рии генуэзских поселений» позволил Мурзакевичу решить вопрос о получении учёной сте­пени магистра философии. В этом же году он был утверждён в звании адъюнкта, а в 1840 году стал профессором Ришельевского лицея по кафедре русской истории и статистики.

Мурзакевич Николай Никифорович (1806-1883)

История генуэзских поселений в Крыму. Составлена Николаем Мурзакевичем, д. Членом Московского общества истории и древ­ностей Российских. Одесса: В Городской типографии, 1837. IV, 91, V, [4] с.; фронтиспис. Составной переплёт второй половины XIX века: кожаные уголки и корешок с золотым узорным тиснением, картон, оклеенный тонированной бумагой, обрез с напылением. 3 литографии Бигатти и раскладная карта на отдельных вклейках. 21,5х14см.