Полная история семейственной и военной жизни Наполеона Бонапарта (1831-1832 годы)

Иван Гурьянов

«Нет сомнения, что писать историю не только великого человека, но и обыкновенного есть дело весьма трудное. Никогда не осмелимся мы сказать, что имеем нужные для сего способно­сти. История Наполеона, которую представляем теперь читающей публике, есть перевод, допол­ненный нами из других авторов, писавших о сём предмете» - эти слова принадлежат участ­нику Отечественной войны 1812 года, писателю и переводчику Ивану Гавриловичу Гурьянову, о котором А. И. Рейтблат, автор первой научной биографии этого даровитого представителя «низовой» литературы, заметил, что его судьба «увлекательнее любого плутовского романа».

Гурьянов родился в январе 1791 года в Орен­бурге в семье капитана Озёрного батальона Николая Лашкина. Его отец, получивший дво­рянство вместе с чином, умер, не успев записать ребёнка своим сыном. Мать Ивана также не была дворянкой, а потому, согласно существо­вавшим правилам, мальчик не мог считаться дворянином. Вскоре вдова Лашкина вторично вышла замуж за чиновника Гаврилу Петровича Гурьянова, который, дослужившись до чина коллежского асессора, получил право на потом­ственное дворянство. Все его дети, рождённые после этого, становились дворянами. Иван не был сыном Гурьянова, однако тот, любя его, подал прошение о закреплении дворянства и за ним. В 1801 году Гаврила Петрович умер, не получив ответа на своё ходатайство. Хлопоты продолжила мать Ивана Гавриловича и почти добилась успеха, но тут вмешались родствен­ники покойного мужа, претендовавшие на наследство. Отобрать спорные имения им не удалось, но из-за затянувшихся судебных раз­бирательств и противоречивых показаний сви­детелей дворянином Иван Гурьянов так и не стал. Тем не менее, имея средства, он получил приличное образование, посещая занятия в ино­странном пансионе в Казани.

Не питая надежд на быструю карьеру чинов­ника, молодой человек решил попробовать себя в военной службе. В 1807 году, выдав себя за дворянина, он поступил унтер-офицером в 26-й егерский полк и участвовал в сражениях про­тив наполеоновских войск в Пруссии, прошёл Шведский поход. В 1812 году его произвели в прапорщики и перевели в Эстляндский пехот­ный полк, вместе с которым он участвовал в боях при Свольне, Полоцке, Чашниках, Смо­лянах, Борисове, Березине. В «Истории 8-го пехотного Эстляндского полка» (Санкт-Петербург, 1911) рассказывается о геройском поведении Гурьянова под Полоцком, где «сей храбрый офицер был в 1-й день употреблён со стрелками и удержал под сильным огнём непри­ятельским до самой ночи цепь в лесу, в другой день командовал ротою, примером своим под сильным пушечным огнём ободрял людей и, когда шли на штыки, был ранен сильною контузиею в грудь». Казалось, мечты о военной карьере сбылись: в 21 год Гурьянов имел чин штабс-капитана и орден Святой Анны 4-го класса. Но тут случились события, круто изме­нившие судьбу удачливого офицера.

А. И. Рейтблат пишет: «Гурьянов был тяжело ранен в ногу, что на всю жизнь сделало его инвалидом, и в 1813 году отправлен на излече­ние на родину. Выздоровев, он по предписанию коменданта Казани в январе 1814 года принял партию рекрут, чтобы перевести её в Белосток, однако по пути с ним случилось несчастье — по его утверждению, он потерял бумажник с 3800 рублями, принадлежащими рекрутам (не исключено, конечно, что он их растратил). При­быв в Белосток, Гурьянов заявил о потере денег и обязался выплатить их, продав дом и имение... Гурьянов был посажен на гауптвахту под арест, где в ожидании суда пробыл 14 месяцев. Комис­сия военного суда. сделала запрос о продаже принадлежащих Гурьянову дома в Казани и име­ния в Казанской губернии, а самого его возвра­тила в полк. Однако аудиторский департамент Военного министерства постановил возбудить судебное дело... В результате в 1818 году полевой аудиториат при Бобруйском ордонансгаузе и 14-й пехотной дивизии признал Гурьянова "виновным в утрате принадлежащих поручен­ной ему партии рекрутов собственных их и наградных денег до 5500 рублей, из коих 3800 рублей якобы дорогою потерял, но на то ника­ких доказательств, удостоверяющих сию потерю, не представил и нигде даже о том не объявлял, из чего видно, что вся сия сумма им на непозволительные свои надобности употре­блена, чем самым лишил тех рекрут на долгое время их собственности и не без того, что из них многих заставил иметь нужду... А по сему согласно с приговором военного суда его, Гурьянова, лиша всех чинов, дворянского достоинства, написать в рядовые, а утраченные им рекрутские деньги. взыскать с его имения". Вскоре имение было про­дано с аукциона и долг Гурьянова покрыт, а сам он в 1819 году послан рядовым в Тульский пехот­ный полк. В полку (который был расквартирован в Великих Луках) Гурьянов преподавал в полко­вой школе. В 1823 году его мать обращалась к высокопоставленным сановникам с проше­нием об облегчении участи сына. Однако, поскольку в 1820 году император запретил пода­вать прошения о прощении и возвращении чинов тем солдатам, которые были разжалованы с лишением дворянства, никаких последствий эта просьба не имела... В 1826 году, после смерти Александра I, по ходатайству главнокомандую­щего 1-й армией о возвращении Гурьянову дво­рянского достоинства с увольнением от службы за раною, прапорщиком, Николай I приказал уволить Гурьянова в отставку, не производя его в офицеры (т. е. без чина)».

Поскольку имение было продано, а на ижди­вении находились мать, жена и дети, Гурьянов должен был изыскивать средства к существова­нию. Какое-то время он давал уроки в семье своего дивизионного командира, но, продол­жая испытывать нужду, решил, по его собствен­ным словам, «свободные минуты употребить на умножение дохода». «Переводы и другие такого рода упражнения открыли для меня источник безбедного содержания, — писал он впослед­ствии, — но книгопродавцы скоро узнали, что я работаю из насущного, и не преминули вос­пользоваться сим случаем. Я работал, как лошадь, а получал плату, как милостыню». По выходе в отставку репетиторство и литератур­ная деятельность стали для Гурьянова основ­ными источниками заработка. В биографии Ивана Гавриловича об этом периоде его жизни говорится: «Ежегодно выходило около десятка его книг, часть которых издавалась анонимно. Он переводил с немецкого и французского, подготавливал компиляции, сам писал книги. Одновременно он давал в Москве и Коломне уроки немецкого и французского языков, исто­рии, географии, математики и рисования». В «Русском биографическом словаре» перечис­лены 42 его книги - романы, повести, путево­дители, песенники, сборники анекдотов, учеб­ные пособия, переводные издания.

Одним из таких переводов-компиляций стала «Полная история семейственной и военной жизни Наполеона Бонапарта». Своё кредо пере­водчика Гурьянов однажды сформулировал следующим образом: «Если в землях иностран­ных вышла книга, полезная по каким-нибудь отношениям, тогда надлежит перевести оную для того, чтобы те, которых судьба лишила спо­собов знать иностранные языки, могли читать это на своём природном». В составленную им четырёхтомную «Историю Наполеона Бона­парта» он включил не одну, а несколько таких «полезных» книг, главными из которых явились труд журналиста (в прошлом военного комис­сара Первой империи) Жоржа Тушард-Лафосса (1780-1847) «Очерки истории Наполеона, Кон­сулата и Империи» («Precis de l'histoire de Napoleon, du Consulat et de l'Empire») 1825 года и исследование признанного во Франции мастера биографий Пьера Коло (1763-183?) «История Наполеона» («Histoire de Napoleon») 1831 года. Объясняя необходимость объедине­ния сочинений этих двух авторов, Гурьянов писал: «Как природному французу, господину Коло извинительно, что он описывал одни только победы французской армии, но мы... долгом поставили присовокупить [труд] госпо­дина Лафосса как автора менее пристрастного и дополнить перевод наш описанием тех битв, в коих, как говорит Лафосс, померкла звезда над­менного завоевателя». В гурьяновской «Исто­рии» также использованы материалы из воспо­минаний дипломата и личного секретаря Бонапарта в Египте Луи-Антуана Фовеле де Бурьенна, графа Эммануэля Огюста де Лас Каза, сопровождавшего Наполеона в ссылку, и др.

Помимо этого, Иван Гаврилович счёл необхо­димым сделать дополнения «особенно тогда, когда дела касались достопамятного и увекове­чившего славу России 1812 и следующих за оным годов». Поясняя необходимость таких добавлений, он отмечал: «Мы, переводившие французских авторов, неужели должны мол­чать о собственной нашей славе?» Для подоб­ных вставок он использовал ряд российских изданий, главными из которых являются «Жизнь и военные подвиги генерал-фельдмаршала Светлейшего князя М. И. Голе-нищева-Кутузова-Смоленского» (1813), «Описа­ние войны 1812 года» Д. И. Ахшарумова (1819), «История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году» Д. П. Бутурлина (1823-1824) и «Двадцатипятилетие Европы в царствование Александра I» Р. М. Зотова (1831).

Заявленная как история жизни Наполеона от рождения до кончины, книга Гурьянова, сло­женная из фрагментов множества сочинений, приказов и реляций, дополненная собствен­ными воспоминаниями и рассказами знакомых ему участников событий, превратилась в свое­образную историческую панораму, порой лишь весьма условно связанную с центральным героем повествования. Написанная живо и сво­бодно, она свидетельствует о явном литератур­ном даровании автора. Вот как, например, завершается им рассказ о Бородинской битве: «Все говорят, и русские, и сами французы, что ни одно из сражений, на коих они бывали, не может никак с сим равняться. Более нежели из 1 000 пушек сверкало беспрерывно пламя и гре­мел гром, от которого земля дрожала на несколько миль в окружности. Триста тысяч воинов сражались с неслыханною злобою, дру­зья и враги убивали друг друга, смешавшись в толпе, и побоище сие прекращено было един­ственно наступившею темнотою ночи. Поле баталии усеяно было грудами трупов... Очевид­ные свидетели утверждают, что во время самой битвы представлялась удивительная картина: над левым флангом от сильной и беспрерыв­ной канонады носилось густое облако дыма и скрывало свет дневной, пред центром горело село Бородино, а правое крыло озаряемо было солнечными лучами».

Одним из важнейших показателей успеха печатных изданий является их раскупаемость. Неутомимый Гурьянов и здесь приложил недю­жинные усилия, чтобы его творение нашло сво­его читателя, было приобретено и, следова­тельно, принесло ему доход. В конце последнего тома помещён «Алфавитный список господ под­писчиков, благоволивших подписаться на сию Историю». В самой публикации списка нет ничего удивительного - такова была обычная практика. Впечатляет другое: список содержит 278 имён, включает заявки на 366 экземпляров и занимает 24 страницы. По этим показателям он может претендовать на одно из призовых мест в истории российской книжной торговли первой половины XIX столетия.

Среди подписчиков - литератор и цензор пер­вых двух томов книги С. Т. Аксаков, профессор Московского университета, издатель «Телескопа» Н. И. Надеждин, президент Академии художеств и директор Публичной библиотеки А. Н. Оленин, «без лести преданный» граф А. А. Аракчеев, рядом с которыми - помещики «средней руки», купцы, мелкие чиновники, офицеры и даже «управляю­щий питейными сборами в городе Енотаевске». Больше всего - от 7 до 12 экземпляров - как и следовало ожидать, заказали книготорговцы обеих столиц: Н. Н. Глазунов, И. И. Заикин, В. В. Логинов, А. Ф. Смирдин, А. С. Ширяев. Всё это свидетельствует как о популярности заявленной темы, так и о вполне сформировавшейся репута­ции автора-составителя издания.

После выхода в свет «Истории семейственной и военной жизни Наполеона Бонапарта» Иван Гаврилович Гурьянов ещё два десятилетия боролся с нуждой и пытался упрочить своё существование. В исследовании А. И. Рейтблата говорится: «Во второй половине 1830-х годов Гурьянов,   по-видимому,   покинул   Москву.

Известно, что в середине 1840-х он жил в Ельне и давал уроки (на что формально не имел права, так как не сдавал соответствующего экзамена). В 1845 году он подавал прошение о том, чтобы считаться уволенным со службы прапорщиком и получать пенсию по инвалидности... Однако в ответ на прошение царь приказал считать Гурьянова уволенным со службы с чином кол­лежского регистратора и разрешил ему вновь поступить на службу. Тем не менее на службу он, по-видимому, не поступил». Судя по всему, последняя из изданных им книг - напечатанное в Москве в 1854 году «Послание на Кавказ к Силе Андреевичу Богатырёву с берегов Дуная», напо­минавшее читателям о сочинениях и любимом персонаже московского главнокомандующего в 1812 году - графа Ф. В. Ростопчина. Появление «Послания» - последнее известное на сегодняш­ний день свидетельство о непростом жизнен­ном и творческом пути офицера и литератора Ивана Гавриловича Гурьянова.

Гурьянов Иван Гаврилович (1791- не ранее 1854)

Полная история семейственной и военной жизни Наполеона Бонапарте, заключающая в себе его рождение, юность, успехи, возвы­шение, падение, заключение на острове Св.<ятой> Елены и смерть его. Сочинение заслуженного офицера Главного штаба армий Тушард-Лафоса и г.<осподина> П. Коло. Переведена с французского Иваном Гурьяновым. [В 4-х ч.]. Москва, 1831-1832. Ч. 1. В типо­графии Августа Семена, при Императорской Медико-хирургической Академии, 1831 (на титульном л. - 1832, цензурное разрешение С. Т. Аксакова от 13 августа 1831). 1 л. - авантитул, 1 л. - гравированный фронтиспис (портрет Наполеона), LIV, 9-245, VI с. Ч. 2. В типо­графии Августа Семена, при Императорской Медико-хирургической академии, 1831 (на титульном л. - 1832, цензурное разрешение С. Т. Аксакова от 1 сентября 1831). 1 л. - авантитул, 1 л. - гравированный фронтиспис («Наполеон пред Битвою Бородинской»), 369, XI с. Ч. 3. В типографии Н. Степанова, 1832 (цензурное разрешение Л. А. Цветаева от 6 июня 1832). 1 л. - авантитул, 1 л. - гравированный фронтиспис («Прощание Наполеона в Фонтенебло»), 603 с. Ч. 4. В типографии Н. Степанова, 1832 (цензурное разрешение Л. А. Цветаева от 29 июля 1832). 1 л. - авантитул, 1л. - гравированный фронтиспис отсутствует, вместо него в описываемый экземпляр вклеена лито­графия «Бородинское поле», 672, Х, XXI, XXII, VII, X с., 1 л. - гравированный «План сражения при Ватерлоо», 24 с. - «Алфавитный список господ подписчиков, благоволивших подписаться на сию Историю». В четырёх полукожаных переплётах времени издания. На корешках красной кожи тиснённые золотом заглавия и орнаменты с военной атрибутикой. 18х11,5 см. Редкость.