- 10 ноября внезапно изменили сетку телепередач, даже отменит традиционный концерт, посвященный Дню милиции. Хотя объявили о смерти генсека только на следующий день, наш прозорливый народ понял, что произошло, ведь последние годы руководитель партии выглядел не лучший образом. Утром 11 ноября по всем средствам вещания - реквием и официальное сообщение о смерти Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева...
- Для меня 10 ноября связано с эпизодом, о котором обязательно хочу рассказать. Вечером я ехал с дамой на «Жигулях» по Каменному мосту: Знаешь, на дорогах Франции висят щиты с предупреждением: «Если, находясь за рулем автомашины, одной рукой вы держитесь за руль, а второй - за колено женщины, смеем заверить: и то, и другое вы делаете плохо».
- Французы и в данном случае остаются французами...
- Так вот, я ехал по Каменному мосту с Ордынки в сторону храма Василия Блаженного: мне надо было попасть на площадь Ногина. Неожиданно останавливает упитанный капитан-гаишник и стучит жезлом по капоту.
Я немедленно выскочил.
- Ты чего так гонишь? Не знаешь, что случилось?
- Нет, а что?
- Леонид Ильич умер... - секундная пауза. - Лично.
Я расхохотался.
- Чего лыбишься?! Дуй отсюда, пока я добрый, - и отпустил, не оштрафовав.
Словосочетание «умер - лично» запомнилось на всю жизнь.
- Со мной в тот день тоже произошел интересный инцидент. В 80-е годы, как ты знаешь, я вел книжный клуб в Центральном доме архитектора. В ноябре 82-го года Габриэль Гарсиа Маркес получил Нобелевскую прению, и я решил в честь такого важного события молниеносно организовать вечер, который назначили на 11 ноября. Незадолго до начала ко мне подошли «двое в штатском» и жестко проговорили: «Вы с ума сошли? Мероприятие необходимо отменить! Страна скорбит!» Выполнить их запрет я не мог: зал полон, приехали выступающие - Евгений Евтушенко, Ясен Засурский, Мэлор Стуруа, Генрих Боровик. Вечер получился потрясающим! Как ни странно, никаких санкций в отношении меня и директора Дома архитектора тогда не последовало, видимо, было не до нас.
- О той встрече долго говорила вся культурная Москва... Я с большой радостью воспринял известие о новом Нобелевском лауреате. А два потрясших меня романа Маркеса «Осень патриарха» и «Сто лет одиночества» постоянно обсуждались в кругу моих близких знакомых. Они, кстати, долгое время считались крайне дефицитными, трудно доставаемыми.
- Общался ли ты с коллегами-библиофилами?
- Расскажу об одном незабываемом библиофильском приключении. Знакомая директриса букинистического магазина умолила сопроводить ее к вдове некоего коллекционера. Замечу, я принципиально не посещал и не посещаю ни «мертвые библиотеки», ни родственников ушедших собирателей, по крайней мере, в тех случаях, когда был с теми собирателями знаком. В данном случае с хозяином библиотеки я не раз встречался в букинистических магазинах. Он покупал много, обычно складывая приобретенное в большие сумки. В среде молодой поросли собирателей слыл корифеем и входил в крут «стариков-книжников», который составляли и знатный историк -красивый, импозантный, с артистичными манерами преподаватель одного из ведущих московских гуманитарных вузов, и ветеран войны, в прошлом служивший охранником в зоне, и даже почтенный президент одного из отраслевых отделений Академии наук СССР.
Я знал, что владелец собрания - доктор химических наук, бывший военнослужащий, кажется, полковник в отставке. После войны участвовал в программе репараций, выплачиваемых Финляндией. И, видимо, там проникся любовью к старым книгам. Ведь Финляндия на протяжении почти полутора веков была глухой удаленной провинцией Российской Империи - Чухонью, куда ссылали провинившихся русских офицеров и чиновников. А те, направляясь на вынужденное поселение, будучи людьми, как правило, высокой культуры, брали с собой в том числе издания, безусловно, скрашивавшие им нелегкий быт.
Так или иначе на территории Финляндии сохранилось немало отличных русскоязычных библиотек. Они-то и направлялись обратно на родину после окончания кровопролитных сражений Второй мировой войны.
Герой моего повествования рассказывал мне об этом в полуподвальном пивном баре на углу Столешникова переулка и Большой Дмитровки, в те годы Пушкинской улицы. Бар находился наискосок от знакомого мне с юношеских лет ломбарда, по диагонали от магазинов «Меха» и «Вино» и бок о бок с величественным зданием Генеральной прокуратуры СССР.
Мы с директрисой отправились на Беговую улицу. Дверь в квартиру дома, построенного в стиле советского конструктивизма 30-х годов XX века, открылась со скрипом.
Пожилая дама - вдова собирателя, тоже известный ученый-химик - в несвежем домашнем халате, подвязанном бельевой веревкой, пригласила войти.
Коридор, кухня и две комнаты из трех были заставлены стеллажами, сваренными из железных трубок. На них располагались полки из плохо обструганных досок, в строительстве фамильярно называемых «двадцаткой». Дневной свет в помещения почти не попадал, а освещались они лампочками без абажуров, свисавшими на переплетенных истертых шнурах. На полках - связки книг, завернутые в упаковочную бумагу или старые газеты, перетянутые проволокой, зафиксированной в виде закрученных наглухо узлов. Таким образом, выяснить названия «книжных узников» не представлялось возможным. В третьей комнате стояли стол с остатками скудной еды, раскладушка и потертый диван. На раскладушке лежала, прикрывшись солдатским одеялом, изможденная молодая женщина - дочь бывшего владельца. Было ясно, что она серьезно больна.
Общее впечатление - бедность, нищета, убогость... Извинившись за нехватку времени, я попросил разрешения отъехать и, оставив в квартире свою спутницу; выбежал на лестничную площадку. Конечно, больше туда не вернулся. Перед глазами долго стояла колченогая раскладушка и замурованные тома. А ведь говорили, что в библиотеке покойного имелись весьма редкие и дорогие книга...
- Тяжелая история... Похоже на психическое отклонение на почве даже не библиофилии, a крайней степени библиомании. Жалко близких, которые вынужденно существовали в нищете, жалко и книги, явно погибшие от чудовищного хранения. Уверен, тебе стало нехорошо от такого зрелища, ведь твои главный принцип - книги не должны стоять мертвым грузам на пачках коллекционера, они обязаны трудиться». Многие знают, что ты часто организовываешь выставки редких изданий из своего собрания и с удовольствием о них рассказываешь...
- Как ты знаешь, именно для этого и придуман проект «Библиохроника », но о нем позже...