«Еще в шестнадцать лет Гумилев поставил перед собой задачу, решением которой он будет заниматься большую часть своей жизни: ...откуда появляются и куда исчезают народы? Были финикийцы - и нет их. Французов не было, как таковые они появились в IX веке. Этносы Южной Америки вообще сформировались в то время, когда была молода моя бабушка...»
Ответ на этот вопрос как будто пришел в 1939 году, когда Лев ждал пересмотра своего дела в камере “Крестов” <знаменитая тюрьма в Ленинграде, сейчас - следственный изолятор в Петербурге, один из наиболее крупных в России>. Здесь, под нарами <на нарах днем запрещалось даже сидеть, не то чтобы - лежать>, Гумилев и открывает пассионарность: “Это слово вместе с его внутренним смыслом и многообещающим содержанием в марте 1939 года проникло в мозг автора как удар молнии. Откуда оно взялось - неизвестно, но для чего оно, как им пользоваться и что оно может дать для исторических работ, было вполне понятно: история любого этноса ложилась в колыбель описанной выше схемы, а отдельные зигзаги учитывались пропорционально их значению”
Озарение в тюремной камере - может быть, самое главное событие его жизни» - так описывает С.С. Беляков рождение одной из самых интригующих естественно-научных гипотез XX века (Сергей Беляков, «Гумилев сын Гумилева», М., 2013).
Только в 1979 году Л.Н. Гумилеву удастся свой трехтомный труд «Этногенез и биосфера Земли» - нет, не опубликовать, - всего лишь депонировать в ВИНИТИ (Всесоюзный институт научной и технической информации). То есть, по существу, похоронить в монбланах так называемой «серой литературы». Однако фотокопии этого запретного труда в большом количестве распространялись в СССР, очередь на доступ к этому документу в ВИНИТИ была огромна и не иссякала! Лишь еще через десять лет «Этногенез и биосфера Земли» начал публиковаться частями. Мгновенно этот, казалось бы, сугубо специальный труд сделался бестселлером. «Необычные воззрения Л.Н. Гумилева на этногенез взбудоражили общественность, способствовали развитию интереса к истории народов, их взаимоотношениям с природой, - пишет редактор и автор предисловия к «Географии этноса в исторический период», доктор географических наук В.С. Жекулин. - Предлагаемая читателям книга - как бы квинтэссенция сложной теории этногенеза, изложенной в предыдущих работах автора, но на сей раз преподнесенной более широкому кругу читателей в форме доступной и увлекательной, зачастую даже в художественно-образной, полной сарказма и иронии».
Сам Л.Н. Гумилев так определяет тему и цель своей работы: «Эта книга посвящена описанию той общей схемы процесса, которая одинаково присуща ходу любого этногенеза в биосфере Земли. Известно, что человечество как вид - едино и в данном аспекте представляет собой антропосферу нашей планеты. Однако внутривидовое этническое разнообразие позволяет нам рассматривать мозаичную антропосферу как этносферу - часть биосферы Земли.
Этническое разнообразие легко объяснить адаптацией групп людей в разных ландшафтах: в разных климатических условиях географической среды образуются разные этносы и разные культурные традиции. Так в географических условиях проявляется этническое многообразие. Но чем же определяется единство разнообразных этногенезов?
Оказывается, что в их основе лежит только одна модель этногенеза, проявляющаяся в последовательности фаз. Эта модель иллюстрирует частный случай проявления второго начала термодинамики (закона энтропии) - получение первичного импульса энергии системой и затем последующая растрата этой энергии на преодоление сопротивления среды до тех пор, пока не уравняются энергетические потенциалы».
А ключевому термину своей теории Гумилев дает такое определение: «Пассионарность - это характерологическая доминанта, непреоборимое внутренне стремление (осознанное или, чаще, неосознанное) к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели (часто иллюзорной). Заметим, что цель эта представляется пассионарной особи иногда ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни и счастья современников и соплеменников».
Несомненно, сам Л.Н. Гумилев был таким пассионарием...
Лева Гумилев родился 1 октября 1912 года в Петербурге. Родители - звездная пара уже тогда знаменитых поэтов: Николай Степанович Гумилев и Анна Андреевна Ахматова. Ничего удивительного, что буквально с самого рождения Лева окружен поэтами и поклонниками талантов Ахматовой и Гумилева. Они-то и прозвали его «Левушка-гумилевушка», «Гумильвенок», «дофин»... И несмотря на то, что в уже в 1918 году родители «дофина» разведутся, раннее детство его было счастливым. Последний раз отец и сын виделись мае 1921 года. А 26 августа 1921 года Гумилева-старшего расстреляют по подозрению в участии в «контрреволюционном заговоре». Эта формулировка станет как бы «фамильной отличительной чертой» для Льва Гумилева
«Домашний мальчик, воспитанный бабушкой-дворянкой, в сталинском Советском Союзе выжить не мог. Он должен был исчезнуть», - констатирует Сергей Беляков. И, надо сказать, государство сделало все, чтобы так оно и произошло. Однако пассионарный импульс Льва Гумилева оказался сильнее всей государственной махины СССР.
В 1920-е годы «сыну контрреволюционера» дорога в институт была закрыта по определению. В 1930 году у него даже не приняли документы в педагогический институт. Гумилеву пришлось зарабатывать себе рабочую биографию. Он поступает на курсы коллекторов при Центральном научно-исследовательском геологоразведочном институте. Это дало возможность участвовать в геологических экспедициях. Первая из них - Прибайкальская геологоразведочная, летом 1931 года. По подсчетам С.С. Белякова, за всю жизнь Л.Н. Гумилев побывает в 20-ти геологических и археологических экспедициях. Последняя - Кавказская этноархеологическая, 1967 год.
10 декабря 1933 года - первый арест, на квартире востоковеда В.А. Эбермана. Гумилев тогда увлекся переводами с арабского и пришел к профессору за консультацией. Эбермана отправят в лагерь, Гумилева - отпустят. Пока отпустят. Мало того, в июне 1934 года Льва Гумилева допустят к вступительным экзаменам на исторический факультет Ленинградского государственного университета. В итоге сбылась его мечта - он стал студентом-историком. Правда, отношения с однокурсниками не складываются. Как выяснится позже, некоторые из студентов писали доносы на Гумилева. В итоге, в октябре 1935 года - новый арест. Обвинения очень серьезные, в том числе «террористические настроения по адресу ВКП(б) и Советского Правительства». Есть версия, что конечной целью следствия был арест Ахматовой. Но именно Анна Андреевна уже в ноябре добилась освобождения и своего сына Льва, и своего второго мужа Николая Пунина. Помогал ей в этом, в том числе, писатель Борис Пильняк, который сам в 1938 году будет расстрелян.
Гумилева из университета все-таки исключают. Причем сделает это не ректор своим приказом, а местная комсомольская организация. Но в октябре 1936 года неугомонный Лев добивается, чтобы его восстановили в университете. Целый год, до марта 1938 года, - учеба по любимой специальности, в любимом университете. Но в ночь с 10 на 11 марта 1938 года за ним пришли. Арест. Обвинение - организатор антисоветской террористической группы. Гумилева этапируют в Норильск, вернее - в Норильлаг...
А в голове у молодого недоучившегося историка-востоковеда уже сидит схема рождения этносов, их пассионарного взлета (акметическая фаза), надлома, переход в инерционную фазу развития и, наконец, превращения в реликт... В «Географии этноса в исторический период» он пишет: «Этносы являются биофизическими реальностями, всегда облеченными в ту или иную социальную оболочку. Следовательно, спор о том, что является первичным - биологическое или социальное, подобен тому, что первично в яйце - белок или скорлупа? Ясно, что одно невозможно без другого, и поэтому диспут на эту тему беспредметен».
Все говорит за то, что в 1938 году Гумилев находился в фазе пассионарного подъема. В свой норильский период он... сочиняет сказки в стихах «Посещение Асмодея» и «Волшебные папиросы», пишет историческую трагедию в стихах «Смерть князя Джамуги, или Междоусобная война».
В марте 1943 года Л.Н. Гумилев выходит на свободу. Но после освобождения работает в геологоразведочных экспедициях. В Туруханском райвоенкомате с большим трудом ему удается добиться, чтобы его отправили на фронт. «Мне повезло сделать некоторые открытия, - вспоминал Гумилев, - я открыл большое месторождение железа на Нижней Тунгуске при помощи магнитометрической съемки. И тогда я попросил - как в благодарность - отпустить меня в армию. Начальство долго ломалось, колебалось, но потом отпустили все-таки». Было это в октябре 1944 года. Кстати, именно в Туруханском крае отбывал свою последнюю ссылку И.В. Сталин. Есть версия, что будущий «вождь» не очень-то и рвался на свободу, хотя товарищи-революционеры не раз предлагали ему побег: шла Первая мировая война и оказаться мобилизованным на ее фронты «замечательному грузину», как называл его Ленин, отнюдь не хотелось.
Лев Гумилев воевал рядовым в зенитноартиллерийском полку на Западном фронте. Освобождал Польшу. Получил благодарность «за отличные боевые действия при прорыве сильно укрепленной обороны немцев восточнее города Штаргард и овладении важными узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами обороны немцев в Померании».
В Ленинград Лев Гумилев вернулся в ноябре 1945 г. И снова он возвращается к своей любимой науке, к истории. Но на этот раз у него уже сложился более или менее полно метод исторического исследования - теория этногенеза. Всестороннему доказательству ее будет посвящена вся оставшаяся часть жизни Гумилева...
Он сразу же восстанавливается в университете, за четыре месяца, к марту 1946 года, сдает экстерном экзамены за два курса. Поступает в аспирантуру Института востоковедения Академии наук СССР. Уже в 1947 году подготовил диссертацию и даже получил положительные отзывы на нее. Даже Ахматова удивлялась успехам сына... Но внезапно Гумилева отчисляют из аспирантуры. Есть версия, что это опять стало следствием доносов коллег-ученых. Его обвиняли в аполитичности, нетвердом владении марксистско-ленинской методологией и в том, что он не согласен с постановлением партии «по поводу ахматовщины». Дело в том, что к тому времени Анна Андреевна опять попала в немилость властей, ее стихи не понравились товарищам Жданову и Сталину. В итоге в августе 1946 года вышло знаменитое постановление ЦК ВКП(б) «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», где печаталась Ахматова.
Все-таки Гумилеву удается защитить диссертацию на звание кандидата исторических наук «Политическая история первого тюркского каганата». Произошло это 28 декабря 1948 года. А в ноябре 1949 года Льва Гумилева снова арестовывают. Он уже будет в заключении, а в сборнике научных трудов Музея этнографии народов СССР выйдет первая его научная статья - «Статуэтки воинов из Туюк-Мазара». Этот материал просто не успели снять из выпуска...
Следствие тянулось долго. И опять «за принадлежность к антисоветской группе, террористические намерения и антисоветскую агитацию» - 10 лет лагерей. Отбывал Казахстане, на Алтае, в Сибири. 11 мая 1956 года Л.Н. Гумилёв был признан невиновным по всем статьям и отпущен на свободу, проведя, таким образом, в тюрьмах и лагерях в общей сложности около 14 лет. Но по делу 1938 года Гумилев будет реабилитирован только в 1975 году.
Не сразу после возвращения в Ленинград, но Гумилеву удается поступить на работу в Эрмитаж. В начале 1960-х он перейдет на географический факультет ЛГУ. В 1961 году защищает докторскую диссертацию «Древние тюрки. История Срединной Азии на грани Древности и Средневековья (VI - VIII вв.)». Одна за другой начинают выходить его монографические исследования: «Хунну» (1957), «Открытие Хазарии» (1966), «Древние тюрки» (1967), «Хунны в Китае» (1974).
Все его монографии, совершенно неожиданно для коллег, становятся «хитами» - их критикуют, с ними по-академически корректно спорят, опровергают, ругают. В общем, они становятся обязательным чтением для интеллигенции. Сам Л.Н. Гумилев на это реагировал так: «Если мои работы не читают - мне обидно, но виню я только себя: не сумел написать. А когда со мной спорят, даже студенты после лекции, я счастлив. Меня радует, что мои собеседники думают».
В 1974 году Гумилев защищает диссертацию «Этногенез и биосфера Земли» на звание доктора географических наук, но Высшая аттестационная комиссия не утверждает ее. Во многом все это происходит потому, что в своих книгах Л.Н. Гумилев обосновывает мысль, которая посетила его в 1939 году под нарами тюрьмы «Кресты»: этнос - это сложная динамическая система; фазы этногенеза определяются уровнем пассионарности составных частей этой системы.
В последних абзацах «Географии этноса в исторический период» Л.Н. Гумилев очень четко определил одну из возможных форм проявления этого пассионарного импульса, который, заметим, определил и всю его судьбу:
«“Огненная” наука - творческая вспышка, в которой ассоциации, вроде бы случайные, сливаются в нечто целое, единое, новое, т.е. неизвестное автору доселе. Научная мысль, необходимый труд, самопроверка и проверка первичных данных не предшествуют огненной вспышке озарения, а следуют за ней, обрекая автора на служение научной идее, возникшей помимо его желания, а иногда и вопреки его намерениям.
Что это за “вспышка”, откуда она берется, почему ее нельзя ни забыть, ни отбросить - не знаю. Знаю только, что это бывает и что люди, с которыми это случилось, пренебрегают выгодами и тягой к радостям земной любви, покоем и страхом. Так воскликнул Мартин Лютер: “Я здесь стою, и не могу иначе!”, Галилей пробормотал: “А все-таки она вертится”, Мансур ал-Халадж заорал: “Я - истина!”, и, наконец, В.И. Вернадский написал в своей тетради слова: “...химическая энергия живого вещества биосферы”.
Эти моменты, случающиеся крайне редко, можно понять как внезапные импульсы влечения (аттрактивности), вырастающие внезапно и подчиняющие себе рассудок и волю человека на весь остальной период его земного существования. Именно они отличают “ученого” от “научного сотрудника”, которому я больше ничего не сумею объяснить».