«Памятная книжка» на 1852 год
...как же у неглупого человека в нескольких пудах сочинений
не найти удачной мысли? Так ведь это не талант, а ум.
И.А. Гончаров, «Обыкновенная история». Полное собрание сочинений.
Том первый. Издание Глазунова. Санкт-Петербург, 1884 г.
Истрия, видимо, не желает обходиться без гениев, хотя и являет их с предельной избирательностью. Год смерти Н.В. Гоголя стал годом литературного дебюта Л.Н. Толстого - с повестью «Детство». И в этом же году появились еще два шедевра русской словесности - сборник рассказов И.С. Тургенева «Записки охотника» и его же пронзительно-щемящая повесть «Му-му».
Между тем Российская империя еще к середине XIX века не вполне определила свои пределы. Тонко выразил это ощущение бесконечности российского пространства уже в начале века XX Сергей Есенин: «Только синь сосёт глаза...» Отсюда эти замечательные русские географические экспедиции, ставшие отдельной вехой отечественной истории.
Зимой 1852 года русский путешественник, исследователь Дальнего Востока, капитан-лейтенант флота Н.К. Бошняк отправился на Сахалин. Молодой исследователь обнаружил месторождение каменного угля, что было чрезвычайно важно для парового флота. Среди других заслуг Бошняка - описание западного побережья острова и открытие реки Тыми.
На другом конце империи накапливались и открывались богатства другого рода.
5 / 17 февраля начал работать первый в России публичный художественный музей - в здании Нового Эрмитажа в Санкт-Петербурге. Его, по указу Николая I, спроектировал немецкий архитектор Л. фон Кленце - для хранения всё увеличивающихся художественных коллекций. Но недаром замечательный русский рисовальщик, живописец и книжный график В.А. Милашевский отмечал: «Печатное слово, даже невразумительное, в России уважается!» Правда, формы этого «уважения» зачастую обескураживают.
16 / 28 апреля, И.С. Тургенева, автора публикации некролога Н.В. Гоголю (1809-1852), арестовали. Что в этом тексте так возбудило власти? Может быть, вот это: «Гоголь умер! Какую русскую душу не потрясут эти слова!» Но на самом деле все обстояло несколько банальнее. Короткая статья-некролог, которую написал Тургенев на смерть Гоголя, не была пропущена петербургской цензурой. Тогда Иван Сергеевич послал ее в Москву, где ее разрешили печатать. А к месяцу тюремного заключения писателя приговорили за нарушение субординации. Через месяц заключения в полицейской части он был сослан в свое имение Спасское- Лутовиново. Выезжать из Орловской губернии И.С. Тургеневу запретили. Однако запрет покидать пределы губернии не остановил писателя весной 1853 г., когда в Россию с концертами приехала Полина Виардо. Через полтора года, по прошению писателя, ему дозволили покинуть Спасское; а через четыре - разрешили и выезд за рубеж.
Вообще же этот год был очень успешным для писателя в творческом отношении. Выходит его знаменитая книга - цикл рассказов «Записки охотника». Еще в 1847 г. успех рассказа «Хорь и Калиныч» побудил И.С. Тургенева к созданию этого цикла. Как писал Н.Г. Чернышевский, «после “Записок охотника” ни одна книга (кроме “Стихотворений” Некрасова 1856 г.) не производила такого восторга». Также потрясла эта книга и Александра Николаевича Романова, будущего императора Александра II, признававшегося, что мысль об отмене крепостного права зародилась именно по прочтении тургеневских рассказов.
В том же году была напечатана повесть Тургенева «Му-му». С тех пор коронный вопрос всем студентам-филологам на экзамене - какой породы была эта собачонка по кличке Му-му, которую подобрал глухонемой крепостной дворник Герасим? В самой повести есть короткое упоминание, которое обычно ускользает от внимания читателей, - «шпанской породы», то есть спаниель. Сводная сестра писателя В.Н. Житова вспоминала: «Весь рассказ Ивана Сергеевича об этих двух несчастных существах не есть вымысел. Вся эта печальная драма произошла на моих глазах...» Она же указала, что прототипом Герасима стал «немой дворник Андрей», принадлежавший матери И.С. Тургенева. А друг писателя - немецкий прозаик, художник Л. Пич оставил такое свидетельство: «...в трогательном рассказе о глухонемом <...> мы узнаем его <Тургенева> мать в величественной барыне, которая так утонченно умеет мучить своих крепостных».
В 1852 году в журнале «Современник» состоялся литературный дебют Л.Н. Толстого: печатается его повесть «Детство» - первая из автобиографической трилогии. «Относительно “Детства” и “Отрочества” очевидно каждому, что без непорочности нравственного чувства невозможно было бы не только исполнить эти повести, но и задумать их», - отмечал Н.Г. Чернышевский.
Около шестнадцати лет (1852-1868 гг) писал свои мемуары А.И. Герцен. А повод к созданию этих знаменитых воспоминаний был трагический: смерть жены и новорожденного сына в 1852 г. «“Былое и думы” не историческая монография, а отражение истории в человеке, попавшемся на ее дороге» - так оценивал А.И. Герцен эти мемуары.
Важнейшим событием культурной жизни 1852 года стал выход «Московского сборника». «Сборник имеет успех громадный, а шум - и того больше. Все поражены его честной физиономией и считают это дерзостью, ибо честные физиономии в наше время непозволительны», - говорил о «Московском сборнике» его редактор И.С. Аксаков. За первый же месяц разошлось 750 экземпляров, что по тем временам было значительным тиражом. Читателей привлек оппозиционный тон издания. Впрочем, цензуру это также привлекло, и второй том оказался моментально запрещен. Вместе с тем было принято решение о введении особого цензурного порядка для ведущих публицистов-славянофилов. Так, И.С. Аксакова вовсе лишили права подавать свои произведения на рассмотрение цензуры. Все тот же язвительный В.В. Набоков в 1958 г. отмечал: «В первой половине прошлого столетия государственные чиновники, любящие всюду совать свой нос, высшие чины Третьего отделения, зачислившие Байрона в ряды итальянских революционеров, самодовольные цензоры почтенного возраста, журналисты определенного толка на содержании у правительства, тихая, но политически чуткая и осмотрительная церковь - словом, вся эта смесь монархизма, религиозного фанатизма и бюрократического раболепства изрядно стесняла художника, но он мог подпускать шпильки и высмеивать власти предержащие, получая при этом истинное наслаждение от множества искусных, разящих наповал приемов, против которых правительственная тупость была совершенно бессильна. Дурак может быть опасным типом, но его уязвимость подчас превращает опасность в первоклассный спорт. Какими бы недостатками ни страдала бюрократия дореволюционной России, нужно признать, что она обладала одним неоспоримым достоинством - отсутствием ума. В определенном смысле задача цензора осложнялась тем, что он должен был разгадывать малопонятные политические намеки, вместо того чтобы попросту обрушиться на очевидную непристойность».
Естественно-научные труды также не исключались из этой системы тотального цензурного надзора. Однако можно заметить, что, если, скажем, дарвиновское «Происхождение видов...» публиковалось в России без каких-либо серьезных цензурных препятствий (в январе 1864 г. существовал уже первый полный русский перевод этого труда), то популярное изложение учения Дарвина встречало практически тотальный отпор. Цензоры считали, что популяризация сочинений Чарльза Дарвина, несомненно, направлена против «истин христианской веры вообще и учения и достоинства православной церкви в особенности». Именно поэтому нельзя не отметить успех естественно-научного труда, увидевшего свет в 1852 году.
В этом году вышла самая значительная работа горного инженера, тайного советника, академика Н.И. Кокшарова - «Материалы для минералогии России», в которой описано свыше 200 минеральных видов. Это исследование, опубликованное не только на русском, но и на немецком языке, стало событием в русской минералогической науке.
Какая-то неуклюжесть государственного управления огромной страной чувствовалась во всем.
В 1852 году вышел закон «О мерах облегчения евреям способов к переходу в земледельческое состояние». Он упрощал порядок рассмотрения дел желающих переехать, предусматривал меньший состав семей возможных переселенцев, увеличивал размер денежных выплат переезжающим в западные губернии и т.д. Тем не менее среди евреев нашлось не много желающих оставить свои места жительства, торговлю и промыслы и поселиться в западных губерниях. Во многом это объяснялось еще и неудачными результатами прежних переездов.
Еще одно начинание правительства не увенчалось успехом.
С декабря 1852 года на территории Литвы и Белоруссии распространились правила об инвентарях. Эти описи владений должны были содержать информацию о границах, составе и состоянии имений, доходах населения. Также они были призваны зафиксировать повинности крестьян, чтобы помещики не требовали с них сверх указанного. Знающий положение крестьян в западных губерниях Ю.Ф. Самарин писал: «В Белоруссии и Литве формировались комиссии, разумеется, под влиянием местных польских элементов, возникали вопросы за вопросами, инструкции следовали за инструкциями. Инвентари составлялись, поверялись, вводились и браковались; всё дело шло крайне туго и вяло, по несколько раз переделывалось сызнова и не давало никаких результатов. Быт крестьян не улучшился; местами их положение даже стало хуже; они упали духом и надежды стали потухать».
Год завершился. И своеобразную инвентарную опись его предоставляет нам «Памятная книжка на 1852 год». Такую же неполную и несовершенную, как и все описи подобного рода. Но - и в этом есть нечто почти мистическое - без которой наше представление о собственной истории было бы, пусть чуть-чуть, но менее достоверным.
На форзаце - экслибрис А.В. Улитина, на страницах книжки - печать «Домашняя библиотека Алексея Викторовича Улитина». А.В. Улитин (1910-1970), геолог, библиофил, коллекционер, член секции книги и графики Ленинградского Дома ученых им. А М. Горького. На том же форзаце - надпись «Дмитриев А.Н. 1941 г. 10/XI».
Памятная книжка украшена гравюрами Флоида, Гретбаха: «Новый Императорский Эрмитаж в С.-Петербурге», «Подвиг Гренадера Кореннаго под Лейпцигом в 1813 году», «Новодевичий Монастырь в Москве», «Поражение партии Чеченцев, при следовании Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича от кр. Воздвиженской в укр. Ахчой, 26 Октября 1850 года», «Озерки в Петергофе», «Собственная дача Государя Наследника Цесаревича, близ Петергофа», «Крещатик в Киеве», «Соборные храмы Московского Кремля», «Унтер-офицер Старичков, спасший в 1805 году знамя Азовского пехотного полка», «Татарская деревня и мечеть, в Казанской губернии», «Благовещенский мост в С.-Петербурге», «Ратуша и Собор Св. Николая в г. Вильно», «Казармы Лейб-Гвардии Казачьего полка в С.-Петербурге». В конце книжки помещены пожарные сигналы в С.-Петербурге и четыре гравированных рисунка с кратким месяцесловом.
Памятная книжка на 1852 год. С.-Петербург: В военной типографии, 1851. [2], [1 грав. тит. л. «Красная площадь в Москве»], [4 с.: огл.], [2 с.: шмуц. (текст в орнамент. рамке)], 123, [1], [2 с.: шмуц. (текст в орнамент. рамке)], 125-513, [5], 17 л. ил., [2] с.; 11,5х7,5.
Владельческий кожаный переплет с конгревным тиснением орнамента на крышках и по корешку.