«Памятная книжка» на 1849 год
Наше предназначение в Европе - экспорт боли.
Анатолий Королев, «Человек-язык», 2001 г.
В этом году все смешалось на европейской политической сцене: Россия проводит военную карательную операцию против мадьяр по просьбе Австрии, а другие славянские народы воспринимают это однозначно положительно. В самой России в ссылку отправляют за славянофильские печатные высказывания. Добавьте к этому инсценировку казни членов кружка М.В. Петрашевского, в числе которых были и Ф.М. Достоевский, и некто Парвус. Однофамилец или дальний родственник того самого одиозного Парвуса, с помощью которого в канун 1917 года большевики получили огромные материальные средства немецкого происхождения, существенно облегчившие им революционную страду? Мистическое совпадение...
В 1849 году французский физик Арман Ипполит Луи Физо выполнил первое измерение скорости света в лабораторных условиях. Использовал он для своих опытов вращающееся зубчатое колесо, пропуская через его зубчатку луч света. До него, в 1676 г., впервые измерил скорость света по затмениям спутников Юпитера датский астроном Оле Рёмер. Полученное Физозначение - 313274,3 км/с - оказалось довольно близким к современным измерениям: 299792,458 км/с. Мы привычно сегодня говорим - «скорость света», «со скоростью света»... Многие даже помнят, что это - максимально возможная скорость движения тел в природе. Но мало кто отдает себе отчет, что это еще и максимальная скорость передачи фундаментальных взаимодействий, а заодно и информации. Таким образом, в «теории мироздания» были обозначены пределы, по крайней мере - численные.
А вот чему не видно никаких пределов, так это извечной борьбе вокруг славян и славян же между собой. Целый ряд событий этого года стал тому подтверждением.
В 1849 году Российская армия под командованием И.Ф. Паскевича подавила венгерское восстание против австрийцев. «В России существовало, и вероятно существует, довольно распространенное мнение, что мы сделали в 1849 году ошибку вмешательством в австрийские дела, помощью австрийцам и, может быть, спасением Австрийской империи. Решить верно вопрос этот могут только последующие поколения, история, - писал в «Записках о походе в Венгрию» генерал- лейтенант М.Д. Лихутин. - Являясь союзником австрийского правительства и разрушая могущество мадьяр, мы действовали тем в пользу славян и приобретали благодарность и расположение их; они положительно сочувствовали нашему вмешательству; это факт». Однако другим, прямо противоположным результатом военных действий в Венгрии стало всеобщее нерасположение Европы по отношению к России.
В мае, в Балта-Лиманском дворце в Константинополе, Россия подписала с Турцией новый договор, который подтверждал и расширял право России на вмешательство во внутренние дела Молдавии и Валахии. Теперь господарей назначал султан с согласия русского царя на семь лет, а союз выборных боярских собраний отменялся. Войска Турции и России оставались в княжествах «до полного успокоения» (до 1851 г.). Однако уже в сентябре русско-турецкие дипломатические отношения оказались разорванными из-за отказа Турции выдать четырех поляков-эмигрантов, участников польского восстания 1830-1831 гг., подавленного Россией. Исправить ситуацию удалось после обещания султана, что поляки будут лишены возможности вести любую деятельность против России.
Вышедшие в 1849 году «Письма из Риги» славянофила Ю.Ф. Самарина, произвели, как писал юрист и историк Б.Э. Нольде, «сильное впечатление и вызвали оживленные разговоры...». Письма содержали критику имперской политики по отношению к остзейским народам. Самарин например, отмечал в своей книге: «“Да, мы подданные Русского Императора, но с Россиею мы не хотим смешиваться”. Обратите внимание на эту фразу: она заключает в себе задушевную мысль остзейцев. Мне становится досадно и грустно, когда я вижу, что эта мысль, возникшая в кругу людей, для которых не существует отчизны, в нашем обществе не только не возбуждает негодования, но даже находит одобрение». Самарин был арестован и доставлен в Петропавловскую крепость, а позже в Зимний дворец, где имел беседу с императором. Согласно записи беседы, составленной Самриным, Николай I высказал свое мнение: «Вы хотите принуждением, силою, сделать из немцев русских, с мечом в руках как Магомет... <...> Вы прямо метили на правительство: вы хотели сказать, что со времени императора Петра I и до меня мы все окружены немцами и сами немцы. Понимаете, к чему вы пришли: вы поднимали общественное мнение против правительства; это готовилось повторение 14 декабря». И Самарин был переведен на службу в Симбирскую губернию.
Однако - кто бы мог подумать! - внутри самой России уже вполне оформилась идея государственного переворота.
11 / 23 апреля были арестованы члены кружка революционера М.В. Петрашевского, обвиненные «в умысле на ниспровержение существующих отечественных законов и государственного порядка». О формировании этого кружка находим интересный эпизод в воспоминаниях поэта А.Н. Майкова:
«Приходит ко мне однажды вечером Достоевский, на мою квартиру в дом Аничкова, - приходит в возбужденном состоянии и говорит, что имеет ко мне важное поручение <...>
- Надо для общего дела уметь себя сдерживать. Вот нас семь человек: Спешнев, Мордвинов, Момбелли, Павел Филиппов, Григорьев, Владимир Милютин и я - мы осьмым выбрали вас; хотите ли вы вступить в общество?
- Но с какой целью?
- Конечно, с целью произвести переворот в России...»
У В.В. Набокова есть замечательно точная фраза, фактически - методологический императив для историка (и не только для историка): «Не будь чересчур доверчив, узнавая о прошлом из уст настоящего». И слова Майкова, казалось бы, - неоспоримое свидетельство подлинности намерений петрашевцев произвести государственный переворот. Однако вот свидетельство еще одного современника событий 1849 года, кстати - профессионального ученого-историка, князя П.В. Долгорукова. В своей книжке «Правда о России, рассказанная князем Петром Долгоруковым» (Париж, 1861) о деле петрашевцев он пишет так:
«В то время несколько юношей часто собирались вместе, порицали правительство, читали запрещенные книги, декламировали стихи, ценсурою непропущенные, и в своих юношеских беседах мечтали иногда о возможности перемены Правительства. Тут, конечно, еще далеко до заговора. Но в 1848 году Николай Павлович (царь Николай I. – Авт.) вечно трепещущий при одной мысли о заговорах и политических обществах, при виде бурных событий, совершавшихся в Европе, впал в настоящую заговоробоязнь: нашлись люди, которые, спекулируя на этом направлении Николая Павловича, составили себе хорошую карьеру. Один из шпионов, Иван Петрович Липранди (брат известного генерала), узнал о сборищах этих юношей и донес на них, как на заговорщиков, замышлявших государственный переворот. Юноши были схвачены и посажены в Петропавловскую крепость. Комиссия, коей поручено было следствие по этому делу, имела подлость ввести в число государственных преступлений обвинение: порицания высших сановников (!!!)» Кто из них ближе к истине - Майков или Долгоруков? Клио, муза истории у древних греков, не выносит однозначных оценок.
Не напоминает ли это современному Читателю пресловутую «охоту на ведьм», трагикомическое по эффективности занятие, навязчиво преследующее человечество на протяжении многих веков и вне границ конкретных ареалов?
22 декабря 1849 / 3 января 1850 года на Семеновском плацу в Петербурге был зачитан двадцать один смертный приговор проходившим по делу петрашевцам. Уже и отдана команда была о приведении первой их группы к расстрелу. И только после этого осужденные узнали, что смертный приговор заменили ссылкой в каторжные работы на разные сроки.
А вот руководители других государств, по- видимому, располагали большим запасом времени, чем Николай I, и позволяли себе делать паузы в непрестанных заботах о своих подданных. А эти паузы заполняли порой делами крайне далекими от политики.
22 мая Авраам Линкольн получил патент с номером 6469 на конструкцию плавучего сухого дока. До сих пор он единственный президент США - обладатель патента на изобретение. Впрочем, судостроительная тема получила в тот год развитие и в России.
18 / 30 июня компания «Нижегородская машинная фабрика и Волжско-Камское буксирное и завозное пароходство» приобрела между деревнями Сормово и Мышьяковка участок земли на правом берегу Волги. Так был основан судостроительный Сормовский завод (ныне ОАО «Завод Красное Сормово» в Нижнем Новгороде). Сначала оборудование завода состояло в токарном и слесарном отделениях, чугунолитейной мастерской с кузницей, котельной и верфи для сборки судов. Первый пароход «Ласточка» был спущен на воду уже в 1850 г.
В этот год, как будто стремясь к какой-то только ей ведомой симметрии - водная стихия/воздушная стихия, - судьба позаботилась о равновесии: несколько проектов аэростатов с реактивной тягой за счет истечения различных рабочих тел (паров воды или спирта, сжатого воздуха и пороховых газов) предложил русский инженер И.И. Третеский. Идею о реактивном управления движением он изложил в книге «О способах управления аэростатами».
Тут сами собой напрашиваются слова Оскара Уайльда: «...неспешно двигаясь в струях прозрачного воздуха». Развиваясь примерно в таком же темпе, к 1849 году подоспело важное для русской словесности событие.
После семи лет работы В.А. Жуковский опубликовал русский перевод «Одиссеи» Гомера. Вышел он во II и III томах собрания «Стихотворений В.А. Жуковского». Греческого он не знал, поэтому работал по-немецки скрупулезному подстрочнику, выполненному филологом-лингвистом Грасгофом. Жуковский стремился, по его словам, «следовать за каждым словом и в особенности старался соблюдать их место в стихе». Другие переводы появились лишь спустя сто лет (П.А. Шуйского и В.В. Вересаева).
Осенью 1849 года А.Н. Островский закончил пьесу «Свои люди - сочтемся». Сюжет банален: купец, пытаясь уйти от налогов, переписывает имущество на будущего зятя, который сажает его в долговую яму. А.Ф. Писемский определил пьесу как «купеческое “Горе от ума” или. купеческие “Мертвые души”». Резолюция Николая I гласила: «Напрасно печатано, играть же запретить». Впервые комедию поставили в Иркутске в 1857 г., в 1861 г. в сокращенном виде - в Александринском и Малом театрах, в полном же виде - лишь в 1881 г. Впрочем, спустя некоторое время сам автор уже находил произведение, где нет ни одного положительного героя, слишком жестким. «Чтобы иметь право исправлять народ, не обижая его, - писал Островский историку и журналисту М.П. Погодину, - надо ему показать, что знаешь за ним и хорошее».
Завершавшийся год вполне можно было бы охарактеризовать как хаотическое сцепление случайностей, которое в России привыкли «приводить в систему» двумя проверенными способами - медлительностью и воображением. В какой-то мере «Памятная книжка на 1849 год» и отражает эти способы освоения русской Ойкумены. В любом случае, благодаря памятной книжке, мы можем ощутить прошлое как доступную нам вечность. Единственно доступную.
Титульный лист «Казачий пост в Кавказской Области», гравюры Флоида и Гоберта: «Орианда, имение Государыни Императрицы в Крыму», «Дворец Его Императорского Высочества Велик. Князя Константина Николаевича, в С.-Петербурге», «Гротта Св. Розалии на горе Пеллегрино, близ Палермо», «Мост чрез Ахты-Чай, в Ахтах», «Землянка в крепости Грозной», «Набережная в Палермо (Марина)», «Ханский Дворец в Нухе», «Внутренность собора Св. Митрофана, в Воронеже», «Бельмонте, близ Палермо», «Царь Императорской Театральной Дирекции в С.-Пет.», «Аул Салты, в Южном Дагестане», «Новопетровское укрепление, заложенное 21 Апреля 1846 г.», «Михайловский Монастырь, в Киеве». В конце книжки помещены пожарные сигналы в С.-Петербурге и четыре гравированных рисунка с кратким месяцесловом.
Памятная книжка на 1849 год. С.-Петербург: В военной типографии, 1848. [1 грав. тит. л.], [4 с.: огл.], [2 с.: шмуц. (текст в орнамент. рамке)], 123, [1], [2 с.: шмуц. (текст в орнамент. рамке)], 125-479, [5], 17 л. ил., [2] с.; 11,5х7,2.
Обе изд. наборные обл. сохранены. Владельческий цельнокожаный переплет с золотым тиснением орнамента на крышках и по корешку.