В коллекции английского черного юмора есть такой афоризм: «Самоубийство - это самая искренняя форма самокритики».
25 апреля 1955 года курсант Киевского суворовского военного училища, начинающий поэт Гена Шпаликов запишет в своем дневнике: «Жить хочется всегда, даже на смертельном рубеже, когда знаешь: вот сейчас меня не будет. То, что болтают о презрении к смерти - чепуха. <...> Умрем все, и это иногда страшно, особенно после сорока лет». На тот момент Шпаликову было 17 лет.
Может быть, этот страх сорокалетнего рубежа и привел к тому, что через 20 лет поэт, сценарист, режиссер, писатель Геннадий Шпаликов покончит жизнь самоубийством...
Студенческий друг Шпаликова, историк кино и киновед Наум Клейман вспоминал о встрече с Геннадием 30 октября 1974 года на открытии памятника Михаилу Ильичу Ромму на Новодевичьем кладбище в Москве. «Гену я увидел через могилу прямо напротив себя - он стоял с венком, кажется от “Мосфильма”, - пишет Клейман. - Я подался к нему, он тоже меня заметил и медленно поднял правую руку. <...> Когда митинг закончился, я стал искать Гену. “Шпаликова не видели?” - спрашивал я, и все отвечали: “Да только что был здесь...” Странным образом я так и не нашел его.
Ранним утром 1 ноября меня телефонным звонком разбудил Андрей Хржановский: “Ночью в Доме творчества повесился Генка Шпаликов...” Самым глупым образом я возразил: “Да я вчера его видел на Новодевичьем...” - “Вчера. А случилось это сегодня ночью”. И тут я понял, что накануне Гена не только здоровался со мной, но и прощался» (Сб. «Сегодня вечером мы пришли к Шпаликову», М.: RUTHENIA, 2018).
Как будто именно про эту ситуацию в одном из своих поздних стихотворений Шпаликов напишет, текст, который очень напоминает сценарий:
Людей теряют только раз,
И след, теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.
А если он уходит днем,
Он все равно от нас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.
Немедленно его вернем,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернем
И праздник для него устроим...
Геннадию Федоровичу Шпаликову, казалось, на роду было написано - карьера военного. Он родился 6 сентября 1937 года в семье военного инженера Федора Григорьевича Шпаликова и Людмилы Никифоровны (урожд. Перевёрткиной; сестра генерал-полковника, будущего Героя Советского Союза Семена Перевёрткина) в рабочем поселке Сегежа Карельской АССР, куда отец был направлен для участия в строительстве целлюлозно-бумажного комбината. В 1939 году семья возвратилась в Москву. В 1941-1943 гг. - эвакуация в Киргизию. 29 января 1945 года отец Геннадия Шпаликова погиб на фронте в Польше. В 1947 году Гену Шпаликова направляют на учебу в Киевское суворовское военное училище. Сохранились его письма домой из КСВУ и дневники, которые Шпаликов вел после поступления в Московское пехотное училище им. Верховного Совета РСФСР в 1955 году. По ним можно, помимо прочего, проследить, как взрослеет Шпаликов, из мальчика превращается в человека с сильно развитой рефлексией, иногда - на грани метафизики...
Вот письмо из КСВУ от 25.09.48: «Здравствуй, дорогая мамочка!
Я жив, здоров, учусь хорошо. Учимся мы на 3 этаже и спим тоже. Мама, у нас в отделении все ребята хорошие, отличники. Мама, нам дали новые гимнастерки, у меня хорошая. С Куделиным я не в ссоре и не в дружбе. Дни стоят теплые. У нас из отделения исключили двух воспитанников. Мама, я сегодня получил 5. Мама, расцвели у нас на балконе цветы? Мама, у нас новички ребята очень хорошие. Был диктант. Получил 4.
До свидания целую крепко
Гена».
А вот спустя семь лет, - запись в дневнике от 30 апреля 1955 года:
«О коллективе. Вообще, я не сторонник воспевания силы коллектива в воспитании, перевоспитании и т.п. На примере суворовского училища очень хорошо видно, как этот самый “здоровый коллектив” ломал ребяческие души. Отсюда - моральные уроды, или нелюди, исправить которых уже почти невозможно. Настоящего влияния коллектива на одиночку я не видел за восемь лет <обучения в КСВУ> ни разу».
Ничего удивительного, что 16 октября 1955 года он признается в письме своему товарищу по суворовскому училищу: «Кому какое дело, что мне противна армия вообще, с ее порядками, правилами, к самой армейской жизни».
И тут как будто сработало старое житейское правило: с каждым случается именно то, что ему больше всего подходит. Во время военных учений в училище им. Верховного Совета РСФСР зимой 1955 года он получает травму колена - повреждение мениска. Был на волосок от гибели, чуть не замерз в зимнем лесу... «Пришел в память в санитарной машине, - писал Шпаликов своему другу Валентину Дьяченко. - Меня везли в училище. В машине было тепло, меня всего раздели, оттерли ноги, руки и в санчасть. Оттуда - в госпиталь. Там мне на колено наложили гипс и, обследовав, предложили операцию колена. Я отказался. Меня комиссуют из армии. Еще недели 2-3 похожу в гипсе, а потом - комиссия. К армии я не годен. Очень рад, хотя нога в колене сгибается плохо».
Он некоторое время колебался - куда поступить учиться дальше после увольнения из армии: выбирал между Литературным институтом (к тому времени у него было опубликовано два стихотворения в киевской газете «Сталинское племя») и Всесоюзным государственным институтом кинематографии. Выбор пал на ВГИК. «20 августа меня приняли во ВГИК. Пройдя чудовищный конкурс я попал в один из самых интересных институтов. Точно, что я чувствовал», - запишет Шпаликов в дневнике.
«В 1956 году во ВГИКе появился студент, сразу же очаровавший всех - и преподавателей, и соучеников. Он был очень юн и незадолго до института закончил Суворовское училище. Он был всем приятен и мил обаянием, “суворовской” подтянутостью, доброжелательностью и явной талантливостью, - пишут в предисловии к «Избранному» Евгений Габрилович и Павел Финн. - Жизнь в ту пору была к нему необычайно нежна и приветлива. И он отвечал ей тем же. Все были прекрасны вокруг - и друзья, и девушки. И казалось, что он не просто ходит по институту, а словно все время взбегает вверх по лестницам».
Во ВГИКе компания его близких друзей состояла из Андрея Тарковского, Андрея Кончаловского, Александра Княжинского... В 1959 году Геннадий женится на однокурснице Наталии Рязанцевой. «Мне не удалось влюбиться в Шпаликова, но замуж я вышла и даже взяла его фамилию», - напишет в своих воспоминаниях «Не говори маме» (2005) Рязанцева. Очень точно и тонко передано Шпаликовым это слегка печальное ощущение уникальности каждого мгновения молодости в стихотворении, которое станет песней из культового кинофильма «Коллеги» по одноименной повести Василия Аксенова (1962):
Пароход белый-беленький,
Дым над красной трубой.
Мы по палубе бегали -
Целовались с тобой.
Пахнет палуба клевером,
Хорошо, как в лесу,
И бумажка приклеена
У тебя на носу.
Ах ты палуба, палуба
Ты меня раскачай,
Ты печаль мою, палуба,
Расколи о причал
Но брак Наталии Рязанцевой и Геннадия Шпаликова окажется недолгим: в 1961 они разведутся. Не в последнюю очередь из-за того, что Шпаликов пристрастился к алкоголю. Казалось, когда он второй раз женился в 1962 году на красавице актрисе Инне Гулая, ему удастся преодолеть это болезненное влечение. Тем более, 19 марта 1963 года у них рождается дочь, которую назовут Дарья. Не удалось...
И вместе с тем уже в ту пору его без всякой иронии называли гением, а уже после смерти - «Моцартом оттепели», «иконой оттепели».
«В период короткой передышки и некоторого отхода от настырного и воинственного официоза, пропитанного ложью и лицемерием, порядочные и талантливые люди инстинктивно притягивались друг к другу. Так возникло сотрудничество совсем молодого, оканчивавшего ВГИК Геннадия Шпаликова с уже известным режиссером Марленом Хуциевым. Результатом стал сценарий двухсерийного фильма, у которого оказалась трудная судьба, - “Застава Ильича”, опубликованный под названием “Мне двадцать дет” в июльском номере журнала “Искусство кино” за 1961 год. Картина находилась под запретом долгое время, - подчеркивает друг Шпаликова, филолог Александр Сенкевич. - Многим было ясно, что буквально все, что сочиняет в прозе Шпаликов, как нельзя лучше подходит для кинематографического воплощения. По существу, это был тот же неореализм, известный нам по итальянскому кино, только с нашей российской спецификой, в котором соединялись чувства романтические и вполне земные» («НГ-Ех Libris», 8 февраля 2018 г.).
Знаковые, этапные (если применять эти прилагательные к такой короткой профессиональной карьере в кинематографе) картины Шпаликова - это «Мне 20 лет» (1961), «Я шагаю по Москве» (1963), «Долгая счастливая жизнь» (1966). В последней картине Геннадий Шпаликов выступит не только как автор сценария, но и как режиссер-постановщик. В первый и, увы, в последний раз. Киновед, сценарист Юрий Богомолов называет «Долгую счастливую жизнь» - предсмертной запиской Шпаликова: «Он чувствовал иллюзорность времени, потому и ушел из жизни». Потрясающий долгий-долгий последний план картины, - молоденькая девчушка в телогрейке на палубе баржи, плывущей по реке, играет на аккордеоне какую-то простенькую монотонную мелодию. Все, больше ничего... Но по спине пробегает какой-то экзистенциальный холодок, когда смотришь этот финальный эпизод фильма. Кстати, когда картину принимали в прокат, именно этот долгий план «руководящие товарищи» предлагали отрезать. Но Шпаликову удалось отстоять его.
Габрилович и Финн отмечают: «Он не очень любил рассуждать о тайнах профессии и, когда возникали теоретические или - наоборот - излишне практические споры, обычно стеснялся за спорящих. Но в глубине души, как теперь можно предположить, он переживал возникший в его работе разлад со сценарной формой. Ему казалось, что он в тупике, что работает он на отходах. Его не удовлетворяла каноническая сценарная запись. Он пытался создать некий словесный эквивалент изображения, передавал «чистой» прозой не действие, а ощущение, поток сознания. Может быть, если бы он ставил эти сценарии сам, он добился бы того, чего хотел. Может быть...»
Шпаликов много пишет сценариев, но их «бракуют», не ставят. Во второй половине 1960-х на киностудии «Союзмультфильм» по его сценариям снимут два мультфильма. Стихов его не печатают, прозу тоже. Переживая очередные финансовые затруднения, он сказал в шутку: «Если бы я с каждого, кто поет “А я иду, шагаю по Москве” собрал по рублю, я бы стал миллионером».
Сложно складываются отношения и с женой, Инной Гулая. Они то расходятся, то снова пытаются начать вместе «долгую счастливую жизнь». И опять - не получается...
Последний, так и не опубликованный при жизни, сценарий Геннадия Шпаликова назывался «Девочка Надя, чего тебе надо?». Героиня сжигает себя на вершине горы мусора, от которого гибнет город. Естественно, в начале 1970-х такую историю никто не хотел ставить. По воспоминаниям дочери, Шпаликов заметил: «Нужно уметь переступить через безнадежность».
Это было в октябре 1974 года. «Мы сидели на лавочке возле детской площадки. Разговаривали. Папа сказал: “У тебя бывают периоды, когда ты теряешься. Когда приходится от всех отбиваться. Но ты держись - это пройдет”.
Мы попрощались, и он ушел. Это была наша последняя встреча...»
1 ноября 1974 года из петли в Доме творчества «Переделкино» Геннадия Шпаликова вынимал врач и писатель Григорий Горин...
По словам Павла Финна, секретарь партийной организации Союза кинематографистов заявил, что самоубийц не хоронят внутри кладбищенской ограды. Советскому человеку умереть можно, а покончить самоубийством нельзя.
В одном из своих стихотворений Шпаликов напишет:
Желанье вечное гнетет -
Травой хотя бы сохраниться.
Она весною прорастет
И к жизни присоединится.
Публиковать посмертный сборник произведений Геннадия Шпаликова несколько лет не бралось ни одно издательство. Но... В 1979 году писатель, драматург и сценарист Е.И. Габрилович первым из советских сценаристов получил звание Героя Социалистического Труда. Когда к нему обратились за помощью в издании сборника Шпаликова, он не глядя подписал предисловие. А другой сценарист, А.Б. Гребнев, уступил свою очередь на издание собственной книги в издательстве «Искусство» сборнику произведений Шпаликова. Оформил сборник хороший друг Геннадия Шпаликова, замечательный художник Михаил Ромадин. Его работы выставлялись во Дворце Наций, в музее ЮНЕСКО, в университетах США, Франции и Швейцарии. В 2004 году М.Н. Ромадин издаст книгу воспоминаний о великих современниках, с которыми долгие годы дружил и работал: Андрее Тарковском, Геннадии Шпаликове, Тонино Гуэрро, Павле Корине...
Но у первого сборника произведений Г.Ф. Шпаликова, представленного в «Библиохронике», и после выхода из печати судьба была непростая: часть тиража книги затопило водой в каком-то подвале.
Режиссер-мультипликатор Андрей Хржа новский, хорошо знавший и друживший с Геннадием Шпаликовым, ставший составителем сборника «Сегодня вечером мы пришли к Шпаликову», завершает свое вступление такими словами: «Нам еще предстоит дальнейшее освоение творчества Шпаликова. Ждут публикации его ранние рассказы, очерки, написанные во время поездок на юг и на север страны. Хотелось бы перечитать сценарии Шпаликова, собранные в одном томе, чтобы заново оценить его вклад в наш кинематограф, а также насладиться изумительной, ни на кого не похожей прозой».