1812 год в баснях Крылова (1912 год)

Обычно сдержанный в своих оценках В. В. Роза­нов писал об этой книге: «Хорошо бы все наши классики были когда-нибудь императорски изданы с таким же великолепием всех подроб­ностей живописи, бумаги, формата, шрифтов (конечно старинного стиля!), как эти четыре басни». Столь высокой оценки взыскательный критик удостоил одно из самых замечательных русских иллюстрированных изданий – «1812 год в баснях Крылова». Эта прекрасно оформ­ленная книжка вышла в «юбилейном» 1912 году по заказу Общины Святой Евгении.

В статье, посвящённой возникновению Общины, говорится: «В 1880-е годы русский живописец Гавриил Павлович Кондратенко отправился на этюды в Крым. В Севастополе он встретил нищую, оказавшуюся бывшей сестрой милосердия, как в те годы называли медицин­ских сестёр. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов она выхаживала раненых, но после её окончания оказались не у дел, без средств к существованию, и сильно бедство­вала… Вернувшись в Петербург, Г. П. Кондра­тенко организовал благотворительную выс­тавку в пользу сестёр милосердия и, кроме этого, обратился за помощью к влиятельным лицам, употребив имевшиеся связи и знаком­ства. В итоге в 1882 году был организован Санкт- Петербургский Попечительный комитет о сёстрах Красного Креста при Главном управлении рос­сийского Общества Красного Креста. Инициа­торами его создания явились видные деятели искусства. Заботу об этой благотворительной организации взяла на себя принцесса Евгения Максимилиановна Ольденбургская (1845–1925), внучка императора Николая I. В честь её небес­ной покровительницы, Святой Евгении, орга­низация и получила название «Община Святой Евгении»».

Целью Общины являлись поддержка преста­релых и подготовка молодых сестёр милосер­дия. Из её казны финансировались содержа­ние больницы и приюта для немощных и больных сестёр, а так же организация работы подготовительных медицинских курсов на случай войны. Ради получения средств на эти и другие благотворительные проекты в 1898 году Община начала издательскую деятель­ность. За тридцать лет своего существования она выпустила 6410 номеров открыток (общим тиражом свыше 30 миллионов экземпляров), а также более 150 книг, альбомов и брошюр. Для Общины работали такие художники, как Л. С. Бакст, Д. И. Митрохин, С. П. Яремич, А. Н. Бенуа, А. П. Остроумова-Лебедева, М. А. Вру­бель, С. В. Чехонин, М. В. Добужинский, В. Д. За- мирайло, И. Я. Билибин, И. Э. Грабарь, Е. Е. Лан­сере, Г. К. Лукомской, К. А. Сомов и др.

К столетию Отечественной войны 1812 года Община Святой Евгении издала несколько ком­плектов открыток: «Русская жизнь в эпоху Оте­чественной войны», «Русская армия в 1812 году» по рисункам Н. В. Зарецкого, «Французская живо­пись за сто лет», «Отечественная война 1812 года. Рисунки участника войны Фабер дю Фора» и др.

Однако одним из наиболее выдающихся «юби­лейных» изданий, причём не только Евгенинской общины, но и вообще российской поли­графии, явилась подарочная книга «1812 год в баснях Крылова» с иллюстрациями Г. И. Нар­бута. Эта и другие работы его «крыловского цикла» (об одной из них – книге «Спасённая Россия в баснях Крылова» см. настоящий выпуск Библиохроники) принесли молодому худож­нику заслуженное признание, ввели в круг мастеров книжной графики и повлияли на его дальнейшую творческую судьбу.

Георгий Иванович Нарбут, о котором И. Я. Били­бин говорил как об «огромнейшем, прямо необъ­ятных размеров таланте» и которого считал «самым выдающимся, самым большим из рус­ских графиков», родился на хуторе Нарбутовка Глуховского уезда Черниговской губернии. В своей автобиографии он писал: «Семья наша была довольно большая: у меня было четыре брата и две сестры… До девяти лет я прожил в отцовском хуторе. В 1896 году меня отдали в подготовительный класс Глуховской гимна­зии. Тогда я впервые увидел город. С малых лет, сколько я себя помню, меня тянуло к рисованию. За отсутствием красок, которых я и не видел, пока не попал в гимназию, и карандашей, я использовал цветную бумагу: вырезал ножни­цами и клеил клейстером из теста». О дальней­шем своём художественном образовании и пер­вых шагах в искусстве Георгий Иванович рас­сказывал: «К моей большой радости, я нашёл в Глуховской публичной библиотеке художе­ственный журнал “Мир искусства”. Этот передо­вой журнал, посвящённый вопросам искусства и наделавший столько шума в художественном мире, произвёл на меня очень сильное впечатле­ние и натолкнул меня на тот путь художествен­ного направления ретроспективистов-мирискусников, как их называли тогда, которым я и пошёл. Безусловно, первые мои работы были несамо­стоятельны: много было подражания мастерам вышеуказанного круга. 1904 год выделился для меня тем, что я впервые принял участие в выставке. В Глухове тогда была довольно боль­шая “Сельскохозяйственная выставка”, и при ней был устроен “художественный отдел”. К участию в этом отделе был приглашен и я, где и выставил свои первые опыты в графике. В том же 1904 году была впервые напечатана и моя работа, на которую теперь я не могу без стыда смотреть. Это был раскрашенный графический лист – “Икона Святого Георгия Победоносца”, издания “Общины Святой Евгении”».

Окончив гимназию, Нарбут приехал в Петер­бург и поступил в университет на восточный факультет, с которого затем перевёлся на фило­логический. Тогда же произошло событие, кото­рое изменило всю его жизнь, – молодой человек познакомился с Иваном Яковлевичем Билиби­ным: «Он принял меня как-то сначала насмеш­ливо... но потом мы как-то разговорились, он посмотрел мои рисунки, дал кое-какие советы. Спросил о моём финансовом положении и вообще о том, как я устроился в Питере, и, узнав о моём приключении с квартирой, где меня обо­крали, переговорив с женой, – как я позже узнал, она была художницею М. Я. Чемберс-Били­биной, – предложил мне у себя свободную ком­нату за довольно небольшую плату... Жизнь моя у Билибина мне очень нравилась и принесла мне огромную пользу. Не будучи его учеником, я фактически учился у него. Когда он работал у себя в мастерской, то почти всегда звал и меня “за компанию” за свой стол рисовать». Билибин же способствовал устройству финансовых дел Нарбута, познакомил его со своими друзьями- художниками, свёл со знаменитым издателем И. Н. Кнебелем, для которого Георгий Иванович оформил несколько книг.

В начале 1910 года Нарбут уехал для дальней­шего обучения в Германию, в Мюнхен. Вернув­шись через год в Россию, он всерьёз занялся книжной графикой. Именно тогда появился его «крыловский цикл»: за короткое время худож­ник выпустил в свет четыре оформленные им крыловские книжки: «Три басни Крылова» (1911), «Крылов. Басни» (1912), «1812 год в баснях Кры­лова» (1912), «Спасённая Россия в баснях Кры­лова» (1913).

Вообще 1912 год оказался знаменательным для Нарбута. Летом он ненадолго заехал в род­ную Нарбутовку и по приглашению сестры Агнессы отправился погостить на хутор к дру­зьям. Там он познакомился с воспитанницей генерала Н. Е. Скаржинского Верой Павловной Кирьяковой, закончившей Полтавский инсти­тут благородных девиц и собиравшейся препо­давать гимнастику в гимназии города Лубны. «Мы с ним часто гуляли, собирали цветы, ездили на станцию за почтой, которую ожидал он с большим нетерпением. Георгий Иванович получал много писем и главным образом из Москвы и Петербурга от своих заказчиков», – вспоминала впоследствии Вера Павловна. Она же описала помолвку, которая состоялась всего через две недели после их знакомства: «День 15 июля 1912 года ознаменован был в Нарбутовке необычайно торжественно и весело. Праздно­вали день рождения Владимира Нарбута и мою помолвку с Георгием Ивановичем. Сёстры Геор­гия Ивановича украсили комнаты нарбутов­ского дома зеленью и гирляндами цветов. В тор­жественной обстановке священник села Хох­ловки вручил нам обручальные кольца и объявил нас женихом и невестой. Все собравшиеся к столу обитатели Нарбутовки и приглашённые к тому дню гости поздравляли нас и шумно раз­деляли с нами наше веселье и радость. Вскоре после помолвки я уехала к себе в Лубны... Геор­гий Иванович оставался в Нарбутовке всю осень с тем, чтобы закончить имевшиеся у него работы и своевременно сдать их в печать».

Первую же вышедшую после помолвки книгу с его иллюстрациями – «Крылов. Басни» – художник посвятил Вере Павловне. На титуль­ном листе Нарбут изобразил невесту, гуляющую по парку.

А вскоре свет увидело другое оформленное им издание – «1812 год в баснях Крылова», куда вошли четыре крыловские басни, созданные в 1812–1813 годах и отразившие события Отече­ственной войны: «Волк на псарне», «Обоз», «Ворона и Курица», «Щука и Кот». Вступительная статья и примечания к книге принадлежали перу выдающегося историка литературы, пуш­киниста и библиографа Николая Осиповича Лернера (1877–1934). В предисловии особенно подчёркивалась необычная для этого литера­турного жанра историческая актуальность кры­ловских басен: «Предмет басни как особого литературного рода – общечеловеческая психо­логия и обыденные взаимные отношения людей, в основе своей так мало изменяющиеся в веках и народах. Баснописец как бы проходит мимо истории, мимо нынешнего дня с довлеющей ему злобою быстро проходящих интересов и насущ­ных нужд… Баснописец говорит только о том, что есть самого прочного в человеческой натуре и в житейских делах, и до истории ему дела мало. Пока существует эгоизм, глупость, тщесла­вие, лесть, лицемерие, произвол, до тех пор незыблема басня, чему способствует элементар­ность и простота её формы. Однако сам басно­писец – всегда человек своей эпохи и своей среды. Только в условиях времени и места он откликается на явления жизни… Цель басно­писца – мораль, и выводит он её из всевозмож­ных фактов жизни, из всего, что видит и слы­шит. Сыном своего времени был и наш великий художник басни – Крылов… Неповоротливый и вялый с виду, но чуткий духом, Крылов как гражданин и патриот оценил грозное значение нашествия иноплеменников на Россию, и в напи­санных им в 1812 году баснях заключаются отклики на события мрачной годины… Спо­койно, без раздражения поэт смеялся и над без­рассудной заносчивостью врагов, и над ошиб­ками своих и поддерживал в русском обществе спасительную бодрость. Крылов не только смо­трел на Наполеона как на дерзкого авантюриста, волка в образе человеческом, но в самом нацио­нальном характере французов, в направлении их исторических судеб видел великую опас­ность для остального человечества и особенно для России… В баснях Крылова, посвящённых Двенадцатому Году, мы слышим голос худож­ника-патриота, ободрявшего свой народ в тре­вожную годину».

Не менее блестящим, чем историко-литера­туроведческий комментарий Лернера, оказался графический «комментарий» Нарбута. Худож­ник решил выбрать для оформления книги тех­нику силуэта, прежде всего ориентируясь в своей работе на наследие замечательного силу­этиста современника Отечественной войны Ф. П. Толстого (1783–1873). Знаменитая комета двенадцатого года, а под ней – Волк с наполео­новской треуголкой в лапах, Русский Офицер и Казак с нагайкой («Волк на псарне»); «генерал-фельдмаршал светлейший князь М. И. Кутузов» («Обоз»); Курица, уезжающая на дрожках из Москвы, и провожающая её Ворона («Ворона и Курица»); облачённые в воинские мундиры Щука (намёк на адмирала П. В. Чичагова, не сумевшего помешать переправе Наполеона через Березину) и Кот («Щука и Кот») – каждая из четырёх полосных иллюстраций точно и остроумно выражает суть соответствующих басен. Дополнением к ним служат мастерски выполненные заставки, буквицы и орнамен­тальные рамки. Портреты Александра I и Напо­леона, вензели двух императоров, пейзаж после битвы, горящая Москва, отряд ратников на марше, аллегория Победы и, наконец, сцена отступления некогда Великой армии – всё это создаёт дополнительную драматургию издания, превращает художника в полноправного соав­тора великого баснописца. Неслучайно критика уже тогда выделила «1812 год в баснях Крылова» как своего рода эталон художественного вкуса и мастерства.

Экземпляр книги, представленный в Библио­хронике, без преувеличения можно назвать уникальным – на его прокладном листе имеется дарственная надпись: «М. м. Верочке на память о 1 июля 1912 года в Нарбутовке. Егор Нарбут. Т. П. Д. Э. К.». «М. М.» – скорее всего, «моей милой». Первые три буквы из «Т. П. Д. Э. К.» можно попы­таться перевести как «Твой преданный друг» (вспомним, как Лев Николаевич Толстой обме­нивался с невестой записками, где были одни заглавные буквы, но они понимали друг друга). А вот 1 июля 1912 года – это дата первой встречи Нарбута с Верой Павловной Кирьяковой. Перед нами – подарок художника своей невесте, веро­ятно, на тот момент едва ли не самая ценная для него книга из всего тиража.

С октября 1912 года Нарбут жил в Петербурге, а его невеста по-прежнему в Лубнах. Он каждый день посылал ей письма: «Помнишь, ты мне сде­лала веночек из лиловеньких цветов и дала локон? Теперь я и веночек, и локон (внутри веночка) поместил в рамочку. Очень хорошо вышло, и мне нравится. Он постоянно будет висеть у меня».

С выходом книги «1812 год в баснях Крылова» к Нарбуту пришла слава. «Деньги у меня есть, я не хвастаясь могу сказать тебе, особенно тебе, что пользуюсь успехом. Книжка басен мне сделала прямо-таки карьеру. Ко мне зво­нят по телефону разные репортёры и потом пишут в газетах», – рассказывал он в письме Вере Павловне. 7 января 1913 года была сыграна свадьба. Сначала Нарбут и его молодая жена поселились у Билибиных, но вскоре устрои­лись в собственной очень уютной квартире на Алексеевском проспекте. Для них начиналась новая жизнь…

Что касается издательства Общины Святой Евгении, то в исторической справке о нём гово­рится: «После революции 1917 года издательство Общины Святой Евгении было зарегистриро­вано как Комиссия художественных изданий Общины Святой Евгении. В 1920 году специаль­ным указом все организации сестёр милосер­дия Красного Креста были ликвидированы. Издательство Общины перешло в ведение Госу­дарственной академии материальной культуры под наименованием Комитета популяризации художественных изданий (КПХИ) и в таком виде просуществовало до 1930 года».

Крылов Иван Андреевич (1769 (или 1768)–1844)

1812 год в баснях Крылова. Силуэты Егора Нарбута; [Вступительная статья и примечания Н. О. Лернера]. Санкт-Петербург: Издание Общины Святой Евгении; [Издательство «Товарищество Р. Голике и А. Вильборг»], 1912. 38 с. с иллюстрациями, в т. ч. иллюстрированные шмуцтитул, титульный л. и фронтиспис – портрет Александра I. В издательской печатной обложке. 32,5х24 см. Экземпляр отпечатан на бумаге верже. На прокладном л. дарственная надпись художника Г. И. Нарбута (1886–1920) невесте – В. П. Кирьяковой (1892– после 1985). Данное издание в хорошей сохранности необычайно редко само по себе. Представляемый экземпляр – уникален.