Sub rosa (1999 год)

Черубина де Габриак

Елизавета Ивановна Васильева (1887-1928) в начале 1920-х гг. познакомилась с Самуилом Яковлевичем Маршаком (1887-1964) в Екатеринодаре. Творческое сотрудничество привело к появлению книги «Театр для детей», в которой часть пьес были написаны Васильевой. Сборник пьес выдержал несколько переизданий, пьесы пользовались популярностью, их ставили в театрах. Вскоре С.Я. Маршак вызвал ее в Петроград, где они вместе начали работать в ТЮЗе. Знал ли Маршак, что Елизавета Васильева - вымышленный поэт Ли Сян Цзы, сборник которого вышел в России в 1928 г. под названием «Домик под грушевым деревом», и что ей же принадлежат стихи Черубины де Габриак, загадочной поэтессы, печатавшейся в одном из лучших журналов начала века - «Аполлон», что именно из-за нее стрелялись Николай Гумилев с Максимилианом Волошиным?

Историю о Черубине де Габриак знали все, кто так или иначе в начале XX в. были включены в атмосферу литературной жизни Петербурга, может и шире - и окололитературной жизни: уж больно была нашумевшей история дуэли...

Лиза Дмитриева училась в Сорбонне, где судьба свела ее с Гумилевым, потом они встретились в Башне Вячеслава Иванова в Петербурге. Там же Лиза познакомилась с Волошиным, который жил в этом же доме. Вскоре все вместе они уехали в Коктебель, где бурный и короткий роман Лили, как называли ее в то время, с Гумилевым не имел продолжения, но зато влияние Макса Волошина на ее судьбу оказалось огромным. Ему принадлежит идея мистификации, создание образа юной испанки-католички, пишущей стихи, получившей строгое воспитание... Ее стихи были получены в редакции журнала «Аполлон» и произвели фурор изысканностью, загадочностью, мистичностью. Все пленились ее лирикой, гадали, кто же эта незнакомка? Черубина поставила условие: никогда ее не видеть, а общаться с ней только по телефону. Все влюбились в ее образ, голос, готовы были бежать на край света, только чтобы узнать: кто же эта загадочная поэтесса?

Царицей призрачного трона
Меня поставила судьба...
Венчает гордый выгиб лба
Червонных кос моих корона.
Но спят в угаснувших веках
Все те, что были бы любимы,
Как я, печалию томимы,
Как я, одни в своих мечтах.
И я умру в степях чужбины,
Не разомкну заклятый круг.
К чему так нежны кисти рук,
Так тонко имя Черубины?

И вся редакция «Аполлона» - от Сергея Маковского, Иннокентия Анненского и Вячеслава Иванова до Николая Гумилева и Михаила Кузмина - упивалась чарующей музыкой ее поэзии и имени... Маковский влюбился в незнакомку, хотел ехать в Париж, чтобы разыскать ее. Сомов мечтал написать ее портрет. Но вскоре тайна была разгадана. Маковский узнал номер телефона таинственной поэтессы, пригласил ее в редакцию журнала и... в комнату вошла невысокая полная темноволосая и прихрамывающая женщина. Это была Елизавета Дмитриева. Маковский был убит произошедшим, Черубины де Габриак больше не существовало. С этой минуты «я навсегда потеряла себя: умерла та единственная, выдуманная мною “я”, которая позволяла мне в течение нескольких месяцев чувствовать себя женщиной, жить полной жизнью творчества, любви, счастья. Похоронив Черубину, я похоронила себя...» В «Аполлоне» появилась

еще одна подборка ее стихов, но уже с подлинным именем, которым она подписала последнее стихотворение «Встреча».

Гумилев подсмеивался над Лизой-Лилей, считая ее немного сумасшедшей, Волошин, услышав про эти домыслы, вероятно, повторенные в его присутствии, отвесил ему пощечину и тут же получил от Гумилева вызов на дуэль. Далее все происходило стремительно и очень литературно: стрелялись на Черной речке, где в 1837 г. произошла дуэль Пушкина с Дантесом. Гумилев приехал на дуэль на машине, в смокинге, шубе, цилиндре, Волошин ехал на извозчике, потом шел пешком, потерял калошу в снегу и категорически не хотел стреляться без калоши... Волошин не умел стрелять, Гумилев промахнулся, пистолет Волошина давал осечку за осечкой... по щекам Волошина текли слезы. Дуэль закончилась только тем, что весь Петербург смеялся над поэтами, рассказывая в красках подробности дуэли. И вправду, она напоминала дуэль из тургеневского романа «Отцы и дети». Долго еще Волошина называли «Вакс Калошин».

Один Волошин понимал всю меру ответственности за судьбу Елизаветы Дмитриевой, которой придумал имя, герб, но только не сами стихи... «В стихах Черубины я играл роль режиссера и цензора, подсказывая темы, выражения, давал задания, но писала только Лиля», - утверждал он и позже.

Лиле был дан талант. Она много училась. Отлично знала испанский и французский языки, обожала испанскую литературу, знала наизусть много стихов французских поэтов всех времен, занималась переводами, писала стихи. Она выросла в бедной дворянской семье, все детство болела (туберкулез костей и легких уложил ее в постель почти на восемь лет, сделав хромой на всю жизнь). Она училась в университете, блестяще знала русскую литературу, западноевропейские поэты были частью ее жизни, она переводила их еще в детстве.

Ослепительный период ее творчества под именем Черубины де Габриак завершился, Елизавета Ивановна была опустошена и никак не могла вернуться в реальную жизнь... Но вскоре она приняла решение: вышла замуж за давнего друга, инженера-мелиоратора В. Васильева, который с юности был в нее влюблен, уехала к нему в Туркестан, взяла его фамилию. Образ Черубины остался с ней навсегда, она тосковала по нему, пыталась возродить, но... в советскую эпоху это было уже совершенно невозможно. Однако она продолжала писать стихи.

Елизавета Ивановна увлеклась антропософией, ездила за границу по делам Антропософского общества. Последние годы жила в Петербурге, работала в библиотеке Академии наук, окончив библиотечные курсы, занималась переводами, писала прозу. Связь с Антропософским обществом послужила поводом для высылки ее вместе с мужем из Петрограда в 1926 г. Она писала Волошину из Ташкента, дружба сохранилась между ними до последних минут ее жизни. Она не могла уже, вероятно, жить без мистификации в поэтическом мире. И последнее ее слово как поэта сложилось опять же в мистификации цикла стихов «Домик под грушевым деревом» от лица вымышленного поэта Ли Сян Цзы.

Мхом ступени мои поросли,
И тоскливо кричит обезьяна;
Тот, кто был из моей земли, -
Он покинул меня слишком рано.
След горячий его каравана
Заметён золотым песком.
Он уехал туда, где мой дом.

Последней ее мечтой было одно: «...Так бы хотела к тебе весной, но это сложно очень, ведь я регистрируюсь в ГПУ и вообще на учете. Очень, очень томлюсь... Следующий раз пошлю стихи... Тебя всегда ношу в сердце и так бы хотела увидеть еще раз в этой жизни», - писала она Максимилиану Волошину. Этой мечте не суждено было сбыться.

Черубина де Габриак умерла в ссылке от страшной болезни, похоронена в Ташкенте... а так мечтала вернуться в Петербург, где прошла ее молодость и где так много было связано с ее выдуманным образом, где сама атмосфера жизни и творчества позволила ей вжиться в образ обворожительной испанки.

Прислушайся к ночному сновиденью,
не пропусти упавшую звезду...
По улицам моим Невидимою Тенью
я за тобой пройду...
Ты посмотри (я так томлюсь в пустыне
вдали от милых мест...):
вода в Неве ещё осталась синей?
У Ангела из рук ещё не отнят крест?

Черубина де Габриак (Елизавета Ивановна Дмитриева, в замужестве Васильева; 1887-1928) // Sub rosa I Вступ. ст. Е.А. Калло; Сост., подгот. текстов и коммент. Т.Н. Жуковской, Е.А. Калло. Москва: Эллис Лак, 1999.764, [1] с., [16] л. ил., портр. 16,8x11,5