Записки, ведённые во время путешествия императрицы Елисаветы Алексеевны по Германии в 1813, 1814 и 1815 годах (1833 год)

Василий Иванов

Летописцем может стать каждый. Известно немало интереснейших мемуаров, оставленных людьми, казалось бы, незаметными: поварами, агроно­мами, почтальонами или, как в нашем случае, экипажмейстером 8-го класса, иначе говоря, чиновником Придворной конюшенной кон­торы - учреждения, ведавшего императорской конюшней и дворцовыми экипажами. Звали его Василий Михайлович Иванов. О том, почему вроде бы столь далёкий от литературы человек взялся за перо, поведал его сын, автор некогда популярного учебника «Русская грамматика», преподаватель Горного корпуса Ардалион Васи­льевич Иванов (1805 - после 1875): «Покойный родитель мой, коллежский советник В. М. Ива­нов, имел счастье находиться в свите импера­трицы Елизаветы Алексеевны во время путеше­ствия её по Германии в 1813, 1814 и 1815 годах, вёл записки в виде путевого журнала. Найдя по смерти родителя моего сии записки и желая содержанием оных возбудить приятное воспо­минание о государыне, бывшей украшением рус­ского трона, и о других царственных особах, я принял намерение привести найденную руко­пись в порядок и, по возможности исправя оную, выдать в свет».

Как известно, Елизавета Алексеевна, урождён­ная Луиза-Мария-Августа Баденская (1779-1826),

приехала в Россию в 1792 году. В 1793-м она стала женой великого князя Александра Павло­вича, будущего императора Александра I. Совре­менники восхищались ею. Французская худож­ница Мария-Луиза-Элизабет Виже-Лебрен, напи­савшая несколько её портретов, вспоминала о своём впечатлении от их встречи: «Правиль­ные и тонкие черты дополнялись идеальным овалом. Приятный цвет кожи своей бледностью безупречно гармонировал с выражением ангель­ской кротости её лица, которое обрамлялось потоком пепельных волос... Я невольно восклик­нула: "Вот истинная Психея!"» Один из саксон­ских дипломатов отмечал: «Трудно передать всю прелесть императрицы Елизаветы. Черты лица её чрезвычайно тонки и правильны: греческий профиль, большие голубые глаза, правильное овальное очертание лица и волосы прелестней­шего белокурого цвета. Фигура ее изящна и величественна, а походка чисто воздушная. Словом, императрица, кажется, одна из самых красивых женщин в мире. Характер её должен соответствовать этой прелестной наружности. По общему отзыву, она обладает весьма ровным и кротким характером. При внимательном наблюдении в выражении её лица заметна неко­торая меланхолия».

Возможно, эта меланхолия объяснялась тем, что Елизавета Алексеевна не была счастлива в браке: испытав охлаждение мужа, потеряв двух детей, умерших в младенчестве, она вела жизнь почти затворническую. «Императрица живёт в полном уединении. Она обедает у себя... по крайней мере, 3 раза в неделю. В другие дни, когда она обедает у императора, она появляется в столовой за минуту до подачи кушанья, удаля­ется немедленно после кофе и возвращается в свои внутренние комнаты, откуда она высы­лает даже фрейлину или придворную даму, несущую при ней дежурство», - доносил Напо­леону прибывший в Санкт-Петербург после заключения Тильзитского мира французский посланник генерал Савари.

Вторжение Великой армии в Россию изме­нило жизнь императрицы. В письме к матери, датированном 26 августа 1812 года, она сооб­щала: «Я уверена, что вы в Германии плохо осве­домлены о том, что происходит у нас. Может быть, вас уверили, что мы бежали в Сибирь, тогда как мы не выезжали из Петербурга. Мы приготовились ко всему, только не к перегово­рам о мире. Чем дальше будет продвигаться Наполеон, тем менее должен он надеяться на возможность мира. Это единодушное желание государя и всего народа во всех слоях, и, благо­дарение Богу, по этому поводу царит полное согласие. Вот на это-то Наполеон и не рассчи­тывал, в этом он ошибся, как и во многом дру­гом. Каждый шаг в этой гигантской России при­ближает его к бездне. Посмотрим, как проведёт он в ней зиму».

Теперь она много времени уделяла благотво­рительности. Отказавшись от миллиона рублей, ежегодно выдаваемого из казны на её содержа­ние, Елизавета Алексеевна оставила себе двести тысяч, пожертвовав остальные деньги на «вспо­моществование бедным, от войны пострадав­шим». По её инициативе было создано Общество патриотических дам, вскоре переименованное в Санкт-Петербургское женское патриотическое общество. Образованное указом императрицы от 29 декабря 1812, оно имело своей «единствен­ной целью призрение всех от войны стражду­щих семейств». Для помощи детям офицеров, оставшимся без родителей, Елизавета Алексе­евна учредила Училище сирот, а при нём жен­ское учебное заведение - Дом трудолюбия. Бежавшая от Наполеона французская писатель­ница Жермена де Сталь, находившаяся в это время в Санкт-Петербурге, отметила в своём дневнике: «Императрица предстала передо мной как ангел России. Её манеры очень сдержаны, но то, что она говорит, полно жизни, а её чувства и мнения приобрели силу и жар в горниле бла­городных идей. Слушая её, я была взволнована чем-то неизъяснимым, шедшим не от величия, а от гармонии её души. Уже давно я не встречала такой соразмерности силы и добродетели».

Война надолго разъединила порфироносных супругов. Александр I в декабре 1812 года при­соединился к основным силам армии, чтобы лично участвовать в руководстве боевыми дей­ствиями. Год спустя Елизавета Алексеевна решила последовать за мужем. Этому путеше­ствию и посвящена книга В. М. Иванова, нахо­дившегося в свите императрицы. Впоследствии он вспоминал: «В то незабвенное время, когда император Александр, с помощью Всевышнего отвратив бедствие, грозившее нашему Отече­ству, заботился о свободе народов, порабощённых завоевателем, в то время венценосная Ели­завета предприняла путешествие в самый центр побед россиян - в Германию - для свидания с покрытым славою августейшим супругом своим. 19 декабря 1813 года императрица Елиза­вета Алексеевна, по совершении в Казанском соборе молебствия о благополучном путеше­ствии, отправилась в чужие края с сестрою своею принцессою Баденской Амалиею и сви­тою, которую составляли статс-дама княгиня Анна Михайловна Прозоровская, фрейлина Ека­терина Петровна Валуева, фрейлина Р. С. Стурдза, фрейлина принцессы Амалии - Боде, обер-камергер действительный тайный советник Александр Львович Нарышкин, гофмейстер князь А. М. Голицын, лейб-медик действительный статский советник Штофреген, секретарь импе­ратрицы надворный советник Николай Михай­лович Лонгинов, экипажмейстер 8 класса В. М. Иванов, придворный чиновник П.И. Крылов» Императрица ехала через Ригу и Кёнигсберг в Берлин, повсюду встречая восторженный приём жителей недавно освобождённой Прус­сии. «Приятно видеть, - повествует Иванов, -с каким восторгом признательные германцы встречают нашу императрицу. Гром пушек, гул колоколов служат всегда предвестием прибытия государыни. Тогда вдруг собираются толпами все жители: старики и молодые, женщины и дети поют благодарственные куплеты, играют на разных инструментах, кто на чём умеет, кричат: "Ура! Виват, Елизавета!", звонят в колокола, бьют в барабаны, девицы в праздничных платьях с ветвями в руках спешат встречать русскую царицу, усыпают путь её зеленью и цветами. Смотря на таковые встречи, я наслаждаюсь вос­хищением и внутренне горжусь тем, что я - рус­ский и имею счастье сопровождать обожаемую всеми государыню, супругу освободителя Гер­мании».

Любознательный и наблюдательный экипажмейстер старательно записывал в дневник свои впечатления от природы, архитектуры и обы­чаев тех мест, которые проезжал. Так, в прусса­ках он отметил трудолюбие, опрятность и отсут­ствие стремления к алкоголю, тут же приведя пример: «На сих днях случилось мне дорогою остановиться в одном трактире. Лишь только принялся я за принесённый завтрак, вдруг при­бегает хозяин трактира с ужасом на лице и, едва переводя дыхание, говорит мне, что у него слу­чилось страшное приключение, от которого могут произойти пагубные следствия, и что он, хотя в этом не виноват, но просит избавить его от ответственности. Расспрашиваю о случив­шемся. И что же? Один из моих служителей, будучи недоволен предлагаемою ему рюмкою водки, налил стакан и - выпил! Большого труда стоило мне успокоить испуганного хозяина: добрый трезвый немец насилу поверил мне, что стакан немецкой водки не может сжечь русского желудка».

Из Пруссии путешественники перебрались в Саксонию. Побывав в Лейпциге и Веймаре, императрица должна была миновать Эрфурт, где всё ещё продолжались военные действия. Иванов рассказывает: «Подъезжая к Эрфурту, мы увидели близ оного движение войск и узнали, что крепость сего города занята фран­цузами, которых союзные войска держали в осаде. Французский комендант, получив изве­стие, что императрица должна проезжать чрез Эрфурт, отправил к государыне парламентёра с уведомлением, что для проезда её в продолже­ние двенадцати часов не будет производимо с крепости пушечной пальбы, неприятельские действия остановятся, и государыня спокойно может продолжать свой путь. Но императрица не удостоила доверенности своей французов и повелела объехать Эрфурт на большом рас­стоянии от крепости. Французские бомбы немилосердно разрушили сей прежде бывший прекрасный город».

Проехав Саксонию, Елизавета Алексеевна вступила во владения австрийского императора. Повсюду виднелись следы недавних боёв. Днев­ник Иванова наполнен записями, вроде следую­щей: «Одни только ужасные картины варвар­ского разрушения Наполеона представлялись нам на каждом шагу и погружали меня в груст­ные мысли о бедствиях, причиняемых войною... Ганау сильно пострадал от нынешних военных действий. Многие дома сожжены, иные взор­ваны на воздух, другие прострелены. Редкий дом уцелел от повреждения. В аллеях и садах деревья также прострелены».

Императрица посетила Франкфурт-на-Майне, Дармштадт, Гейдельберг. Наконец, в феврале прибыла она на свою «малую родину» - в Карл­сруэ, «избранный великим герцогом Баденским для постоянного своего пребывания». Здесь быв­шую баденскую принцессу, ставшую русской царицей, ждал торжественный приём. Иванов в подробностях описывает разнообразные тор­жества. Среди них наибольшее впечатление про­извёл на него «необыкновенный парад, который составляли мальчики от 5 до 12 лет, одетые в казацкое платье и вооружённые пиками. Сих будущих героев находилось в строю до 300 человек». В Великом герцогстве Баденском Ели­завета Алексеевна провела несколько месяцев. Она посетила с детства знакомые ей города Рор­бах, Бруксал. В Бруксале она узнала о падении Парижа: «26 апреля прибыл к государыне от императора нашего фельдъегерь с радостным известием о взятии союзными войсками Парижа и о торжественном вшествии Александра в сто­лицу Франции. Весть сия быстро разнеслась по городу. Каждый житель Бруксала принимал искреннее участие в сей радости. Целый день продолжалась пушечная пальба, даже из окон раздавались ружейные и пистолетные выстрелы, военная музыка маршировала по всем улицам, привлекая весёлые толпы народа, оглашавшего воздух громкими восклицаниями: "Да здрав­ствует император Александр!" "Пусть чёрт возь­мёт Наполеона!" Вечером каждый житель Брук-сала по возможности старался иллюминовать свой дом. Подобная радость возобновлялась здесь и при известии об отречении Наполеона от престола Франции».

27 июня в Бруксале проходил смотр возвра­щавшейся из Франции российской кавалерии под командованием М. А. Милорадовича. Елиза­вета Алексеевна в сопровождении фельдмар­шала М. Б. Барклая-де-Толли присутствовала на нём, «и победоносные воины приветствовали её радостными восклицаниями "ура!"».

Встреча венценосной пары состоялась после полуторагодичной разлуки, в июле 1814 года. Вот как её описал в своём дневнике наш исто­риограф: «8 июля. Наконец нетерпеливое ожи­дание наше совершилось! Наконец увидели мы обожаемого нашего государя, покрытого неувя­даемыми лаврами. Императрица встретила авгу­стейшего супруга своего в Рорбахе и прибыла с ним в Бруксал. Государь, пробыв несколько дней в Бруксале с супругою своею, поспешил в Санкт-Петербург обрадовать царицу-мать свою и всех жителей столицы, давно уже не видавших своего царя».

После краткого свидания с мужем Елизавета Алексеевна перебралась в Мюнхен, а оттуда в Вену, где должен был начаться конгресс стран-победительниц, собравшихся для решения проблем послевоенного устройства Европы. l5 сентября 1814 года небольшой кортеж рос­сийской императрицы прибыл в столицу Австрии, куда для участия в конгрессе уже съе­хались 2 императора, 4 короля, 2 наследных принца, 3 великих герцогини, 215 представите­лей княжеских домов, а также весь цвет евро­пейской дипломатии. Увиденное в Вене потрясло придворного экипажмейстера. Он обстоятельно записывает свои впечатления: «В Вене собрались ныне почти все коронован­ные главы Европы, многие принцы, герцоги, герои-полководцы, славные министры. Одним словом, всё могущество властей, все великие умы, таланты искусства сосредоточились в сто­лице Австрийской империи. Ни один город в целом мире не представляет такого велико­лепного разнообразия, которое ныне царствует здесь. Смесь нарядов австрийских, русских, прусских, английских, французских, испан­ских, венгерских, турецких и других поражает взоры наблюдателя. Неумолкаемый шум тысячи разъезжающих экипажей, беспрерывные звуки военной музыки, радостные клики народа при виде кого-либо из монархов развлекают еже­минутно внимание. Вена исполнена жизни. В ней всё движется, всё кипит, всё радуется, всё веселится. Балы, спектакли, маскарады, рауты, фейерверки не успевают следовать один за дру­гим. Множество любопытных со всей Европы не перестают стекаться сюда, и скоро обшир­ная Вена не будет иметь возможности вмещать в жилищах своих всех чужеземцев... При каж­дом монархе и при каждой владетельной особе находится много генералов и других чиновни­ков, составляющих их свиту».

На каждом шагу собравшихся в Вене ожидали самые неожиданные встречи. Так, отправив­шись на праздник в Шёнбрунн и осматривая внутренние комнаты дворца, Иванов встретил юного герцога Рейхштадтского, внука австрий­ского императора, сына Наполеона Бонапарта и Марии-Луизы, которого ещё несколько меся­цев назад весь мир знал как Наполеона II: «Видел я маленького сына Наполеона, а вслед за ним императрицу французскую Марию-Луизу, кото­рые недавно прибыли в Шёнбрунн и будут иметь пребывание в оном во всё продолжение кон­гресса. Сын великого завоевателя полсвета, Рим­ский король - красивый четырёхлетний малютка.

Быстрые голубые глаза и нежные белокурые волосы, развивавшиеся локонами по плечам его, хотя и придавали ему приятный вид, но оный помрачался какою-то угрюмостью, не соответ­ствующею детской миловидности. Он одет был в чёрное гусарское платье, на груди его сияла звезда Почётного Легиона. На сделанное мною приветствие Римский король отвечал ловким поклоном, но отнюдь не переменяя сурьёзного своего вида».

Не дожидаясь окончания конгресса, в конце февраля 1815 года, Елизавета Алексеевна и её приближённые переехали в Мюнхен, где их застало сообщение о бегстве Наполеона с острова Эльбы. То, что в те дни видела и слы­шала российская императрица, легко рекон­струируется по записям Иванова: «Недолго Гер­мания после страшной бури войны наслажда­лась ясными днями мира. Грозный истребитель человечества, расторгнув узы свои и собрав многочисленные полки, отступившие от закон­ного своего государя, вошёл в Париж, снова овладел престолом и снова угрожает внести ужас войны в пределы Германии, не успевшей ещё заживить прежних ран своих. Священный Союз государей вторично ополчился на врага Вселенной. Повсюду приготовления к новой брани. Баварские солдаты выступали на сих днях в поход. Я поражён был трогательным про­щанием их со своими семействами: отцы, матери, дети в горьких слезах обнимали защит­ников своих, и - жестокая мысль! - может быть, в последний раз. Давно ли храбрые воины сии после минувшей войны соединились с любез­ными сердцу своему, как вдруг гроза военная написать стихотворение во славу обожаемой им государыни. Оно было опубликовано в редакти­руемом Глинкой журнале «Соревнователь про­свещения и благотворения» (1819. № 10):

... Я, вдохновлённый Аполлоном,
Елисавету втайне пел.
Небесного земной свидетель,
Воспламенённою душой
Я пел на троне добродетель
С её приветною красой.

Любовь и тайная свобода
Внушали сердцу гимн простой,
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.

На протяжении нескольких десятилетий строчки про «неподкупный голос» поэта, став­ший «эхом народа», служили темой сочинения на уроках литературы в советских школах. Под­заголовком темы значилось: «О вольнолюбивой лирике Пушкина».

Иванов Василий Михайлович (?-1832)

Записки, ведённые во время путешествия императрицы Елисаветы Алексеевны по Германии в 1813, 1814 и 1815 годах. [В 2-х ч.]. Санкт-Петербург: В типографии И. Глазунова, 1833. Ч.1. Путешествие по Германии: 1813 и 1814. 1 л. авантитул, 1 л. фронтиспис: «Рыцарский замок в Гейдельберге» (литография С. М. Васильева, печатана в литографической мастерской М. Тюлева), 1 л. титульный, 1 л. шмуцтитул, [2], 97, [3], III с. Ч.2. Пребывание в Вене и обратный путь в Россию: 1814 и 1815. 1 л. авантитул, 1 л. титульный, 1 л. шмуцтитул, 94, III, [2] c. В одном полукожаном переплёте времени издания. Крышки оклеены «мраморной» бумагой. На корешке тиснёные орнамент и загла­вие. 20,5х12,5 см. Цензурное разрешение от 22 ноября 1832 года. На авантитулах и титульных л. разновременные владельческие пометы «орешковыми» и фиолетовыми чернилами.