Сто рисунков из сочинения Н. В. Гоголя «Мёртвые души» (1846 год)

Александр Агин

В детстве Александр Алексеевич Агин мог видеть Пушкина: небольшое имение Петровское Ново­ржевского уезда Псковской губернии, где в 1817 году будущий художник появился на свет, находилось недалеко от Михайловского. Принадлежало имение его отцу - отставному ротмистру кавалергардского полка, участнику войны l8l2 года А. П. Елагину. Родившись, как и его младший брат Василий, внебрачным ребёнком (их мать была крепостной), Алек­сандр унаследовал отчество отца и усечённый вариант его фамилии. Первые десять лет жизни Агина прошли в Петровском, затем он учился в Псковской гимназии, а в 1834 году поступил в Петербургскую Академию художеств, где ему посчастливилось брать уроки исторической живописи в классе К. П. Брюллова. Но, несмо­тря на пример знаменитого учителя, живопис­цем Агин не стал, найдя своё призвание в дру­гом жанре - в рисунке.

Агина считают основоположником русской жанровой иллюстрации. Среди произведений, к которым он делал графические серии, - «Рот­мистр Хрящов» и «Злой человек» Е. П. Гребёнки, «Петербургский фельетонист» И. И. Панаева. Известны также его рисунки на темы баллады В. А. Жуковского «Суд в подземелье», «Демона»

М. Ю. Лермонтова, «Гусара», «Воеводы» и «Цыган» А. С. Пушкина. В 1847 году по заказу Общества поощрения художников, пенсионером кото­рого он состоял ещё в пору обучения в Акаде­мии, Агин выполнил 83 рисунка к Ветхому Завету, гравированные затем К. Я. Афанасье­вым. Другим крупным заказом явилась разра­ботка горельефов для памятника И. А. Крылову скульптора П. К. Клодта, установленного в Лет­нем саду Петербурга в 1855 году. Лучшей и самой значительной работой художника стали 104 иллюстрации к «Мёртвым душам» Н. В. Гоголя, созданные в творческом содруже­стве с ксилографом Бернардским.

Уроженец Новгородской губернии Евстафий Ефимович Бернардский (1819-1889) поступил в Академию художеств вольноприходящим учеником по классу исторической живописи в 1838 году, когда академическое обучение Агина подходило к концу. Тем не менее именно в это время произошло их сближение, положившее начало многолетнему совместному труду. По общему мнению, никто лучше Бернардского не мог передать в гравюре своеобразие агин­ских рисунков. Здесь, без сомнения, сказыва­лось не только высокое профессиональное мастерство гравёра (резать на дереве Бернардский учился в 1840-1842 годах в мастерской барона К. К. Клодта), но и душевное родство двух художников. Незадолго до работы над «Мёртвыми душами» они вместе сделали графический цикл к поэме И. С. Тургенева «Поме­щик», опубликованной в «Петербургском сбор­нике» в 1846 году (см. второй выпуск Библиохроники).

Первоначально иллюстрации к «Мёртвым душам» Агин и Бернардский задумали издать в виде альбома с небольшими фрагментами текста, поясняющего картинки. Выходить аль­бом должен был отдельными тетрадками по четыре гравюры в каждой. Всего предполага­лось сделать сто изображений. В этом пред­приятии Бернардский брал на себя не только гравирование рисунков, но и издательские вопросы. Параллельно с таким полуавтоном­ным от литературного произведения вариан­том иллюстраций у художников возник план предложить Гоголю второе издание поэмы (первое вышло в мае 1842 года) с их рисунками. 16 февраля 1846 года П. А. Плетнёв, с которым велись предварительные переговоры, писал Гоголю в Италию: «Вот и ещё дело, на которое отвечай скорее и определённее. Художник Бернардский желает издать первый том «Мёрт­вых душ» со ста политипажными картинками и со ста такими же в тексте виньетками. Я видел часть первых: они очень хороши. Ежели ты согласен позволить ему издание этого тома, он предлагает тебе заплатить вдруг 1500 р.<ублей> серебром или в два срока 2000 р.<ублей> сере­бром с тем, что до истечения трёх лет ты не будешь вновь печатать этого тома и позволишь ему теперь вдруг тиснуть 3600 экз.<емпляров> Издание будет выходить еженедельными выпу­сками, числом 25 выпусков. Отвечай немед­ленно, согласен ли ты на всё это».

8 марта 1846 года Гоголь, обдумав сделанное ему предложение, написал Плетнёву: «Худож­нику Бернардскому объяви отказ. Есть много причин, вследствие которых не могу пока­мест входить в условия ни с кем. Между про­чим, во-первых, потому, что второе издание 1-й части будет только тогда, когда она выпра­вится и явится в таком виде, в каком ей следует явиться; во-вторых, потому, что по странной участи, постигавшей издание моих сочинений, выходила всегда какая-нибудь путаница или бестолковщина, если я не сам и не при моих глазах печатал. А, в-третьих, я - враг всяких политипажей и модных выдумок. Товар должен продаваться лицом, и нечего его подслащивать этим кондитерством. Можно было бы допустить излишество этих родов только в таком случае, когда оно слишком художественно. Но худож­ников-гениев для такого дела не найдёшь, да притом нужно, чтобы для того и самое сочине­ние было классическим, приобревшим полную известность, вычищенным, конченным и не наполненным кучею таких грехов, как моё».

Отказ Гоголя побудил Агина и Бернардского вернуться к первоначальному, с минималь­ным текстом, варианту. Формат иллюстраций художники решили привести в соответствие со вторым изданием «Мёртвых душ», которое всё-таки вышло в Москве в 1846 году.

Часть средств на осуществление этого книж­ного предприятия Бернардский рассчитывал собрать по подписке, условия которой были напечатаны отдельно на листах жёлтой бумаги, повторявшей цвет обложки альбомных тетра­дей. В условиях оговаривалась цена подписки, указывались адреса в Петербурге и Москве, где она принималась, и содержались ценные све­дения относительно авторских обязательств: «Издание ста рисунков из Мёртвых душ будет состоять из 25 выпусков. С 1-го ноября нынеш­него года появляется в неделю по одному выпу­ску, состоящему из четырёх рисунков (в 4-ю долю листа); под каждым рисунком помещено несколько строк соразмерно с форматом изда­ния Мёртвых душ, так, что всякий, имеющий эту книгу, легко может вложить их по страни­цам и переплесть таким образом вместе. Всё издание непременно окончится в мае 1847 года. При последнем выпуске будет выдана гг.<осподам> подписавшимся обёртка, велико­лепно иллюстрированная (фронтиспис), без­денежно. Имена лиц, подписавшихся на пол­ное издание, будут печататься. Подписная цена на полное издание с доставкою на дом, здесь в Петербурге, и с пересылкою во все города Русской Империи, одиннадцать руб.<лей> пятьдесят коп.<еек> серебром. Без доставки: десять руб.<лей> серебром. Высылка иного­родним не может производиться иначе как по четыре выпуска вдруг».

Альбом, действительно, начал выходить с 1 ноября 1846 года, но в начале 1847 года издание неожиданно прекратилось. Всего ока­залось напечатано 18 тетрадей, содержавших 72 гравюры. На обложке каждой тетради повто­рялся рисунок: Ноздрёв читает Чичикову, Манилову, Плюшкину и Собакевичу «Мёртвые души». На вопрос, почему издание прервалось, однозначного ответа нет. Основной причиной, видимо, были финансовые затруднения Бернардского, но немаловажную роль, как счи­тают исследователи, сыграл и цензурный запрет на некоторые гравюры к «Повести о капитане Копейкине».

Бернардский и Агин не переставали хлопо­тать о продолжении альбома, прося денег у Академии художеств. Однако полное издание гравюр увидело свет только в 1892 году. Три гравюры к «Повести о капитане Копейкине» были помещены в «Иллюстрированном альма­нахе» в 1848 году, две гравюры - в «Литератур­ном сборнике» 1849 года, изданном Н. А. Некра­совым и И. И. Панаевым. Поэма «Мёртвые души» с иллюстрациями Агина появилась впервые в 1934 году.

Представленный в Библиохронике экзем­пляр «Ста рисунков из сочинения Н. В. Гоголя: Мёртвые души» содержит все 72 гравюры, заключённые в полукожаный переплёт вре­мени издания. Кроме того, сюда вплетён перед­ний лист печатной обложки и вложены два документа: «Условия подписки» и подписной лист, где значатся имена цесаревича Александра Николаевича и членов императорской фами­лии, министра народного просвещения С. С. Ува­рова, директора императорских театров А. М. Гедеонова, писателей П. А. Вяземского, П. А. Плетнёва, В. Ф. Одоевского, Н. А. Некрасова, А. А. Краевского, Ф. В. Булгарина, Н. В. Кукольника. На три экземпляра подписалась Император­ская Академия художеств, по одному экзем­пляру заказали А. П. Брюллов, Ф. А. Бруни, К. К. Клодт. Среди подписчиков оказался и цен­зор издания А.В. Никитенко.

Работа над иллюстрациями к «Мёртвым душам» стала для Агина вершиной его творче­ства. Ничего более значительного художник не создал. Похожая участь ждала и Бернард-ского. В апреле 1849 года он был арестован по делу петрашевцев и посажен в Петропавлов­скую крепость. И хотя через два с половиной месяца его освободили за недоказанностью вины, профессиональная карьера художника, остававшегося под негласным надзором поли­ции, пошла на спад.

Агин последние двадцать лет жизни провёл в Киеве. Преподавание рисунка в кадетском корпусе, мелкие оформительские работы в театре Ф. Бергера, частные уроки - ничто не приносило ему ни радости, ни денег, достаточ­ных, чтобы выбиться из нищеты. Да художник, по всей видимости, к этому и не стремился. В холодное время года он надевал на себя всё, что у него было, за что и получил прозвище «слоёный пирог». Писательница М. В. Алтаева-Ямщикова, крестница Агина, позднее в своих воспоминаниях «Памятные встречи» с горе­чью писала: «Подумать только: он, большой мастер, достойный иллюстратор великого Гоголя, и должен, как нищий, кутаться в отре­пья». Умер Агин в имении Тарновских Коча-новка, расположенном на границе Киевской и Черниговской губерний.

Некогда Белинский в рецензии на «Петер­бургский сборник» особо отметил иллюстра­ции Агина к тургеневскому «Помещику»: «Мы очень рады случаю отдать должную справедли­вость таланту этого молодого художника. Г.<осподин> Тимм - бесспорно, лучший рисо­вальщик в России, но в его карандаше ничего нет русского. Смотря на картинки г.<осподина> Агина, невольно вспомнишь стих Пушкина: "Здесь русский дух, здесь Русью пахнет". Его картинки к "Помещику" - загляденье!» Когда же пришла пора Тургеневу написать рецензию на иллюстрации Агина к «Мёртвым душам», писа­тель увидел в них не национальные черты, а совсем другое - недостаточное знание про­винциальной, особенно крестьянской жизни: «Мы не знаем, покидал ли г.<осподин> Агин когда-нибудь Петербург, но все его лица - чисто петербургские и вовсе не провинциальные. Манилов смотрит юным здешним чиновником, охотником до бильярдной игры и литератур­ных занятий; мужики являются петербург­скими дворниками, содержателями постоялых дворов; Селифан превратился в чухонца» Но, как известно, точку зрения Тургенева разде­лили немногие. Иллюстрации имели шумный и заслуженный успех у современников, а для последующих поколений стали классикой, прочно связавшей гоголевских героев с их пор­третами, созданными карандашом Агина.

Агин Александр Алексеевич (1817-1875)

Сто рисунков из сочинения Н. В. Гоголя: Мёртвые души. Рисовал А. Агин. Гравировал на дереве Е. Бернардский. Издание Е. Бернардского. Санкт-Петербург: В типографии Эдуарда Праца, 1846. 72 л. - пронумерованные гравюры на дереве. В полукожаном переплёте второй половины XIX века с сохранением издательских обложек. В верхней части корешка вытеснено название. В нижней части корешка тиснёный суперэкслибрис «Н. Р.». 28х20 см. На обороте верхней крышки штемпельный экслибрис: «Эта книга из собрания Л. А. Глезера».

Суперэкслибрис «Н. Р.» свидетельствует о принадлежности книги к библиотеке Николая Павловича Рогожина (?-не ранее 1908), московского купца и потомственного почётного гражданина, директора правления Товарищества Никольской мануфактуры «Савва Морозов-сын и Ко» и Среднеазиатского торгово-промышленного товарищества, члена правления Московского купеческого общества взаимного кредита. Известный нумизмат и библиофил Рогожин собрал библиотеку, насчитывавшую около 20 000 томов. После его смерти она перешла к сыну, который в 1908 году подарил её Историческому музею. Оттуда значительная часть книжного собрания Николая Павловича и Владимира Николаевича Рогожиных поступила в Государственную публичную историческую библиотеку.