- Мы знакомы много лет, и я помню, что у тебя всегда была машина...
- Но сначала мы, четверо одногруппников, сбросились и купили неказистого серого цвета «Москвич-401», скопированный, как известно, с немецкого двухдверного «Опель Кадета».
В институте нас сразу же зауважали. Пользовались им по очереди. «Москвич» тогда считался самой дешевой машиной - он стоил девять тысяч, «Победа» - шестнадцать, ЗИМ - тридцать шесть тысяч рублей. Приобрели авто в Куйбышеве, ныне Самаре, будучи на практике, и торжественно въехали на нем в Москву. Надо сказать, что, получив права в 51-м году сначала на вождение мотоцикла, потом автомобиля, а в 54-м и речного катера, я был уже опытным водителем, и мне хотелось иметь индивидуальное средство передвижения. Поэтому отправился за мотороллером в Тулу, где их только начали выпускать. Часть денег дала мама. Без зазрения совести принял ее подарок, хотя, насколько теперь понимаю, для нее выкроить сумму на такую покупку было довольно трудно. Вернулся из поездки глубокой ночью. Мама не спала, выглядывая в окно в ожидании треска мотороллера. Впрочем, она всегда волновалась, если я поздно возвращался домой.
Мотороллер я легкомысленно оставлял на улице, ничем не прикрепляя, и довольно долго никто на него не посягал. Но в один не очень прекрасный день мою собственность увели. Я, конечно, расстроился, но через два часа нерадивого злоумышленника поймали: он почти сразу наехал на пешехода. Мотороллер вернули слегка помятым.
В те годы я продолжал серьезно заниматься мотоспортом, принимал участие в соревнованиях класса «гонки за лидером». Это когда сзади, за мотоциклом, разгоняется велосипедист. Суть «погони» состоит в том, что он едет по треку, преследуя мотоцикл, создающий «воздушный мешок». Так велосипедист ощущает гонку, следуя ускорениям и замедлениям мотоцикла. Тогда этот вид спорта был популярен и достаточно экстремален. Еще бы, скорость гонщиков доходила до нескольких десятков километров в час! Среди стайеров-велосипедистов блистал Вадим Бахвалов, мы с ним учились в одном классе в Германии. Будучи членом сборной команды, я получал обеденные талоны на целых 80 рублей в месяц!
- В феврале 56-го состоялся знаменательный и, я бы сказал, переломный двадцатый съезд партии. Помнишь ли ты реакцию знакомых, соседей на разоблачение культа личности Сталина?
- Дело в том, что содержание доклада Хрущева до широких масс дошло далеко не сразу. Сначала он выступил с ним на закрытом заседании двадцатого съезда, потом текст разослали партийным организациям для чтения на собраниях. Я тогда членом партии и даже кандидатом еще не был. Четыре месяца советские средства информации хранили молчание...
Только в июле смягченный вариант под названием «О преодолении культа личности и его последствий» народ прочитал в газетах как постановление ЦК КПСС. Многие отказывались верить порочащим Сталина сведениям, не понимали, как на них реагировать. Ведь подлинная информация долгие годы искусно скрывалась. А те, кто на себе почувствовали сталинский вандализм, вздохнули свободно...
Из лагерей возвращались так называемые враги народа с их страшными рассказами о пережитом...
- Каковы были твои отношения с коммунистической партией?
- Вступил в нее в 65-м. До этого комсомольцем ездил, как положено, на овощные базы перебирать гнилые лук и картошку. А летом в колхоз на уборку тех же овощей, сена и конопли, на основе стеблей которой изготавливалось великолепное крепежное средство - пеньковые веревки.
В 5б-м началась преддипломная практика на одном из предприятий отрасли - оборонном заводе недалеко от стадиона «Динамо». Тема моего дипломного проекта соответствовала профилю его производства. В феврале будущего года должна была состояться защита, в конце года - распределение. Многие знали, где будут работать. Я - в Тушино...
Волновала политическая напряженность в мире: в нашей коммунальной квартире обсуждали «венгерские события» и агрессию Англии, Франции и Израиля против Египта. Вроде позиция нашей страны понятна, но беспокоила явная «недоговоренность» официальных источников. Куда девалось венгерское руководство, в частности Имре Надь? Какова роль Советского Союза в преодолении Суэцкого кризиса? И так далее...
Наш семейный быт не изменился: моя учеба в институте, работа мамы и бабушки, школа брата Игорька, ломбард, чтение книг, мотоцикл, изредка театр, веселые шумные компании, романы... Все, как обычно. Но... «Тронулся, тронулся, тронулся лед», - почти по Левитанскому. Преддверие окончания института и выход в самостоятельную жизнь отчетливо замаячили на горизонте. Семья связывала с этим определенные надежды - материально должно было стать легче.