Исторические письма о Франции в 1805 и 1806 годах (1807 год)
[Льюис Голдсмит]
В майском номере журнала «Вестник Европы» за 1807 год была опубликована любопытная рецензия на только что поступившую в продажу книгу «Исторические письма о Франции в 1805 и 1806 годах»: «Романы "страшные" и "ужасные", кажется, уже выходят из моды. Воображение писателей утомилось, гоняясь в подземельях за колдунами, привидениями и разбойниками, и направило полёт свой в новую область. Наполеон Бонапарте и многочисленные родственники его - лица совершенно романические - открыли золотую руду для подвижников словесности. Сочинители и переводчики благодаря любопытству читателей работают прилежно, и собрание исторических романов о Наполеоне ежедневно увеличивается. Обещая иногда упоминать о новых книгах, мы почитаем за нужное сообщить нашим читателям о переводе "Исторических писем о Франции", в которых помещены истинно любопытные анекдоты о странном дворе Сен-Клудском и описаны свойства Наполеона, его сообщников и многих иностранных министров. Письма сии писаны одним, по-видимому, знатным французом к какому-то англичанину. Может статься, что они и подложные. По крайней мере, то несомнительно, что в сочинителе сей книги находим человека, знающего политические дела, прилежного наблюдателя и весьма приятного рассказчика. Русский перевод во многих местах довольно удачен и почти везде хорош. Некоторые небрежности показывают, что господин переводчик не имел свободного времени исправить их. Здесь говорится о переводе "Исторических писем", напечатанных в Москве в Сенатской типографии. Сказывают, что ещё печатаются в разных местах три издания сих писем».
Столь благожелательно представленная книга вышла в Москве в 1807 году как анонимное произведение. До этого, в 1806 году, она была -также без имени автора - напечатана в Лондоне на французском языке под названием «Lettres historiques sur l'etat de la France en 1805 et 1806, ou Anecdotes particulieres sur la nouvelle cour de Saint-Cloud» (London: Harris, 1806). При этом в заметках английского издателя отмечалось, что написал её некий Стюартон (Stewarton): «Настоящая работа содержит сведения о великом Наполеоне, которые не могут быть найдены ни в одной другой публикации, и дополняет интересные материалы к тому, что о нём известно. Автор писем (которого, как говорят, зовут Стюартон и который был другом императрицы Жозефины в её счастливые, хотя и менее блестящие дни) даёт полный отчёт о жизни почти всех наполеоновских министров и генералов, в дополнение к большому числу других персонажей, и описывает внутреннюю жизнь двора Наполеона... Произведение изобилует анекдотами о Наполеоне, Талейране, Фуше и множестве других, а также содержит поразительные сведения о таинственном исчезновении лиц, которым не повезло вызвать неудовольствие Наполеона».
Впоследствии большинство исследователей сошлось во мнении, что автором книги являлся не мифический Стюартон, а небезызвестный английский публицист и политик Льюис Голд-смит.
Голдсмит родился в Ричмонде, учился в Лондоне. Став юристом, некоторое время работал нотариусом, но вскоре начал писать политические и сатирические памфлеты. Одним из первых его литературных опытов было редактирование книги Дж. Барлоу «Совет привилегированным сословиям в некоторых странах Европы» (1792; «Advice to the Privileged Orders in the Several States of Europe»). Затем последовали перевод вышедшего во Франции трактата «Французская революция в конце 1800 года» и публикация направленного против премьер-министра Великобритании Уильяма Питта памфлета «Преступления кабинета, или Обзор планов уничтожения свобод во Франции и разделения её территории». Таким образом, в начале своей литературной карьеры Льюис Голдсмит выступал как яростный защитник и проповедник идей Великой французской революции. Поскольку подобные взгляды в Британии популярностью тогда не пользовались, книги Голдсмита не раскупались, а сам он попал под подозрение и, опасаясь судебного преследования, в 1803 году уехал в Париж, где познакомился с Талейраном, а затем и с Наполеоном. Некоторое время Голдсмит работал на французское правительство и при поддержке первого консула организовал политический двухнедельный журнал на английском языке «The Argus, or London Reviewed in Paris* («Аргус, или Лондонский журнал в Париже»), печатавший критические материалы о деятельности британского правительства. Одновременно, по словам самого Голдсмита, он регулярно выполнял секретные поручения Наполеона. В частности, утверждал англичанин, ему доверили деликатную и важную миссию: предложить главе французской королевской семьи графу де Прованс, будущему королю Людовику XVIII, отказаться от претензий на корону Франции в обмен на польский трон. В случае неудачи переговоров Голдсмиту якобы надлежало похитить Людовика или убить его. Отказавшись выполнить поручение и, более того, придав заговор гласности, строптивый сын Альбиона потерял доверие Наполеона. В связи с этим французские власти стали вести с англичанами переговоры о выдаче и обмене Голдсмита на французского политического заключённого, находившегося в британской тюрьме. И хотя до 1809 года Голдсмит продолжал жить в Париже и даже выполнял некоторые поручения Наполеона, его взгляды кардинально переменились. Он уже не считал, что Франция станет его новой родиной, и говорил: «У меня нет отечества... Англия будет моим убежищем... Только там надеюсь я насладиться спокойствием и свободою без всякой помехи».
Как раз в этот период разочарования в прежних идеалах Голдсмит пишет свой очередной, но на этот раз антифранцузский политический памфлет - «Исторические письма о Франции в 1805 и 1806 годах, содержащие в себе любопытные и доныне неизвестные анекдоты о новом Сен-Клудском дворе», - и отправляет его в Англию. При этом он всё же пытается сохранить инкогнито и обращается к своему английскому корреспонденту с просьбой: «Милорд! Письма, которые я писал Вам, были предназначены для личного развлечения либеральной друга, а не для прочтения строгой публикой. Если бы я знал, что их содержание будет выходить за пределы Вашего кабинета и круга Ваших ближайших знакомых, некоторые из описаний были бы увеличены, а другие сжаты, анекдоты были бы более многочисленны, а мои собственные замечания уменьшены, некоторые портреты были бы убраны, другие добавлены, и всё было бы лучше закончено. Всё же, если мой скромный труд может сохранить верноподданных от обольщения предателей или предупредить законных государей и цивилизованное общество о тревожных заговорах против них, я не буду думать о том, что потратил зря своё время, или бояться, что общество может разоблачить меня как проанглийского автора. Прежде чем письма будут посланы в печать, я надеюсь, однако, что Вы осмотрительно удалите из них всё, что может открыть или указать источник, из которого Вы получили эту информацию».
Обещая обнародовать «неизвестные анекдоты Сен-Клудского дворца», Голдсмит таким образом заявлял о желании раскрыть тайны французского императора: ведь построенный в XVI веке флорентийскими банкирами Гонди дворцовый комплекс Сен-Клу являлся одной из главных резиденций Наполеона.
Действительно, правителю Франции в книге посвящено немало горьких и язвительных строк. Голдсмит с негодованием говорит о незаконности нахождения Бонапарта у власти: «Ежели счастье когда-нибудь оставит Наполеона, то потомство всегда будет почитать его самым чрезвычайным человеком. Но современники его стонут под бременем зол, навлекаемых его честолюбием и жестокостью. Если бы он, как первый человек государства, ограничил себя доставлением счастья своим согражданам, если бы, сохранив продолжительный мир, восстановил порядок правления, оживил промышленность, привёл в цветущее состояние торговлю и, наконец, призвал на трон законного государя, то кто бы мог с ним сравниться в истории Вселенной? Отказавшись от короны, он прославил бы себя навсегда, между тем как хищение есть вечное пятно, которого никакая степень возвышения загладить не может».
По мнению автора «Писем», аморальность поступков властителя страны пагубным образом сказывается на его приближённых: «Невозможно, Милорд, чтоб путешественник не заметил развращения нравов при дворе. Его нимало не стараются скрывать. Порок является там во всей своей гнусности. Требования честолюбивых, тщеславие чиновных, высокомерие любимцев и даже самая продажность совсем не покрываются никакою завесою. Одним словом, тут нет ни малейшей прикрасы, которая бы могла продолжать ослепление, или, по крайней мере, произвесть его. Здесь министр требует всего за определение к месту, а камергер -за представительство. Принцесса хочет иметь перла такой-то цены и обещает своё покровительство. Подарите придворной даме бриллиантовый перстень и надейтесь на её старание. Таким образом, цепь доверенности и бесславия продолжается до бесконечности. Секретарь, подписывающий Вашу бумагу, подьячий, переписывающий её, комиссар, принимающий её, и курьер, отдающий её Вам, - все имеют законное право и должны получать награду за труды свои. Если Вы имеете какую-нибудь тяжбу, то непременно обязаны знать, сколько противная сторона дала денег и сколько Вы должны заплатить, чтобы выиграть её. Если Вы жалуетесь на начальство, то осведомитесь прежде, за какую цену можете одержать верх. В уголовных преступлениях можно спасти деньгами не только честь, но и жизнь свою».
При этом внешнее поведение императорского окружения, говорится в памфлете, строго регламентировано и подчиняется правилам, напоминающим армейские: «Этикет Сен-Клудского дворца очень странен, и взыскания за нарушения оного также необыкновенны. Начиная от императрицы до последней служанки и от императорского адъютанта до последнего пажа, - всё подвержено воинской дисциплине. Нерадение или ошибка наказываются публичным или скрытым арестом. В первых случаях виновные запираются в своих комнатах, а во втором заключаются в маленьких покойцах, находящихся в тёмных коридорах Тюльерийского и Сен-Клудского дворцов подле кухни. Их стерегут днём и ночью часовые, отвечают за них и никого к ним не допускают». А далее приводится анекдот о том, что «тот самый день, в который госпожа Бонапарт признана властями Франции императрицею, был для неё самый печальный: едва только кончилась церемония и аудиенция, как она, обливаясь слезами, ушла в библиотеку, где муж рассудил за благо запереть её». Причина наказания якобы была самой незначительной, но несчастная женщина, по словам рассказчика, провела в заключении без еды шесть часов, пока строгий муж не отвлёкся от государственных дел и не вспомнил о забытой им пленнице.
Столь же категоричные оценки даны в «Исторических письмах» французским обывателям, прежде всего парижанам: «В Париже, в этой бездне разврата и роскоши, считается не более жителей, но делается больше злодейств и беспорядков, нежели во всех других столицах Европы, вместе взятых. Вы с трудом этому поверите, потому что публичные бумаги во Франции не более означают наказанных за воровство, за обманы и убийства, как и у Вас. Но Вам надобно знать, что нынешняя полиция желает сколько можно скрытнее производить в действо всё, относящееся до её департамента, и весьма многого не доводит до сведения публики, чтобы лучше скрыть угнетение, тиранство и леность, неразрывную с развращением народа. Конечно, есть преступления и пороки неизбежные, имеющие начало своё в общем развращении нравов и никак не зависящие от образа правления. Однако ж гораздо важнейшие дела, как то: интриги, поддерживающие тиранию, похищения, разводы и проч. - никогда не вносятся в публичные бумаги без явного дозволения полиции, которая соглашается на это очень редко... При великом множестве шпионов на всех улицах видны толпы воров и разбойников. Некоторые полагают число шпионов в одном Париже до ста тысяч, и так по счёту выходит на каждые шесть человек по одному шпиону. Число ужасное, доказывающее верх разврата!..»
В 1809 году Голдсмит был выдан английскому правительству, формально осуждён за государственную измену, но тут же освобождён. Вновь став нотариусом в Лондоне, он одновременно издавал две газеты - «Антигаллицийский мони-тёр» («Anti-Gallican Monitor») и «Антикорсиканскую хронику» («Anti-Corsican Chronicle», впоследствии известную как «British Monitor»), нападая в них на наследие той самой Великой революции, которой столь ревностно служил в молодые годы. В 1811 году он опубликовал книги «Тайная история Кабинета Бонапарта» («Secret History of the Cabinet of Bonaparte») и «Recueil des manifestes, или Сборник указов Наполеона Бонапарта» («Recueil des manifestes, or a Collection of the Decrees of Napoleon Bonaparte»), а в 1812-м - «Тайную историю дипломатии Бонапарта» («Secret History of Bonaparte's Diplomacy»). В 1815 году он издал «Обращение к правительствам Европы о необходимости приведения Наполеона Бонапарта на публичное судебное разбирательство» («An Appeal to the Governments of Europe on the Necessity of Bringing Napoleon Bonaparte to a Public Trial»), предвосхитив идеи Нюрнбергского процесса и Гаагского трибунала. Только после смерти Наполеона Голдсмит вернулся во Францию, где получил пожизненную пенсию от «не убитого им» Людовика XVIII.
Познавший превратности судьбы на собственной шкуре, сначала обласканный, а потом гонимый французским императором, Голдсмит за 10 лет до краха Наполеона написал о нём слова, которые со временем стали звучать как пророческие: «Во Франции более, нежели в каком-либо другом государстве, уважают счастливого и обожают кумира, пока он имеет удачу. Этот народ не рассуждает, от мудрости ли зависит исполнение намерений или от случая. Он смотрит на один успех и восхищается, будучи, однако же, готов освистать своего героя при первой неудаче...»
[Голдсмит Льюис (Goldsmith Lewis; 1763-1846)]
Исторические письма о Франции в 1805 и 1806 году, содержащие в себе любопытные и доныне неизвестные анекдоты о новом Сен-Клудском дворе, с верным описанием характеров не только всей фамилии г.<осподина> Бонапарта и особ, ныне его окружающих, но и самих посланников и иностранных министров, при дворе его находящихся. Сочинение, извлечённое из достоверных источников. Перевод с французского. Москва: В Сенатской типографии , 1807. 1 л. авантитул, 1 л. титул, 332 с. В цельнокожаном переплёте времени издания. На крышках золототиснёные рамки. На корешке тиснённый золотом орнамент, в верхней части ярлык красной кожи с золото-тиснёным заглавием. 17,5х11,2 см.