Орлы и скворцы (1806 год)

Павел Сумароков

Болезненное для национального самолюбия поражение в кампании 1805 года породило в России гонение на всё французское. Литера­тура, этот барометр переменчивого обще­ственного мнения, немедленно зафиксировала стремительно распространяющийся по терри­тории империи фронт антифранцузских настроений. Одним из проявлений растущей галлофобии стала публикация памфлета Павла Ивановича Сумарокова «Орлы и скворцы».

Бывший гвардейский офицер, перешедший из военной в гражданскую службу, Сумароков к тому времени уже получил известность как литератор своими переводами с французского, книгами «Путешествия по всему Крыму...» (1800) и «Досуги крымского судьи» (1803-1805), но более всего - комедиями, которые с перемен­ным успехом шли на сценах Москвы и Санкт-Петербурга. Таким образом, отклик на злобо­дневную для русского читателя тему давал стат­ский советник (чиновник, соответствовавший должностям вице-директора департамента или вице-губернатора) и популярный сочинитель.

Для своего памфлета Сумароков избрал жанр притчи. Интересно наблюдать, как, используя характерное для притчи иносказание, автор стремится передать реалии политической, культурной и военной ситуации России конца 1806 года.

В лесу между полей, в тени древес лавровых,
Орлы из давних лет велись между собой.
Подале ж, в островах отъёмных и еловых,
Страна была скворцов, за долом, за рекой.
Соседи дружества взаимна не имели,
Однако же скворцы восстать на тех не смели:
Орлы скворцов длиннее,
Потолще, посильнее,
И когти их острее.

Уже с первых строк читатель понимал, о ком и о чём идёт речь. Действительно, Франция по отношению к России находилась «за долом, за рекой»: две самые могущественные страны Ста­рого Света не имели общих границ, а потому прямые территориальные споры им не гро­зили. Именно это соображение использова­лось наполеоновской дипломатией как одно из обоснований в переговорах о желательном для Франции военном союзе с Россией.

При том, несмотря на сложные межгосудар­ственные отношения, уже перераставшие в воен­ные конфликты, на российских просторах про­живали тысячи французов. Аристократы-эмигранты, офицеры-роялисты на русской службе, гувернёры, бонны, модистки, портные, комедианты, торговцы, ремесленники - люди разных сословий, разного уровня образования и очень разных устремлений, спасаясь от рево­люционных потрясений или в поисках лёгкой наживы, избрали своим пристанищем Россию. Оценивая происходящее, сардинский посланник в Санкт-Петербурге французский философ и литератор граф Жозеф де-Местр (1753-1821) писал: «Так как люди истинно образованные и нравственные редко оставляют своё отечество, где их почитают и награждают, то одни только люди посредственные и к тому же не только раз­вратные, но и совершенно испорченные явля­ются на Север предлагать за деньги свою мнимую учёность. Особенно теперь Россия ежедневно покрывается этою пеною, которую выбрасывают на неё политические бури соседних стран. Сюда попадает сор Европы, и несчастная Россия дорого платит сонмищу иностранцев, исключительно занятому её порчей». Об этом же говорится и в притче-памфлете Сумарокова:

Скворцы всегда орлам вредили, как злодеи,
Однако же орлы, не знаю почему,
Причислили врагов ко царству своему.

Уже скворцы -
Всех бед творцы -
Лепечут по домам,
Допущены к чинам.
Тот назван Бургомистром,
Другой Судьёй, Министром.
Живут
На веточках зелёных.
Слывут
Во гильдии учёных.

Особое негодование автора вызывает заси­лье «скворцов» на поприще обучения «орлят»:

Придумали ещё впустить обычай новый:
Учить своих ребят грамматике скворцовой.
Нет дерева, сучочка,
Нет гнёздышка, пенёчка,
Где б ни было скворца в найме на целый год.
Хоть крив он, кособок, хотя во всём урод,
Да только бы певец
Чужой был молодец.
Так им того довольно.
Пошло ученье школьно.
Уже орлят
Скворцы вертят,
Дают уроки им на модные манеры,
Как носик опускать, как брать в шагах размеры,
Как когти вместе сжать, вспорхнуть, опять присесть,
Орлицам угождать, чуху и вздоры плесть.
Увидели в лесу совсем другие штуки:
Бормочут все орлы, и детки их, и внуки.
Природный крик
Им стал уж дик,
Выступь важна, благородна
Им казалась непригодна.

Впрочем, о преобладании профессоров, учи­телей и гувернёров-иностранцев как в учеб­ных заведениях всех уровней, так и в частных домах тогда писали многие. Например, в № 1 «Журнала российской словесности» за 1805 год было опубликовано «Письмо деревенского жителя» Н. П. Брусилова (1782-1849), где, в част­ности, говорилось: «Нельзя без прискорбия видеть, что воспитание нашего юношества совершенно в руках иностранцев, что оно вве­ряется у нас бродягам, людям распутным, зара­жённым якобинскими правилами, вредными не только благоустроенному правительству, но и самому человечеству. Часто, очень часто наставники сии не имеют понятия о чести и добродетели!»

По мнению Сумарокова, ситуация в корне переменилась, когда «скворцы» обидели дру­жественных «орлам» «чижей» и «вьюрков». Притча Сумарокова писалась осенью 1806 года, в то самое время, когда была образована Четвёртая антифранцузская коалиция, куда вместе с Россией вошли Пруссия, Англия и Швеция. Как известно, Пруссия, недовольная созданием подконтрольного Наполеону Рейн­ского союза, предъявила Франции ультиматум с требованием очистить южную Германию. В ответ французский император начал воен­ные действия. 14 октября 1806 года Наполеон при Йене и одновременно Даву при Ауэрштедте разгромили основные прусские силы. Фран­цузы торжественно вступили в Берлин. Как сказал впоследствии Генрих Гейне: «Наполеон дунул - и Пруссии не стало». В этой ситуации, стремясь сберечь союзную державу от пол­ного уничтожения, 16 (28) ноября 1806 года император Александр I объявил войну Фран­ции. Однако ещё 22 октября «орлы пошли в поход»: семидесятитысячный русский корпус под командованием Л. Л. Беннигсена перешёл границу у Гродно и расположился у польского городка Остроленки. Король Пруссии подчи­нил Беннигсену единственный оставшийся в его распоряжении корпус - 14 000 человек. Навстречу объединённым силам союзников двигалась стопятидесятитысячная француз­ская армия. Таким образом, совершенно оче­видно, что притча Сумарокова создавалась во второй половине ноября 1806 года (цензурное разрешение на публикацию было получено автором 30 ноября) как отклик на ожидаемое и неизбежное начало военных действий между Россией и Францией.

Случилось в один день, что пёстрый тот народ
Задел чижей, вьюрков.
Орлы пошли в поход.
Слилася туча громовая,
Блеснула молния густая,
От крыльев их затмилися лучи,
Настали сумерки, как будто бы в ночи,
И сам Юпитеров орёл летит навстречу,
Чтоб вместе с кровными задать тем добру сечу.
Боятся скворчики, дрожат:
С орлами драться ведь не клад.
Обманом хотят взять, чтоб силу заменить,
Дарами, деньгами шпионов закупить.
К товарищам своим послали повеленье
Писать к ним обо всём и всякое движенье
Орлино замечать
Тихонько и молчать.
Исполнен тот приказ.
Нет тайны никакой
В совете у Орлов.
Всё знают за рекой.
Орлам казалось чудно,
Что явен шёпот их.
Пришлось им плохо, трудно.

Действительно, и прежние неудачи русского оружия, и непростое положение, в котором оказался корпус Беннигсена уже в самом начале кампании, многие объясняли тогда предатель­ством как союзников по коалиции, так и ино­странцев, проживавших на территории Рос­сийской империи, находившихся при дворе, на государственной или военной службе и имев­ших доступ к секретной информации.

И вот тут-то в притче Сумарокова появляется старый заслуженный «орёл», который приходит на помощь соплеменникам и даёт им важные советы, как следует поступать со «скворцами».

Один из них слетел со тёплого гнезда
С приметой на груди, как будто бы звезда.
Он стар, заслугами известен,
Усерден, храбр, умён и честен.
Предстал на сонм орлов и речью чистой, внятной
Поступок доказал их ложный, непонятный.
"Чему вы так дивитесь? -
Сказал он им тогда. -
Не щурьтесь, оглянитесь,
Откуда вся беда.
Развязка не хитра, на что нам вдаль ходить?
Извольте только вы свеженько рассудить.
Не нова та премена,
Не в первый день измена.
Скворцы под хворостом, скворцы и под соломой,
С скворцами из орлов всяк сват или знакомый.
Берут от нас орлиц
В замужство, как синиц,
А те родят птенцов -
Не орликов, скворцов.
Мы племя устыдились,
По их все оскворчились.
Не надо много слов,
Не вижу в вас орлов.
И в само мирно время
Их мелко, вредно семя.
Нам было не на вкус -
Они наш лучший кус
Клевали,
Всё брали,
Платя за то мякиной,
В подарочек гостиный.
Пословица при том всю правду подтвердит:
Скворца как не корми, он всё к скворцам глядит.
Послушайтесь меня, возьмите вы в догадку,
Чтоб выслать вон скворцов, по шее, за рогатку.
У нас всего довольно,
Мы будем жить спокойно,
Мы будем слыть орлами,
Увидите то сами".

Результатом смелой речи старого «орла» стало то, что

Одобрен тот совет, порядок возвращен,
Орлы прославились.
Не стало и измен.

Можно с большой долей вероятности пред­положить, что под «известным заслугами орлом» Сумароков подразумевал знаменитого поэта Г. Р. Державина, которого знал лично и который, как тот сам указывал в своих «Запи­сках», «в 1806-м, в то время, как вошли фран­цузы в Пруссию, не утерпел, писал государю... о мерах, каким образом укротить наглость французов и оборонить Россию от нападения Бонапарта».

Конечно, не только советы маститого сти­хотворца, но и общее настроение общества, и понимание властями важности проблемы способствовали тому, что 28 ноября 1806 года (т. е. за два дня до получения Сумароковым цен­зурного разрешения на публикацию притчи) Александр I выпустил указ: «О высылке из Рос­сии всех подданных французских и разных немецких областей, которые не пожелают всту­пить в подданство. О не пропуске оных в Рос­сию без паспортов Министра иностранных дел. Об учреждении комиссии для разбора дел иностранцев». Указ предписывал разорвать торговые отношения с Францией, не допускать французские корабли в российские порты, а также в течение восьми дней решить вопрос о высылке из России всех тех подданных Фран­ции, Голландии, Королевств Итальянского и Неаполитанского, кои не пожелают принести присягу «О неимении сношений с Францией». Дипломатам указанных стран следовало поки­нуть Россию за десять дней.

Впрочем, не все остались довольны даже такими радикальными мерами. Другой знако­мый Сумарокова, Ф. В. Ростопчин, в декабре 1806 года писал царю: «Меры, принятые к изгна­нию иностранной сволочи из империи . вме­сто пользы произвели сугубое зло: ибо из 40 человек едва один решился оставить землю, где всякий иноземный находит и уважение, и богатство. Присяга на подданство, страхом и корыстью внушённая, устремляет французов на вред России, что и оказывается действием внушений их в сословии слуг, кои уже ждут Бонапарта, дабы быть вольными».

Совершенно очевидно, что притчу «Орлы и скворцы» невозможно причислить к поэтиче­ским шедеврам. Следует согласиться с современ­никами, частенько упрекавшими Сумарокова за неровность слога и косноязычие. Тем не менее этот стихотворный памфлет имеет право на вни­мание потомков как историко-литературный документ, отражающий настроение значительной части русского общества в начальный период битв с наполеоновской Францией.

Во время Отечественной войны П. И. Сумароков зани­мал пост гражданского губер­натора Новгорода и руково­дил формированием губерн­ского ополчения. В связи с этим к нему обращался М. И. Кутузов. В депеше от 29 июля 1812 года он писал: «Милостивый государь мой Павел Иванович! Его Импе­раторское Величество высо­чайше указать соизволил, чтобы Новгородское воин­ское ополчение состояло в моём ведении. Сообщая таковую монаршую волю Вашему Превосходительству, прошу покорнейше уведо­мить об оной кого следует, а мне доставить сведение как о предполагаемом количе­стве воинов, так и о числе действительно собранных, о чиновниках, командую­щих в ополчении, и об успехе вооружения и формирова­ния оного». К исходу августа в Новгороде были сформи­рованы 12 дружин, которые делились на 4 бригады и насчи­тывали 9960 ратников, а также 25 штаб-офицеров, 170 обер-офицеров и 685 урядников.

Знакомый Сумарокова Николай Игнатьевич Шениг (1795/1796—1860) вспоминал: «Павел Иванович Сумароков был несколько лет губер­натором в Витебске и Новгороде, где память его как правосуднейшего и честнейшего чело­века живёт до сих пор. Одарённый пылким умом и характером, он во всю жизнь свою ста­рался бороться с сильнейшими и часто упадал в неравной борьбе».

Сумароков Павел Иванович (1760-1846)

Орлы и скворцы. Притча. В Санкт-Петербурге: В Императорской типографии, 1806. [2], 6 с. В цельнокожаном переплёте времени издания. На крышках переплёта золототиснёные геометрические рамки, в центре - тиснённые золотом гербовые суперэкслибрисы. На корешке золототиснёный орнамент, в верхней части - ярлык чёрной кожи с золототиснёным заглавием. Золототиснёные под­вёртки. Форзацы бумаги «павлиний хвост». 25x19,5 см. На переднем форзаце экслибрис киевского археолога К. В. Болсуновского. Цензурное разрешение от 30 ноября 1806 года. Большая редкость.

Издание имеет посвящение герою турецких войн генералу от инфантерии князю Сергею Фёдоровичу Голицыну (1749-1810), двою­родному брату жены П. И. Сумарокова Марии Васильевны, в девичестве Голицыной. Рождённый в 1793 году сын Сумароковых Сергей несколько лет жил в принадлежавшем С. Ф. Голицыну имении в селе Зубриловке, Балашовского уезда, Саратовской губернии. Болсуновский Карл Васильевич (1838-1925) - археолог, автор исследований по нумизматике. В его библиотеке, в 1905 году насчиты­вавшей около 1500 томов, преобладали книги по нумизматике, истории и археологии на русском, польском и др. языках. Имел ряд коллекций: 3000 гравюр, 3000 автографов, 2000 древних рукописей.