Первое знакомство (I960 год)

Виктор Некрасов

Со времён «Хождения за три моря» Афана­сия Никитина жанр «путешествий» остаётся одним из наиболее популярных в отечест­венной литературе. Если когда-нибудь будет создана «Библиотека русского странника», то её составят «Письма русского путешествен­ника» Н.М. Карамзина, пушкинское «Путешес­твие в Арзрум», «Фрегат "Паллада"» И.А. Гон­чарова, африканский дневник Н.С. Гумилёва... А вторую половину ХХ столетия в ней, вне вся­кого сомнения, представят книги путешест­вий В.П. Некрасова.

Странствия Некрасова начались сразу после его появления на свет. Он родился в Киеве, в семье банковского служащего, но детство про­вёл в Лозанне, где мать училась на врача, и в Париже, куда она приехала работать в воен­ный госпиталь после окончания универси­тета. В 1915 году Некрасовы вернулись в Киев. Прокатившиеся над Украиной войны и рево­люции не миновали и их: в 1919 году траги­чески погиб старший брат Виктора - Нико­лай, которого засекли шомполами красные, принявшие его за шпиона, так как во время обыска обнаружили в вещах французские книги. В то время Некрасовы жили, как и мно­гие другие интеллигентные семьи, вынужден­ные приспосабливаться к новой власти. После средней школы Виктор окончил архитектур­ный факультет Киевского строительного инс­титута и театральную студию при Киевском Театре русской драмы. Работал архитектором, актёром, театральным художником. В августе 1941 года ушёл на фронт, воевал в Сталинграде, на Украине, в Польше. Был награждён медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды. Демо­билизовался в звании капитана.

С некоторой долей иронии Некрасов гово­рил о том, что писателем стал отчасти бла­годаря ранению в руку: лечащий врач посо­ветовал разрабатывать пальцы. Так родилась повесть «В окопах Сталинграда». Напеча­танная летом-осенью 1946 года в журнале «Знамя», она была удостоена Сталинской пре­мии 2-й степени. Шептались, что имя никому не известного автора собственноручно внёс в список награждаемых сам «Хозяин». После этого Некрасов мог рассчитывать на безбед­ную жизнь советского номенклатурного лите­ратора. Для этого нужно было «всего лишь» согласиться на установленные Системой «пра­вила игры». Некрасов их не принял.

В апреле 1957 года писателю довелось про­вести три недели в Италии и Франции. Пят­надцать месяцев спустя, в июльском и авгус­товском номерах «Нового мира» за 1959 год, были опубликованы некрасовские заметки о путешествии - «Первое знакомство». Вскоре издательство «Советский писатель» напеча­тало их отдельной книгой. Иллюстрировали её рисунки и фотографии автора, что при­давало изданию особую цельность: в изящ­ных графических и фотозарисовках читатели легко узнавали места, о которых говорилось в тексте. Этот путевой дневник, который и сей­час воспринимается как хорошая, качествен­ная проза, для того времени был особенно необычен: ясным и лаконичным языком повес­твования, остроумными и содержательными отступлениями, но, пожалуй, более всего, тоном рассказа - свободным, независимым и очень доброжелательным по отношению к людям, живущим по другую сторону «желез­ного занавеса».

Уже этой первой своей книге путевых впе­чатлений Некрасов с полным основанием мог бы дать столь дорогое его сердцу название, родившееся много позже, - «Записки зеваки». Как, например, изящно и раскованно он гово­рит о городе своего детства - Париже: «Самое, пожалуй, поразительное в нём то, что он сов­сем не кажется чужим. Даже не зная языка, как-то сразу и легко начинаешь в нём ориен­тироваться. У него, правда, очень компактная и легко запоминающаяся планировка. Но дело не в этом. Просто это свойство самого города. В этом его обаяние. Парижские улицы... Узень­кие, кривые, с забавными названиями - улица Шпор, Хороших мальчиков, Кошки, удящей рыбу, Двух кузенов, Трёх сестёр, Четырёх воров, и широкие, обсаженные каштанами авеню и бульвары. Улицы «высокой парижской ком­мерции» - средоточие самых великолепных и дорогих в мире магазинов-люкс. Всемирно известные площади - большие и маленькие, с памятниками и без памятников, размахнув­шиеся среди тенистых парков и сжатые высо­кими стенами домов. По ним только и бродить, по этим площадям, набережным и улицам, идти куда глаза глядят, сворачивать направо, налево, петлять, кружить, спускаться в метро, проехать сколько-то там станций и выйти на какой-нибудь особенно улыбнувшейся тебе -Ваграм или Пигаль - и опять куда ноги поне­сут, если они ещё не отказали».

Здесь нет ничего крамольного или предо­судительного, равно как и в рассказе о трёх парижских полицейских-«ажанах», которые сначала хотели арестовать автора, а потом сфотографировались с ним на фоне Эйфеле-вой башни, или в эпизоде с пожилой матроной, которой показалось, что у «советского синь­ора» дурной глаз. С точки зрения официальной идеологии, книга имела всего лишь один недо­статок, но для советского литератора самый страшный - не могла утаить внутренней сво­боды автора. Не случайно следующие путе­вые очерки - «По обе стороны океана» - под­верглись ожесточённой критике центральной советской прессы. В «Известиях» от 19 января 1963 года появилась анонимная статья с крас­норечивым названием «Турист с тросточкой», написанная, как стало известно впоследствии, «золотым пером партии» - известным журна­листом-международником Мэлором Стуруа. В ней, в частности, говорилось: «Совершенно непонятно, как умудрённый советский писа­тель не увидел разительных социальных кон­трастов и классовых противоречий... военного психоза, разжигаемого империалистическими кругами. Дело не в фактических ошибках, а в тех легкомысленных и неверных обобщениях и параллелях, которые ведут к буржуазному субъективизму, к буржуазному описательству, искажающему действительность. Вот уж, дейс­твительно, приехал турист с тросточкой».

Затем были критические выпады Н.С. Хру­щёва в речи на Пленуме ЦК КПСС («это напи­сал поэт Некрасов, но не этот Некрасов, а тот Некрасов, которого все знают»), открытое письмо Виктора Платоновича по поводу поли­тического процесса на Украине, его выступ­ление в день двадцатипятилетия расстрела евреев в Бабьем Яре, исключение из КПСС с формулировкой «за то, что позволил себе иметь собственное мнение, не совпадающее с мнением партии», и, наконец, эмиграция: сна­чала - в Цюрих, оттуда - в Париж.

Оказавшись в 1974 году в Европе, Некрасов использовал любую возможность, чтобы пови­дать мир. Он издал ещё несколько книг своих путевых заметок. В одной из них он задавался вопросом, который мучил его ещё с советс­ких времён: «Ну почему нельзя человеку пое­хать в Париж, когда ему этого хочется? Почему об этом говорится, как о чём-то несбыточ­ном? Почему все Амстердамы, Брюгге и тот же Париж набиты летом до отказа мальчишками и девчонками всех национальностей, а рус­ских если иногда и увидишь, то сразу отли­чаешь по какой-то запуганности и сбитости в кучку? Почему?»

О том, что наступили времена, когда его соотечественники обрели столь ценимую им свободу передвижения, писателю узнать не довелось. Он умер в Париже 3 сентября 1987 года. «Странствующий рыцарь русской куль­туры» Виктор Платонович Некрасов похоро­нен на кладбище небольшого французского местечка Сент-Женевьев-де-Буа.

Некрасов Виктор Платонович (1911-1987)

Первое знакомство. Из зарубежных впечатлений. Рисунки, фотографии и оформление автора. Москва: «Советский писатель», 1960. 207 с. с иллюстрациями, [16] л. фотографий. В издательском переплёте. 16,5х12,5 см. На свободном л. переднего форзаца дарственная надпись чёрными чернилами: «Дорогому Григорию Борисовичу со всей семьёй с самыми хорошими чувствами. В. Некрасов 10\IX 61». На обороте титульного л. владельческая печатка: «Собрание В.Е. Суздалева». Тираж 30 000 экземпляров. Согласно существовавшему порядку, после эмиграции В.П. Некрасова в 1974 году книга изымалась из публичных библиотек и уничтожалась. Предполагаемый адресат дарственной надписи - Хесин Григорий Борисович (1889-1983), директор Литфонда СССР, впоследствии начальник Всесоюзного управления по авторским правам.