Борис Годунов (1831 год)

Александр Пушкин

К появлению в печати полного текста пушкинской трагедии читатели были в известной степени подготовлены. Закончив «Бориса Годунова» в Михайловском 7 ноября 1825 года, Пушкин по возвращении из ссылки читал своё новое произведение в знакомых петербургских и московских домах. Кроме того, отрывки из «Бориса Годунова» публиковались в периодических изданиях: сцена «Ночь. Келья в Чудовом монастыре» - в первом номере журнала «Московский вестник» за 1827 год; сцена «Граница литовская» - в альманахе А.А. Дельвига «Северные цветы» на 1828 год; две первые сцены - «Кремлёвские палаты» и «Красная площадь» - в альманахе М.А. Максимовича «Денница» на 1830 год.

Эпоха Смуты, вызванная ожесточённой борьбой за московский трон, неизменно привлекала внимание как отечественных, так и зарубежных авторов. По подсчётам академика М.П. Алексеева, с середины XVII до начала ХХ века только в западноевропейской литературе появились свыше двухсот трагедий, мелодрам, новелл, романов, поэм и очерков, посвященных этому периоду русской истории. Сюжет о Борисе Годунове и царевиче Дмитрии по частоте использования приравнивался к сюжетам о Фаусте и Нибелунгах. Среди произведений допушкинской драматургии получили известность трагедии «Великий князь

Московский, преследуемый император» Лопе де Вега (1б0б), «Царь Московский» М. Пикса (1701), «Дмитрий Иванович, царь Московский» А. Коцебу (1782), незаконченная пьеса «Дмитрий, или Московская кровавая свадьба» Ф. Шиллера. В русской литературе самым значительным предшественником пушкинского «Бориса Годунова» явился «Дмитрий Самозванец» А.П. Сумарокова (1771), а самым хронологически близким - дума К.Ф. Рылеева «Борис Годунов» (1821 или 1822).

Главным героем допушкинских сочинений о Смутном времени выступал, преимущественно, Дмитрий, в котором одни авторы видели честолюбивого самозванца и авантюриста Гришку Отрепьева, другие - настоящего сына Ивана Грозного и, следовательно, законного претендента на московский престол. Выбранная Пушкиным тема - восшествие на трон и недолгое царствование Бориса Годунова, шурина царя Фёдора Иоанновича и, как считали современники, убийцы его брата царевича Дмитрия, - смещала привычные драматургические акценты. Не случайно, сообщая в письме к П.А. Вяземскому об окончании трагедии, Пушкин рядом с именем заглавного героя поставил восклицательный знак: «Поздравляю тебя, моя радость, с романтической трагедией, в ней же первая персона - Борис Годунов!»

В списке исторических и литературных памятников, внимательно изучавшихся Пушкиным во время работы над трагедией - «Анналы» Тацита, исторические хроники Шекспира, летописные тексты. В частности, черновое название трагедии - «Комедия о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и Гришке Отрепьеве - летопись о многих мятежах и проч.» - адресовало к изданной в 1771 году историком М.М. Щербатовым «Летописи о многих мятежах и о разорении Московского государства от внутренних и внешних неприятелей и от прочих тогдашних времён многих случаев...».

Мысль «облечь в драматические формы одну из самых драматических эпох новейшей истории» возникла у Пушкина при чтении Х и XI томов «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзина. События двухвековой давности в читательском восприятии поэта обрели злободневность свежей газеты («C'est palpitant comme la gazette d'hier» - дословно: «Это волнует, как вчерашняя газета» - фр.). Убийство Павла I заговорщиками, вопрос о престолонаследии бездетного Александра I, назревавшая декабрьская смута 1825 года - исторические параллели двух эпох провоцировали на поиски политических аллюзий в пушкинской трагедии. На определённый подтекст «Бориса Годунова» Пушкин сам указывал в письме к Вяземскому: «Жуковский говорит, что царь меня простит за трагедию - навряд, мой милый. Хоть она и в хорошем духе писана, да никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак юродивого. Торчат!»

Авторские чтения «Бориса Годунова» в 1826 году в присутствии П.А. Вяземского, П.Я. Чаадаева, Д.В. Веневитинова, И.И. Дмитриева, братьев И.В. и П.В. Киреевских, Д.Н. Блудова, А.С. Хомякова и др. сопровождались неизменным успехом. Наибольшее впечатление на первых слушателей трагедии произвели монологи Самозванца и сцена летописца с Григорием. Эти восторженные отклики подогревали читательское нетерпение современников. Однако разрешения «высочайшего цензора» на её издание Пушкин не мог получить в течение пяти лет. Наконец 23 декабря 1830 года газета «Северная пчела» сообщила: «Поступила в продажу... трагедия "Борис Годунов"».

Тираж книги, составивший, как полагал Н.П. Смирнов-Сокольский, не менее 2000 экземпляров, Пушкин продал известному книготорговцу и издателю А.Ф. Смирдину оплатившему типографские расходы и выдавшему поэту гонорар в размере 10 000 рублей. Благодаря активности Смирдина «Борис Годунов» появился в книжных лавках Петербурга, Москвы, Тулы и Одессы. По свидетельству Н.В. Гоголя, только в Петербурге в день выхода «Бориса Годунова» было раскуплено 400 экземпляров.

Готовясь выпустить в свет трагедию, Пушкин был почти уверен в её неудаче и не ошибся в своих опасениях. За непродолжительным торговым успехом «Бориса Годунова» последовали резко отрицательные критические отзывы, заявлявшие о падении таланта поэта.

По мнению библиофилов, из всех прижизненных изданий Пушкина «Борис Годунов» 1831 года является одним из самых редких.

Пушкин Александр Сергеевич (1799-1837)

Борис Годунов. Санкт-Петербург: В типографии Департамента народного просвещения, 1831.[6], 142 с. В цельнокожаном переплёте времени издания. На крышках переплёта орнаментальные рамки с растительным узором. В верхней части корешка - ярлык красной бумаги с отпечатанными именем автора и заглавием. На корешке - тиснёный узорный орнамент, в нижней части - тиснёный суперэкслибрис: «С.Б.». 20x12,5 см. На свободном л. перед титульным л. штемпель фиолетовыми чернилами: «Женская гимназия З.Д. Травниковой». Суперэкслибрис «С.Б.» позволяет предположить, что книга входила в состав библиотеки Сергея Петровича Бутурлина (1803-1873), генерала от инфантерии, члена Военного совета, обладателя крупной книжной коллекции.