Жизнь Павла Первого, императора и самодержца Всероссийского (1805 год)

[Георг фон Танненберг]

Царствование российского императора Павла I продолжалось 4 года 4 месяца и 6 дней - с 6 (17) ноября 1796 года по 12 (24) марта 1801 года. День его коронования совпал с завершением знаме­нитой Аркольской битвы, вошедшей в историю благодаря ставшему легендарным поступку командующего французской республиканской армией в Италии генерала Наполеона Буонапарте, бросившегося со знаменем в руках на мост, простреливаемый австрийцами, и увлек­шего за собой солдат в атаку. А ночь, ставшую последней для убитого заговорщиками Павла, стремительно набиравший влияние первый консул Республики гражданин Бонапарт спо­койно провёл в своём пригородном дворце Мальмезон, отдыхая перед важным совещанием, назначенным на утро. Таким образом, годы правления Павла I совпали с важнейшим перио­дом военной и политической карьеры Наполе­она. За эти несколько лет отношение россий­ского императора к революционной Франции, её политике и её правителям претерпело рази­тельную метаморфозу. Если после восшествия на престол Павел заявлял, что имеет намерение «искоренить беззаконное правление, во Фран­ции существующее», то незадолго до кончины он уже обменивался личными посланиями с тем самым «корсиканским выскочкой», чьё имя лишь незадолго до того произносилось им только с уничижительными эпитетами.

Как раз внешней политике четырёхлетнего царствования российского самодержца и посвя­щена книга немца на русской службе барона фон Танненберга «Жизнь Павла Первого, вме­сте с подлинной историей о походах русских в Италию, Гельветическую и Батавскую респу­блики против французов, сочинённую русским офицером» (Leben Pauls des Ersten nebst einer authentischen Geschichte der Feldzuge der Russen in Italien, in der Helvetischen und Batavischen Republik gegen die Franzosen von einem russischen Offizier), увидевшая свет во Франкфурте-на-Майне в 1804 году и вскоре после этого вышед­шая в русском переводе в Москве. О её авторе известно сравнительно немного. Он прибыл в Россию в 1790 году в составе свиты герцога Эрнста фон Саксен-Кобург-Заальфельдского (1784-1844). С этого времени камергер герцога Георг фон Танненберг также находился при российском императорском дворе. Об этом периоде своей жизни он впоследствии расска­зал в книге «Жизнь Екатерины II, императрицы и самодержицы Всероссийской» (Франкфурт-на-Майне, 1797).

В 1796 году по-прежнему состоявший при герцоге барон фон Танненберг присутствовал при бракосочетании сестры своего господина -принцессы Юлианы Генриетты Ульрики фон Саксен-Кобург-Заальфельдской (1781-1860) -с великим князем Константином Павловичем. После этой династической свадьбы герцог получил чин полковника русской гвардии, а его камергер стал капитаном. Вскоре герцог Эрнст вернулся на родину, а капитан фон Танненберг принял участие в итальянском и швейцарском походах Суворова.

Впечатления о России и русских, о жизни в Санкт-Петербурге, о суворовских походах легли в основу его сочинения о Павле I. Инте­ресны наблюдения автора, касающиеся лично­сти, манеры поведения и отличительных черт императора: «Священный долг истины не дозво­ляет ничего такого пропустить, что может послужить к изображению свойств сего отлич­ного государя... Природа не столько особу Пав­лову, как дух его наделила лучшими своими дарами. Росту он был невысокого, но поступки его были приятны, сила и деятельность его ска­зывались во всех мужеских упражнениях, и он с самых юных лет до кончины строгим наблю­дением домашних добродетелей, целомудрия и умеренности сохранил нерасстроенною кре­пость телесных сил своих. Он любил общежи­тельное удовольствие простой беседы и снис­ходительностью и непринуждённостью обхож­дения своего привлекал к себе сердца всех к нему приближавшихся. Сомневались в чисто­сердечии его привязанности, но император доказал во многих случаях, что он способен был к искреннему и продолжительному благо­расположению. Выгоды отличного воспитания помогли ему иметь настоящее понятие о цене учёности, и потому науки и художества поо­щряемы были щедрым покровительством Павла. Ревность его в исправлении дел была неутомима, и деятельность духа его почти бес­прерывна занимаема была чтением, писанием, размышлением, приёмом и трактованием с чужестранными послами или рассмотрением прошений подданных его. Самые те, которые порочили приличность мер его, должны знать, что Павел одарён был великостию духа к пред­приятию и терпеливостию к выполнению труд­нейших преднамерений. Он и в поле бы вселил неустрашимость свою войскам своим, как достаточно доказал сие в Финляндском походе против Густава III. Павел любил славу, как награду, а может статься, и как пружину трудов своих. Честолюбие с той минуты, как он при­нял от бессмертной матери своей скипетр прав­ления, ставшее главной страстью души его, оправдано быть может важностью его положе­ния, сознанием великих заслуг и упованием восстановить строгостью непрекословную покорность в пространной своей империи. С начала царствования его народ был совсем к нему привержен, сравнивая все дела его с духом мудрости и правосудия Петра I, кото­рые как будто руководствовали общим тече­нием Павлова правления».

Большая часть книги посвящена взаимоотно­шениям России с европейскими странами, сою­зам и коалициям, в которых она участвовала, и войнам, которые она вела. Особое внимание автор уделяет Франции и описывает ту слож­ную дипломатическую игру, в которую оказался вовлечён российский император: «Властолюби­вый двор Лондонский и от него тогда зависев­ший Венский, быв незнанием своих военачаль­ников приведены в опасность неудачною, пре­краснейшую часть Европы опустошавшею войною с республикой Франции, употребили все способы убедить императора к деятельному участию в сей войне. Павел, коего дух стре­мился к великим делам, быв крайне пристра­стен к славе воинской, согласился на приглаше­ние обоих сих дворов. Многими ложными надеждами и обещаниями обольщённый импе­ратор заключил с четырьмя крайне различ­ными дворами оборонительный и наступатель­ный союз, который по редкости своей заслужи­вает уже особенное место в истории. Удивлённый свет увидел тогда Германского и Российского императоров, королей Велико­британского и Обеих Сицилий, дружески пода­ющих руки свои турецкому султану Селиму III и заключающих с ним союз, имевший в виду не что иное, как восстановление христианской религии во Франции, прежнего порядка и вза­имного обеспечения владений союзников, чему всему, однако ж, буква Корана и голос народа турецкого совершенно были противны, ибо расположение всех сих дворов противоречило всегдашнему миру между сими европейскими дер­жавами и Турецкой империей. Павел согласился на убедительные представления сих неудобо­исполнимым предприятием своим ослабевших дворов и, не имев обычая делать что-нибудь вполовину, обещал знатное вспоможение вой­сками и флотом. Вследствие сего союза для обнадёжения себя в славном успехе своего ору­жия вызвал он из мирного забвения частной жизни на лаврах своих отдыхавшего достой­ного и сединой убелённого полководца графа Суворова-Рымникского и вверил ему началь­ство над войсками, которых он толь часто пред­водил в победе и славе в разных частях света. Граф Суворов, одушевляемый единственно бес­примерным усердием к Отечеству, для благо­денствия и славы коего он толь часто уже жерт­вовал кровью своею, исполняя повеление госу­даря своего, на семидесятом году своём принял главное начальство над российскими и австрий­скими войсками и прибыл к выступившей уже в поход российской вспомогательной армии... Павлом в Италию отправленный полководец в несколько месяцев дал разительно удачный оборот делу союзных держав. Он уничтожил непомерную надменность единственно влады­чествовавшей французской Директории».

Как известно, после ряда побед в Италии, осады Мантуи и решающего сражения при Нови Суворов по настоянию австрийского пра­вительства получил предписание идти в Швей­царию. Предательство союзников, не пришед­ших на помощь русской армии, что едва не при­вело её к гибели, возмутило Павла, и он приказал войскам возвращаться на родину. Вскоре внеш­няя политика России в корне переменилась. Этому способствовало и ухудшение отношений с Англией, и разочарование в недавних сорат­никах по антифранцузской коалиции, и иску­сные действия Наполеона, прилагавшего немало усилий для налаживания связей с Россией. Фон Танненберг пишет: «Горизонт политический стал пасмурен, и Павел обнаружил своё распо­ложение, которое предвещало разрыв согласия его с некоторыми из союзных держав. Англия обещала уступить Мальту Павлу как законному Великому Магистру Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, и благодушный государь оскорбился более неисполнением данного обе­щания Виндзорского двора, нежели удержа­нием острова сего. Вследствие того политика кабинета его приняла совсем прежнему про­тивный оборот. Павел возобновил опять связь свою с Пруссией и склонился к Франции, коей дружелюбные предложения благоугодно при­нял... Удержание Мальты, несомнительное уже по поступкам английского правительства и по речам министерства их в Парламенте, сильней­шим образом возбудило негодование Павлово. С северными дворами Берлинским, Копенга­генским и Стокгольмским заключён был тес­нейший союз для защищения вооружённою рукою нейтралитета торговли их на море. Павел отозвал пребывающего своего при Лондонском дворе посланника, и все препятствия отвра­щены были в рассуждении дружелюбного рас­положения Павла к Республике Французской. Первому консулу Бонапартию удалось скло­нить Павла, чтоб отправить во Францию мини­стра для трактования о там находящихся воен­нопленных. Упреждая желание императора, французское правительство определением своим изъявило дружеское расположение своё тем, "что отпускало все в полону бывшие войска Павла I без выкупу и в уважение их мужества возвращало их обмундирование и вооружа за счёт Республики". Вскоре по учинении сего определения Павел послал вице-канцлера сво­его Степана Алексеевича Колычёва в Париж для продолжения начатых с Французской Респу­бликой переговоров, в пользу которой он с про­чими северными державами заключил договор, известный под именем вооружённого нейтра­литета. Занимаясь военными приготовлениями против Англии, Павел всеобщим запрещением остановил торг с нею, дабы англичане не могли получать из России корабельных материалов. В доказательство дружбы своей к Франции все в службе бывшие эмигранты были высланы из государства и так называемый Кондеев корпус (эмигрантский корпус принца Конде. - Сост) распущен. Армии готовились к походу».

Действия российского императора могли пол­ностью перекроить политическую карту Европы. В том, чтобы этого не допустить, оказа­лись заинтересованы слишком многие: Павел был обречён. Как пишет фон Танненберг, «все сии предприятия, все сии войну предвещающие приготовления прекратились с внезапною кон­чиною императора Павла, воспоследовавшею 11 марта 1801 года около полуночи в Михайлов­ском замке от апоплексического удара, к край­нему прискорбию всей императорской фами­лии». «Апоплексический удар» - версия для газет. В обществе называли другие причины смерти -кинжал, удар табакеркой в висок, затянутый на шее шарф... Ясно было одно: совершилось царе­убийство. Несмотря на нерасторопность тог­дашней почтовой службы слухи о том, что Павел умер насильственной смертью и к этому причастны англичане, мгновенно разнеслись по всему Старому Свету. Известны слова Наполе­она, произнесённые после получения сообще­ния о случившемся в Михайловском замке. Неза­долго перед тем - 24 декабря 1800 года (3 нивоза VIII года Республики) - он сам чудом избежал смерти во время покушения, устроенного роя­листами при поддержке англичан. Узнав о гибели Павла I, первый консул произнёс: «Они промахнулись по мне 3 нивоза, но попали в меня в Петербурге.»

В 1805 году барон фон Танненберг опублико­вал в Инсбруке свои «Заметки о России» (Bemerkungen liber RuBland). Эта книга стала для него последней. Когда французская армия всту­пила в Рейнскую область, он вернулся в родной Кобург и вместе с войсками герцога присоеди­нился к русской армии, действовавшей против Наполеона. В ходе этой кампании Георг фон Танненберг погиб. Это произошло в сражении при Аустерлице, где его полк понёс значитель­ные потери.

[Танненберг Георг фон (Tannenberg Georg von; умер в 1805)]

Жизнь Павла Первого, императора и самодержца Всероссийского. Писанная на немецком языке русской службы офицером. Перевёл В. Кряжев. Москва: В привилегированной типографии Кряжева и Мея, 1805. 1 л. фронтиспис - портрет «Павел Первый, император и самодержец Всероссийский» (гравюра резцом), 320 с. В цельнокожаном переплёте времени издания. На корешке тиснёный гео­метрический орнамент и ярлык коричневой кожи с тиснёным заглавием: «Жизнь Павла Первого». 22х12 см. На переднем форзаце владельческие надписи «орешковыми» чернилами: «А. Черткова» и «№ 605».

Чертков Александр Дмитриевич (1789 - 1858) - учёный, археолог, историк, нумизмат, библиофил, тайный советник (подробнее о нём см. первый выпуск Библиохроники).

Книга напечатана в типографии, основанной в 1802 году и принадлежавшей переводчику «Жизни Павла Первого» отставному офицеру В. С. Кряжеву (о нём подробнее см. настоящий выпуск Библиохроники: Жоффруа де Лимон. Жизнь и страдания Людовика XVI) и двум книготорговцам - И. И. Готье и И. Мею. Для организации частной типографии компаньоны получили от Московского опекунского совета заём в 25 000 рублей на 8 лет. Типография, состоявшая из «пяти станов с принадлежностями», просуществовала до 1808 года и была продана за долги. В ней были напечатаны 66 книг, в том числе «Жизнь и подвиги Буонапарте, начиная с первых его успехов в воинском искусстве до совершенного покорения Египта». Издания типографии Кряжева и Мея встречаются нечасто и ценятся коллекционерами.