И лирикам несладко...

Предисловие к седьмому выпуску "Библиохроники"

Я не всегда понимал их идеи,
но восхищаюсь их свободой в суждениях.
епископ Андраш Дудич, 1581 г.

Социализм может принять разные
обороты, может привести к освобождению,
но может привести и к истреблению свободы,
к тирании, к системе Великого Инквизитора.
Николай Бердяев, 1940 г.

Хочется крыть, да нечем...
Российский бытовизм. Начало XXI века.

Один из персонажей очередного - седьмого - выпуска «Библиохроники» из серии «Здесь, под небом своим...», который держит в руках уважаемый Читатель, Иосиф Бродский, написал пронзительные строки:

...усталыйраб - из той породы,
что зрим, все чаще,
- под занавес глотнул свободы.
Она послаще
любви, привязанности, веры
(креста, овала), поскольку и до нашей эры
существовала.
(«Пьяцца Маттеи», 1981)

Главная мысль, которая сыграла роль движителя (не путать с двигателем!) в реализации замысла авторов-составителей: попытаться окинуть непредвзятым ретроспективным взглядом удивительную, незаурядную, порой незавидную судьбу отечественной свободной мысли. Под одним переплетом!

Именно за то, как они считали нужным мыслить, высказываться, обсуждать свои мысли публично, хотя бы в узком кругу единомышленников, персонажи данного выпуска на протяжении многовековой истории испытывали и терпели страдания, а многие были лишены жизни...

Власть в целом, конкретные «властители», самодержцы, предводители и руководители всех мастей, оттенков, калибров и рангов как раз в этом праве - думать так, как считаешь нужным («инакомыслие»), то есть свободно -и отказывали мыслящей элите страны. Независимо от того, касалось ли это вопросов государственного устройства, взаимоотношений в парадигмах «человек - государство» и «государство - человек», исторических или философских концепций, литературных и художественных произведений, этических и даже эстетических взглядов.

Коротко о тех мотивах, которыми руководствовались авторы-составители «Библиохроники», подготавливая «гуманитарный» том. Возможно, один из основных, - как «основной инстинкт», - сугубо внутренний. Его суть замечательно выразил один из героев нашего тома «Библиохроники», поэт Юрий Левитанский:

Жить среди книг -
хотя вине читая,
лишь ощущать присутствие вблизи,
как близость леса
или близость моря, -
вот лучшее из одиночеств...

Другой мотив - куда более «приземленный»...

В октябре 1959 года в «Литературной газете» было опубликовано стихотворение Бориса Слуцкого «Физики и лирики». Вспомните, будьте добры:

Что-то физики в почёте,
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчёте,
Дело в мировом законе...

И действительно, если «физики» ценой трудновосполнимых потерь, в условиях постоянного политического, идеологического и административного давления (в основном по причинам прагматических интересов государства) все же сумели сохранить некоторую степень свободы в своем творчестве и работе, то с «лириками» в России никогда особо не церемонились - пороха они не изобретут, бомбу или ракету не сделают, мост не построят... Чего же с ними церемониться?!

Тем не менее в предисловии к предыдущему, шестому, выпуску «Библиохроники», в серии «Здесь, под небом своим...», - «Унесенные в бессмертие. Наука в России и ее окрестностях» (2017), - посвященном в основном судьбам отечественных естествоиспытателей, отмечалось: «Стоит ли говорить о том, что и огромная гуманитарная и общественная сфера -литература, театр, живопись, кинематограф, архитектура - также достойна пристального внимания и памяти потомков. Авторы-составители выпуска «Библиохроники» рискуют утверждать, что в истории русской интеллектуальной жизни есть еще огромное количество “белых пятен”».

Так что решение продолжить описание интеллектуальной и культурной истории России, опираясь на уже опубликованные книги, жизнеописания, но уже - в гуманитарной сфере, биографические и автобиографические книжные раритеты, было абсолютно логичным и само собой напрашивалось. Этот выпуск, таким образом, - органичное и неотъемлемое продолжение предыдущего. Он посвящен невероятности человеческих судеб и событий, имевших место быть на протяжении последних трех столетий в гуманитарной сфере России. Отсюда и название - «Унесенные в бессмертие - 2». С подзаголовком.

Если задуматься, какого мощного, интересного, плодоносного пласта гуманитарной мысли лишилась страна только за те без малого триста лет, что попали на страницы этого выпуска, то ничего, кроме обескураживающего пожатия плечами (это - в лучшем случае) и вздоха глубокого сожаления, ожидать не приходится. Все эти люди, исторгнутые из России, «нейтрализованные» в духовном, творческом смысле внутри страны или уничтоженные физически, могли бы умножить славу и гордость государства, могли бы стать символами национальной гордости. Многие из них как раз и стали таковыми, несмотря на все коллизии судьбы, часто от них никак не зависевшими. Об этом, в частности, очерки, посвященные Александру Радищеву, Василию Кандинскому, Всеволоду Мейерхольду, Андрею Платонову, Анне Ахматовой, Александру Алехину, Иосифу Бродскому, Юрию Любимову... А всемирно известные «беглецы» и «отказники» Курбатов, Герцен, Долгоруков, Бунин, Солженицын?

Разумеется не всегда и не все из замечательных персонажей этого выпуска «Библиохроники» испытывали на себе прямое противодействие властей предержащих. Этого, к примеру, нельзя сказать ни о Ломоносове, ни о Нико Пиросмани и некоторых других. Но, поскольку выдающиеся личности, как правило, обладают, - будем говорить прямо, - неординарными чертами характера, жизненные трудности возникают у них с завидным постоянством. И это тоже - история общества, в котором жили наши предшественники, и волею судеб живем и мы.

Квинтэссенцию отношения в XX веке властей к интеллектуальной элите в 1934 году в интервью Герберту Уэллсу сформулировал Сталин: «Инженер, организатор производства работает не так, как ему хотелось бы, но так, как ему приказывают... Не следует думать, что техническая интеллигенция может играть независимую роль». В полной мере этот подход, явно или подспудно, был распространен и на гуманитарную сферу. И ведь речь идет не только об академической прослойке ученых и исследователей: в 1930-е годы в СССР были репрессированы, к примеру, около 900 востоковедов. По разным научным направлениям исчезли целые исследовательские гуманитарные школы.

Хорошо известно: забвение и надругательство над принципом «автономии мысли» - тоталитарным правителям этот принцип всегда казался самой страшной угрозой, - бумерангом часто ударяли и по ним самим. В этом смысле показательна судьба последнего российского императора Николая И. (Читайте - и смотрите! - очерк о нем, основанный на уникальном подносном издании «Сувенирный альбом. Подарок президенту Франции Феликсу Фору», 1896.) Да и судьба «отца народов» и «корифея всех наук» Иосифа Джугашвили (псевдоним - Сталин) - не менее характерный пример действия «закона бумеранга» (очерк о книге Бориса Илизарова «Почетный академик Сталин и академик Марр», 2012).

Культурная оболочка - вещь чрезвычайно тонкая, хрупкая. Повредить ее, в общем-то, ни большого труда, ни большого ума не требуется. А вот регенерируется она чрезвычайно медленно. Если вообще поддается восстановлению.

Можно ли обойтись, например, без драматических сочинений Василия Капниста, публицистики Вильгельма Кюхельбекера, поэтических раздумий Кон-дратия Рылеева? А без забавных детских стишков Николая Олейникова и «абсурдистских» рассказиков Даниила Хармса? Без исторических исследований Петра Лаврова? А без гениальных продюсерских озарений Сергея Дягилева? Без песен в исполнении Лидии Руслановой, без описания библиотеки Сергея Минцлова и виртуозных силуэтов Владимира Нарбута? И далее - со всеми остановками. Вопросы, к сожалению, риторические.

Мы отчетливо понимаем, что творчество и взгляды всех этих и других персонажей «гуманитарного» тома могут кому-то не нравиться и даже раздражать. Но, во-первых, “прожить, слушая Моцарта, все же лучше, чем без него”. А, во-вторых, чем продиктована такая неприязнь и к кому именно? Угроза преференциям, удобствам жизни, власти, зависти, наконец? Но здесь для развития - тупик. Прерогатива культуры в том и заключается, чтобы понимать: мнение, высказанное твоим оппонентом, совсем не означает, что он твой враг. На естественно-научном уровне давно доказано: все, что способствует разнообразию, - увеличивает устойчивость системы (в том числе, и социально-политической); все, что ведет к уничтожению разнообразия, -грозит неустойчивостью и, соответственно, катастрофой («энтропия» и ее законы). В социальной жизни «единственно верные учения» не работают.

В нашем выпуске «Библиохроники» - 84 очерка, отправным пунктом к написанию которых послужили, естественно, книги. Персонажей, так или иначе упомянутых на этих страницах, никак не меньше тысячи. Однако понятно, что и это - капля в море, слегка приподнятый занавес над многолюдной сценой драматической истории.

И тем не менее, не претендуя на какие-либо историографические открытия, авторы-составители все же рискуют предположить (не путать с highly likely - «высокая степень вероятности»), что под одним переплетом об истории русской гуманитарной и общественной мысли под таким ракурсом еще не рассказывали. В то же время, сохраняя преемственность, мы жестко придерживались методологического правила, на котором строятся все тома «Библиохроники», - показывать неординарную, невероятную, порой трагическую историю России через уже опубликованные ранее книги. Пестрая череда обложек нанизана на строго хронологический стержень. Чтобы Читатель почувствовал «запах минувшего», после каждого из очерков даны иллюстрированные развороты. Не все из них жестко привязаны по датам публикаций и тематике к конкретным очеркам. Но сделано это сознательно: авторы-составители хотели таким наглядным образом, слегка приподняв занавес, показать, в какие времена и в какой обстановке выпало жить нескольким поколениям наших соотечественников.

Авторы-составители продолжают считать, что проект «Библиохроника» носит, прежде всего, не научно-исследовательский, а просветительский характер. Мы искренне надеемся, что в ближайшем будущем печальные жизненные коллизии по признаку «инакомыслия» будут если и не устранены, то, по крайней мере, минимизированы.

В одну и ту же реку, конечно, можно (!) ступить дважды, но для второго раза придется стремглав бежать вниз по течению... И там окунуться в уже несвежую воду. О том же говорит и народная мудрость о граблях. И это действие в принципе можно повторить. Но только в двух случаях: либо у садового инструмента нет черенка, либо у наступающего на него - лба. Должна же хоть чему-то учить история! Повторений - не нужно...

Собственное прошлое, каким бы противоречивым оно не было (или представлялось?) забывать, товарищи-граждане-господа, никак нельзя... Нехорошо это...

С глубоким уважением,
Алексей Венгеров,
руководитель проекта

Андрей Ваганов,
научный сотрудник Института истории
естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН