Картина историческая и политическая Порты Оттоманской (1830 год)

Сергей Глинка

Наполеон мог отличиться в русско-турецкой войне на стороне России: в 1788 году он, артил­лерийский поручик, пытался поступить на рус­скую службу для участия в боевых действиях против Турции. Однако набиравший волонтёров русский генерал-поручик И. А. Заборовский неза­долго до их встречи получил предписание вер­бовать офицеров-иностранцев лишь с потерей чина, а Наполеон на понижение в звании не согласился.

Наполеон мог отличиться в русско-турецкой войне на стороне Турции: в 1795 году он, бригад­ный генерал не у дел, решил пристроиться воен­ным советником в Константинополь. Написав официальное представление, Бонапарт сообщал тогда брату: «Более чем когда-либо сейчас стоит вопрос о моей поездке». Этому плану также не суждено было осуществиться.

В итоге великому полководцу не довелось про­славить ни русские, ни турецкие знамёна. Вме­сто этого он под стягами своей страны воевал и с теми, и с другими. Поля этих битв хорошо из­вестны. С русскими Наполеон дрался в Европе: от Аустерлица до Москвы и от Малоярославца до Парижа. Что же касается турок, то против них он сражался в Египте и Сирии, а позднее, став вла­стелином половины Старого Света, пытался ра­зыграть турецкую карту в большой дипломати­ческой игре, предлагая Александру I разделить территорию одряхлевшей империи.

О том, как Россия решала турецкий вопрос без Наполеона, а если точнее, вопреки Наполе­ону, рассказывается в книге известного литера­тора Сергея Глинки (о нём см. настоящий выпуск Библиохроники) «Картина историческая и поли­тическая Порты Оттоманской от начала суще­ствования поколения турецкого до падения Константинополя и до падения греческой дер­жавы, с присовокуплением о войнах турков со времени вторжения их в Европу до 1830 года». Одна из частей этого проникнутого патриоти­ческим настроем сочинения посвящена русско-турецким отношениям эпохи Великой револю­ции и наполеоновских войн.

Как известно, в 1798 году извечные соперницы Россия и Турция оказались союзницами по вто­рой антифранцузской коалиции, в которую они вошли вместе с Англией, Австрией и Королев­ством обеих Сицилий. В июне 1798 года, после начала экспедиции Наполеона в Египет, султан Селим III обратился к России и Англии с прось­бой о помощи в войне против Франции. По при­казу Павла I эскадра Черноморского флота под командованием вице-адмирала Ф. Ф. Ушакова в составе 6 линейных кораблей, 7 фрегатов и нескольких вспомогательных судов через Бос­фор и Дарданеллы вошла в Средиземное, а затем в Адриатическое море и совместно с турецким флотом одержала ряд побед над французами, захватив Ионические острова и остров Корфу.

Глинка так рассказывает об этом: «К необы­чайным событиям, ознаменовавшим Француз­скую революцию, можно присовокупить и то, что Турция, разорвав союз с Францией, при­стала к России. Орёл и луна соединились на море Средиземном. Директория, завидуя бли­стательным успехам юного Бонапарта, покори­теля Италии, с цветом войска республикан­ского отправила его к ненужному завоеванию Египта. По внушению ли постороннему или по собственному опасению, турки предполагали, что французы намерены овладеть Египтом и возобновить существование древних грече­ских республик. Как бы то ни было, но со вре­мени вторжения оттоманцев в Европу в первый раз турецкое оружие совокупилось с русским оружием. В сентябре месяце русские, предводимые на Средиземном море вице-адмиралом Ушаковым, вместе с турками овладели крепо­стью Капсали, построенною на высокой каме­нистой горе. Под начальством капитан-лейтенанта Шостака учинена высадка. Через горы, камни и овраги русские несли пушки на руках. Французский комендант, сперва отверг­ший предложение, вскоре принуждён был сдаться. Один флаг и ключи присланы были к императору Павлу, а другой флаг отправлен турецким начальником Кадыр-беем к Блиста­тельной Порте. Русские и турки, делившиеся победоносными знаками, получали также в одно время и награды. Русские чиновники награждены были орденами, а Кадыр-бею при­сланы часы, украшенные алмазами, и богатая соболья шуба. 1799 год был блестящим годом русской славы на море Средиземном и на полях Италии. Вице-адмирал Ушаков и Кадыр-бей начали поиски свои против приморских кре­постей, захваченных французами. Они реши­лись напасть на оные с моря и с сухого пути. Вскоре взяты были острова Видо и Сальвадор. Отчаясь защищать Корфу, французы отдали оную во власть россиян».

Одновременно Глинка предлагал читателю описание боевых действий, которые Наполеон вёл против турок в Сирии. Так как в этом пове­ствовании интересы России не затрагивались, автор, приобретший известность как неприми­римый ниспровергатель Бонапарта, позволил себе отдать дань полководческому гению повер­женного противника: «Почти все города Сирии... видели в стенах своих того Бонапарта, которого имя подобно имени Юлия Кесаря гремело в одно время в Европе, Азии и Африке... Рассеяв турец­кое войско, собранное к исторжению из рук французов Египта, Бонапарт вышел из пределов Сирии и отплыл во Францию, чтоб быть консу­лом, императором, завоевателем царств и потом узником на острове Елены».

Русско-турецкий союз оказался недолговечен: победа Наполеона при Аустерлице и активность французского посла в Константинополе дивизи­онного генерала Ораса Себастиани возродили надежды Порты на долгожданный реванш: Селим III распорядился закрыть черноморские проливы для российских судов и, вопреки суще­ствовавшим договорённостям, без согласования с Санкт-Петербургом сместил лояльных России правителей Молдавии и Валахии. Разгоревшаяся вследствие этого война продолжалась шесть лет (с 1806-го по 1812 год) и шла с переменным успе­хом. В ней отличились многие из тех, кому впо­следствии было суждено прославиться на полях сражений с Великой армией: М. А. Милорадович, М. И. Платов, П. И. Багратион, А. Ф. Ланжерон и, конечно же, М. И. Кутузов.

Кутузов принял командование русской Мол­давской армией в начале апреля 1811 года. В его распоряжении имелись около тридцати тысяч человек, которым противостояли сто тысяч турок. 22 июня 1811 года в сражении при Рущуке он во главе пятнадцатитысячного отряда разбил шестидесятитысячный корпус Ахмет-паши. Затем, имитировав отступление, «Старый Лис Севера», как называл Кутузова Наполеон, пере­правил свою армию на левый берег Дуная, заста­вил турок броситься за ним в погоню, окружил их, захватил оставшийся без прикрытия лагерь на правом берегу и в итоге принудил сложить оружие отборную тридцатипятитысячную армию с 56 орудиями. Результатом этих побед явился Бухарестский мир от 4 (16) мая 1812 года, согласно которому Бессарабия и часть Молдавии переходили к России. Но что ещё важнее, нака­нуне уже ставшего очевидным противоборства с Наполеоном страна высвобождала столь необ­ходимые ей воинские силы и вырывалась из гибельной ситуации ведения войны на два фронта.

В заключение рассказа об этой победонос­ной для русского оружия кампании Глинка поместил приказ, с которым Кутузов обратился к войскам, прежде чем покинуть армию: «Чего не превозмогли вы, дунайские воины!.. Шесть­десят тысяч надменных турецких войск под предводительством верховного визиря меч­тают перенесть владычество своё в места, вашим мужеством и кровью приобретённые. Но двенадцать тысяч из среды вашей смиряют их кичливость и обращают в бегство. Сей удар блистательного оружия поразил силы много­численных толп турецких, собранных из всех концов Оттоманской Империи до такой сте­пени, что до 28 августа в войне наступательной с силами превосходными не имел неприятель довольной твёрдости сделать какое-либо поку­шение на нас, спокойно расположенных по Дунаю. Но и тут готовили вы ему новый удар. Кто не участвовал, тот с восторгом видел бли­стательный переход на правый берег Дуная, взятие и истребление императорского лагеря, трофеи, пленных и необыкновенную добычу, храбрыми приобретённую. Наконец, взятие Туртукая, падение Силистрии со всею артиллериею поразили дух неприятельский до того, что сию составленную из отличнейших азиат­ских арнаутских войск и цареградских янычар на сей стороне находившуюся, стеснённую армию с предводителем её трёхбунчужным пашою визирем Чабан-оглу, многими другими, с татарскими султанами, 56-ю пушками, хра­бростью и бедствиями утомлённую, повергли вы к Высочайшим стопам Его Императорского Величества».

При этом Глинка приводит весьма любопыт­ное свидетельство: несмотря на то что Россия вела войну с Турцией, главным своим врагом русские видели всё же Наполеона. Именно ему приписывали происходившие в империи раз­личные неурядицы, включая природные ката­клизмы: «Между тем как знаменитый Кутузов разил и щадил врагов, заманивая их искусными распоряжениями в сети и подвергая плену, Киев и некоторые другие русские города вну­три России гибли от пламени пожарного. Дым их мешался с дымом горевших лесов. Общая молва приписывала сие бедствие рассыльщи-кам Наполеона. Через ряды пылающих горо­дов, по пеплу селений и храмов Божьих хотел он внесть в Россию оковы вечного рабства. Рас­пускались различные слухи. Не страх, но недо­умение и беспокойство волновали умы».

Известие о заключении мира с Турцией было воспринято в стране не просто с радостью, но с облегчением. Настроения, господствовавшие тогда в обществе, нашли отражение в «Записках о 1812 годе» московского главнокомандующего Ф. В. Ростопчина: «В третью ночь после вступле­ния моего в должность я был очень приятно про­буждён курьером, присланным из Вильны. То был адъютант министра полиции. Государь сообщал мне о заключении мира с турками, при­казывал объявить об этом по городу, отслужить благодарственные молебны, но празднества, обыкновенно бывающие при таких случаях, до времени отложить. Известие это приняли тем с большею радостью, что Дунайская армия дела­лась свободною для действий против Наполеона. Должно полагать, что Порта доведена была до последней крайности, если заключила мир, по которому уступала России левый берег Дуная с Измаилом, Килиею, Акерманом, Бендерами и Хотином».

Как и следовало ожидать, совершенно иначе встретили новость о завершении русско-турец­кой войны в Париже. Е. В. Тарле приводит сви­детельства мемуаристов из числа приближён­ных французского императора, по словам которых «Наполеон был в ярости, называл турок болванами, и это ещё был один из самых вежливых эпитетов, которыми он их награж­дал после Бухарестского мира».

Но в тот момент, когда Сергей Глинка писал свою книгу, события 1806-1812 годов уже стали историей. А потому автор - человек, по отзывам современников, благороднейший и добрейший -позволил себе заключить рассказ моралью, кото­рая, вероятно, представлялась ему достойной прогрессивного и цивилизованного XIX столе­тия: «Главная степень просвещения нашего века есть та, что перестали уже думать, будто бы паде­нье одной области есть торжество другой. Напро­тив того, теперь убедились, что чем дружнее будут различные семейства рода человеческого, тем счастливее будет человечество».

Наверное, он был бы удручён и разочарован, если бы узнал, что по прошествии почти двухсот лет эти слова всё ещё воспринимаются не как мораль, но как утопия.

Глинка Сергей Николаевич (1776-1847)

Картина историческая и политическая Порты Оттоманской от начала существования поколения турецкого до падения Константинополя и до падения греческой державы, с присовокуплением о войнах турков со времени вторжения их в Европу до 1830 года. Москва: В типографии Н. Степанова при Императорском театре, 1830. 1 л. фронтиспис - иллюминованная гравюра «Типы турецких воен­ных», 1 л. титул, VIII, 308 с., 2 л. иллюстрации - гравированные виды Константинополя. В полукожаном переплёте времени издания. Крышки оклеены «мраморной» бумагой. На корешке тиснёный орнамент, в верхней части ярлык красной кожи с тиснёным заглави­ем. Тройной обрез красного крапления. 23х13,5 см. На свободном л. форзаца и на титульном л. штемпель: «Казанского городского четырёхклассного училища».

«Городское четырёхклассное училище под настоящим наименованием своим существует лишь с конца 70-х годов, будучи преоб­разовано из уездного, а это последнее стоит, в свою очередь, в тесной генетической связи с основанным в Казани в последней четверти XVIII века Главным народным училищем. Известно, что по "Учреждению о губерниях" императрицы Екатерины II "попече­ние об установлении и прочном основании народных школ" возложено на учреждённые этой реформой Приказы общественного призрения. 11 сентября 1786 года в Казани последовало торжественное открытие четырёхклассного Главного народного училища, ведомства местного Приказа общественного призрения... Открытие этого училища было причиной упразднения казанской гимназии, которая, как мы это знаем, закрыта в 1788 году, и Главное народное училище явилось в Казани единственным рассадником светского образования. Существуют указания, что дело преподавания было поставлено здесь весьма солидно благодаря хорошему подбору наставников, первоначально присылавшихся сюда из Педагогического института. Казанское дворянство было, однако, недоволь­но этим училищем за его всесословный характер, и этим-то следует объяснить совершившееся в 1798 году, по удостоившемуся Высочайшего соизволения представлению местного генерал-губернатора, восстановление гимназии. В следующем же 1799 году Главному народному училищу повелено именоваться просто школою, и только с воцарением императора Александра I возвращено было ему прежнее название. По уставу училищ 1828 года Казанское главное народное училище преобразовано в уездное (открылось 25 августа 1835 года), под каковым наименованием и существовало до конца 70-х годов, когда было преобразовано в городское четырёхклассное, которое таким образом имело право в 1886 году чествовать столетие своего существования. Этот юбилей был, впрочем, забыт» (Спутник по Казани: Иллюстрированный указатель достопримечательностей и справочная книжка города. Под редакцией профессора Н. П. Загоскина. Казань, 1895).