Социально-экономические корни механики Ньютона (1934)

Борис Гессен

С 27 июня по 3 июля 1931 года в Лондоне проходил II Международный конгресс по истории науки и техники. В работе конгресса участвовали около 250 делегатов из 25 стран. Была там и делегация из СССР. Для советских ученых это было одно из первых официальных международных научных мероприятий, куда они были приглашены после изоляции 1920-х годов. И высшее партийное руководство СССР, естественно, придавало этому визиту не только сугубо научное значение, но, прежде всего, идеологическое: советские ученые должны были продемонстрировать «в логове империализма» все преимущества марксистской методологии в изучении истории науки.

В состав нашей делегации входили восемь человек: академики Н.И. Бухарин, В.Ф. Миткевич, А.Ф. Иоффе, Н.И. Вавилов, а также профессора М.О. Рубинштейн, Б.М. Завадовский, Э. Кольман и Б.М. Гессен. При этом Бухарин официально возглавлял советскую делегацию, а Кольман был ее партийным секретарем (собственно членами ВКПб были только трое - Бухарин, Гессен и сам Кольман). От Кольмана потребовали не спускать глаз с Бухарина и Гессена, как имевших «идеологический уклон». Все это было очень серьезно: буквально через несколько лет шестеро из этой восьмерки будут арестованы, а Н.И. Вавилову и Б.М. Гессену этот арест будет стоить жизни.

Но это будет, хоть и не в таком далеком, но все-таки - в будущем. И о таком исходе никто, конечно, не думал. Один из участников лондонского конгресса, М.О. Рубинштейн, через месяц после возвращения в СССР выступил в Коммунистической академии с подробным и весьма эмоциональным отчетом. «Устроители конгресса, несмотря на подчеркнутую вежливость, не особенно были рады нашему приезду, - отмечал Рубинштейн. - Для них советская делегация была инородным телом, которое нарушало уютный план работы конгресса. Если бы не советская делегация, конгресс прошел бы тихо, мирно, как ряд приемов, экскурсий и т.д. Внимание прессы было бы минимальное, и газеты ограничились бы сообщениями мелким шрифтом где-либо позади подробных отчетов о проходившем в это время в Лондоне Международном конгрессе пробователей вин. А тут вдруг весь этот шум прессы, два запроса в парламенте и т.д. - все для устроителей конгресса было “шокинг” и не входило в их расчеты. Делались попытки разделить советскую делегацию, но они конечно кончились полной неудачей».

Действительно, готовились к конгрессу основательно. Все 11 докладов членов советской делегации были изданы в виде отдельных брошюр, а по приезде в Лондон советская делегация добилась их выпуска и на английском языке в виде книги «Science on the Crossroads» («Наука на перепутье»). И доклад Бориса Михайловича Гессена, «Социально-экономические корни ньютоновских “Principia”», стал, несомненно, украшением всего конгресса, вызвал большое количество откликов как pro, так и contra.

«Стоит ли доказывать, что доклад об И. Ньютоне, сделанный советским ученым Борисом Гессеном в 1931 г. на II Международном конгрессе по истории науки в Лондоне, является по масштабам своего влияния одним из наиболее важных сообщений, когда-либо звучавших в аудитории историков науки?» - отмечал на страницах журнала «Вопросы истории естествознания и техники» (№2, 1993) выдающийся специалист по истории советской науки, профессор Массачусетского технологического института (США) Лорен Грэхэм. С чем же был связан такой успех?

«Впервые вопрос о научно-технических основах творчества Ньютона был поставлен Б.М. Гессеном, работа которого о Ньютоне получила широкий резонанс в кругах историков науки, - отмечал российский историк Б.И. Козлов. - Несмотря на ограниченную источниковую базу, Б.М. Гессену удалось показать и непреходящий интерес Ньютона к технической практике, и некоторые более конкретные аспекты его научно-технической деятельности. Написанная полвека назад, эта работа безусловно актуальна и сегодня».

Вот как Гессен формулирует суть своего подхода к историко-научным реконструкциям: «Мы исследуем, прежде всего, вопрос о том, почему именно развитие промышленного капитализма, а не торгового капитала выдвинуло проблему паровой машины. Это объяснит нам, почему паровая машина становится центральным объектом исследования не в эпоху Ньютона, а в период, непосредственно следующий за ней, хотя изобретение паровой машины относится к эпохе Ньютона (патент Рамзая 1630 г.).

Таким образом мы увидим, что связь между развитием термодинамики и паровой машиной такая же, как и между техническими проблемами эпохи Ньютона и его механикой. <...>

Если Ньютоном не была поставлена и разрешена проблема сохранения энергии, то это случилось, конечно, не потому, что его гений был недостаточно силен.

Великие люди, как бы не был замечателен их гений, во всех областях формулируют и разрешают те задачи, которые были поставлены на очередь историческим развитием производительных сил и производственных отношений их эпохи».

Неслучайно, что в 1933 году доклад Б.М. Гессена выходит первым, а в 1934-м - вторым изданием в СССР. Эта книга и представлена в нашей «Библиохронике». Гессен так формулирует главную идею своего исследования: «...беглый обзор содержания “Начал” показывает полное совпадение физической тематики эпохи, выросшей из потребностей экономики и техники, с основным содержанием “Начал”, являющихся в полном смысле слова резюмированием и систематическим решением всего основного круга физических проблем. А так как все эти проблемы по своему характеру были проблемами механическими, то ясно, что и основной труд Ньютона явился обоснованием земной и небесной механики». Но при этом добавляет: «Было бы, однако, большим упрощением и даже вульгаризацией, если бы мы стали выводить каждую проблему, которой занимался тот или иной физик, каждую задачу, которую он решил, непосредственно из экономики и техники».

Как настаивает Лорен Грэхэм, «из того, что этот доклад был в некотором смысле продуктом советской политики, отнюдь не следует, что подход Гессена лишается смысла или перестает быть значимым за рамками этой политики».

Сегодня, задним числом, понятно, что начало 1930-х годов вообще, стало звездным часом для Бориса Гессена. Помимо участия в лондонском конгрессе историков науки и техники еще относительно молодой ученый получает должность профессора физики Московского университета, становится деканом физического факультета Московского государственного университета. Вскоре его избирают членом-корреспондентом Академии наук СССР. То есть Гессен получает признание не только как историк науки, но и как физик. И в этом если и была натяжка, то совсем небольшая. Дело в том, что в 1913-1914 годах Борис Гессен учился на физико-математическом факультете Эдинбургского университета (Шотландия). Кстати, учился вместе со своим другом и однокашником, будущим академиком и Нобелевским лауреатом по физике Игорем Евгеньевичем Таммом.

После начала Первой мировой войны Гессен вернулся в Россию и оформился вольнослушателем на физико-математический факультет Петроградского университета. В 1919 году вступил в РСДРП(б) и до 1924 года находился на партийной, советской и военной работе, участвовал в Гражданской войне. Про таких, как Б.М. Гессен, в конце 1920-х говорили: «марксист-интеллектуал». И не понятно, чего в этом определении было больше: искреннего уважения или открытой враждебности.

Тот же Э. Кольман многократно и очень жестко критиковал Б. Гессена за то, что тот пытался, - совершенно искренне! - совместить квантовую физику и теорию относительности с марксизмом. «Гессен был под сомнением в СССР, - отмечает Л. Грэхэм. - Он хотел показать: я - искренний марксист, но я и ученый, физик. И у меня уважение и к ньютоновской физике, и к эйнштейновской физике. Факт, что Ньютон был детищем капиталистического общества и что Эйнштейн был детищем империалистического общества. Но это не значит, что их физика неправильная».

В 1927 году в одной из статей Гессен утверждал: само по себе то, что, основываясь на теории относительности и квантовой механике, можно прийти к неприемлемым для марксистов заключениям, отнюдь не является причиной, по которой должно быть отброшено физической содержание этих теорий. Для ортодоксальных марксистов, набиравших как раз в то время влияние в официальной идеологии, такой подход был неприемлем.

Гессен к тому же происходил из среднего сословия (сын банковского служащего). Да еще и учился два года за границей! По тем временам - готовый состав преступления.

Историк физики Геннадий Горелик отмечает: «В статьях Гессена не найдешь сокрушительных ударов по идейным оппонентам и пригвождения их к позорным столбам. Не зря товарищи-марксисты в 1931 году критиковали его: «Эти статьи далеки от актуальных задач партии. В этих статьях большевистским духом и не пахнет». Отношение Гессена к новой физике ясно видно из такого обвинения: «У т. Гессена мы видим во всех его работах одну линию - преклонение перед буржуазными учеными, как перед иконами».

Очень существенно, что в выборе объектов преклонения Гессену было с кого брать пример. Это прежде всего его друг по гимназии Игорь Тамм (будущий нобелевский лауреат) и учитель друга Леонид Мандельштам. К обоим Гессен относился с глубоким почтением и в качестве директора НИИ физики МГУ сделал все возможное, чтобы оградить научную и педагогическую жизнь школы Мандельштама от социальных стихий».

22 августа 1936 года Б.М. Гессен был арестован. Запись в его уголовном деле сообщает: «...участвовал в контрреволюционной троцкистско-зиновьевской террористической организации, осуществившей злодейское убийство С.М. Кирова и подготовившей в 1934-1936 гг. при помощи агентов фашистского гестапо ряд террористических актов против руководящих деятелей ВКП(б) и Советского правительства».

2 декабря 1936 года Военная Коллегия Верховного суда СССР под председательством В.В. Ульриха приговорила Б.М. Гессена к высшей мере наказания - расстрелу. В тот же день приговор приведен в исполнение.

21 апреля 1956 года Военная Коллегия Верховного суда СССР отменила этот приговор в связи с отсутствием состава преступления.

29 апреля 1938 года на Общем собрании Академии наук СССР Борис Гессен задним числом был исключен вместе еще с несколькими учеными из АН СССР. Обоснование простое - как «направлявших свою деятельность во вред Союзу ССР».

В 1955 году, когда начался процесс реабилитации Бориса Гессена, положительные отзывы дали физик Игорь Тамм и Эрнест Кольман.

Борис Михайлович Гессен (1893-1936).

Социально-экономические корни механики Ньютона. Доклад на II Международном Конгрессе по истории науки и техники / Издание второе. Москва - Ленинград: ОНТИ Государственное технико-теоретическое издательство, 1934. - 78 с. С портретом И. Ньютона. Тираж 7000 экз. 19,8х13,3 см.

Издательская шрифтовая обложка. На титульном листе блинтовое тиснение - «Широков».