Он должен был стать военным моряком, а стал художником. В 1802 году граф Фёдор Петрович Толстой окончил Морской кадетский корпус и был направлен на службу в гребной флот. Однако привычный для людей его круга мир военной среды не удовлетворял девятнадцатилетнего аристократа. «Я чувствовал, - вспоминал Толстой впоследствии, - что мне многого недоставало. Корпусное учение могло только доставлять просто порядочного флотского офицера, а не образованного человека, а мне хотелось быть образованным». Всё своё свободное время юный мичман посвящал самообразованию: ходил в театры, много читал, пробовал писать сам. И, конечно же, рисовал. Эта страсть, появившаяся ещё в детские годы, влекла его более всего, и те, кто видел работы начинающего рисовальщика, предрекали ему большое будущее. Вскоре по выходе из корпуса Толстой поступил вольноприходящим учеником в Академию художеств, а через некоторое время, вопреки воле семьи, вовсе оставил военную службу, чтобы пройти академический курс полностью.

Наравне с рисунком, в котором наставником молодого графика стал сам О.А. Кипренский, наибольших успехов Толстой добился в медальерном классе. В 1809 году за восковый барельеф «Триумфальный въезд Ромула в Рим» его избрали почётным членом Академии художеств, а ещё некоторое время спустя он получил назначение в Петербургский Монетный двор медальером. Э.В. Кузнецова, автор одной из лучших биографий художника, писала: «Прежде всего, Толстой решил постичь основы практического изготовления медалей. Он считал, что медальер должен всю работу по созданию медалей - начиная от первоначального рисунка до выбивания готовой формы в металле - уметь делать сам, без посторонней помощи. Для этой цели Толстой специально освоил такие чисто технические операции, как ковка, закалка, исполнение штемпелей, изготовление пунсонов (особых штампиков для воспроизведения мелких деталей изображения) и т.д. ... Для развития медальерного искусства существенным препятствием служило то, что раньше большинство медальеров, как правило, изготовляло медали по чужим рисункам. Тем самым роль медальера сводилась до роли ремесленного исполнителя готового рисунка медали. Подобное положение вызывало негодование Ф.П. Толстого, считавшего, что медальерное искусство занимает полноправное место в ряду других «высоких искусств», и поэтому мастер-медальер - это прежде всего художник, творец, создатель как рисунка, так и медали».

Самыми значительными творениями Толстого-медальера стала серия медалей, посвящённых событиям русско-французской войны 1812-1814 годов. Сохранился рассказ художника о том, как зародился в нём этот грандиозный замысел: «Когда пришло к нам известие о совершенном разбитии всей собранной Наполеоном армии под городом Лейпцигом и бегстве его с этого крепкого пункта, я убедился, что пришёл уже конец величию и владычеству Наполеона над Европой, и тотчас начал лепить портрет нашего императора в военном древнеславянском костюме. Работая, я вздумал по окончании войны представить всю её. Мне не долго пришлось этого ждать. После многих блестящих побед над Наполеоном в 1814 году пришла, наконец, реляция, возвещавшая о вступлении наших войск в Париж и о пленении Наполеона. Тогда я немедленно принялся, по собранным донесениям, сочинять и рисовать по той же величине и форме, как и Александр I, все битвы, которые способствовали вступлению наших войск в Париж и окончанию войны».

Свой первый медальон, изображавший Александра I в виде древнеславянского бога Родомысла, Толстой подарил Академии наук. А вскоре он представил президенту Российской академии А.С. Шишкову девятнадцать эскизов медальонов на темы Отечественной войны с просьбой передать их императору и рассмотреть в Совете Академии. «Если Академия найдёт возможность оказать мне помощь, - писал художник, - то я намерен приступить к вырезыванию девятнадцати медалей по образцу уже сделанной». При Академии был тогда создан специальный комитет, призванный оценить художественную сторону рисунков, а также решить, «верно ли определён весь ход сражений с вступления Наполеона со своей армией в пределы России и до окончания войны». Заключение комитета оказалось положительным, и на покрытие связанных с работой издержек Толстому выделили 20 тысяч рублей.

М.Ф. Каменская, дочь художника, вспоминала: «Горячо принялся граф за эту милую его русскому сердцу работу. Живо сочинил и нарисовал сюжет первой медали и уселся лепить её на грифельной доске розовым воском. Работа мелкая и медленная! А ему предстояло ещё с этой восковой медали вырубить настоящую медаль из бронзы. На всю эту процедуру с одной медалью требовалось времени никак не меньше года, а их отец предполагал сделать 21, так что награда за этот тяжкий труд могла быть дана ему только лет через 20. А ещё, Боже сохрани, несчастье: на почти готовой бронзовой медали нечаянно зарубится какая-нибудь мельчайшая черта глубже, чем ей следовало, и ошибка непоправима. И медаль, и год тогда прошли даром. Впоследствии этот тяжёлый труд и страшное терпение папеньки я видела своими глазами. Первая медаль началась только несколькими месяцами раньше моего рождения, и я росла с медалями. Как теперь помню, что мне было лет 13, когда отец испортил одну почти готовую свою медаль. Господи Боже мой, что тут было! Отец так обозлился на себя, что швырнул из кабинета эту тяжёлую осьмиугольную медаль так сильно, что она с громом прокатилась по всей анфиладе наших комнат. И как нам всем было жаль его тогда! Вот почему я всегда обижаюсь, когда пишут про отца: «Граф Ф.П. Толстой вылепил коллекцию медалей на войну 1812 года». Вылепил! Точно стакан воды выпил!.. А бескорыстный художник корпел за этою работой 20 лет».