«Задача издания дать в легкой и занимательной форме изображение развития русской культуры и картину жизни и быта разных слоев русского народа в показаниях свидетелей и деятелей прошлого» - так редакторы серии С. Бахрушин и М. Цявловский определяли цель своего проекта. Но весь комплект серии, давно став библиографической редкостью, стал одновременно и одним из самых авторитетных источников по истории России. И уж точно это относится к выпуску, представленному в «Библиохронике».
Как предсказать будущее в России? Для этого достаточно, оказывается, честно описать её настоящее. «Одно из общих заблуждений, наиболее распространенных, заключается в том, будто русский царь - самодержец! Великое заблуждение! Самодержец по праву, он, на деле, не пользуется обширною властию. Он может сослать кого угодно, может отнять у всякого русского имение, свободу, жизнь, может рубить головы по воле своей прихоти, но всякий поймет, что Александр Николаевич, Государь добрый и просвещенный, не пользуется дикими правами, какие имеет в руках. На самом деле, Царь только сочинитель законов, иногда даже просто издатель их, и не в его власти заставить исполнять эти законы. Если закон, Царем изданный, полезен интересам чиновной орды, или министров, или царской дворни, то вы можете быть уверены, что он будет исполнен с замечательным усердием; если он не приносит никаких выгод трем вышеименованным властям, то он будет исполняем плохо и нерадиво, а если он наносит ущерб их интересам, то можете быть уверены, что закон этот никогда и ни под каким видом исполнен не будет. Но из этих трех властей самая могущественная - чиновная орда, эта нравственная язва России».
Обширная эта цитата взята из книги, вышедшей в 1861 году в Париже на русском языке - «Правда о России, высказанная князем Петром Долгоруковым». За год до этого, там же, в Париже, она была напечатана на французском - «La Verite sur la Russie». Князь Петр Долгоруков оказался прозорливцем редким.
Историк, публицист, ученый, занимавшийся исследованием русских родословных (генеалог), князь Петр Владимирович Долгоруков (1817-1868) прожил жизнь необычную. Его, прямого потомка Рюриковичей по мужской линии (с IX в.), Иван Тургенев назвал «республиканцем-князем». Другие современники аттестовали князя не менее ярко - «эмигрант из верхов дворянской аристократии», «своеобразный протестант против самодержавия»... А ведь семья Долгоруковых выводила свой род от князя Михаила Черниговского, казненного Батыем и канонизированного как мученика за христианство. Сам о себе Петр Долгоруков отзывался как о юноше, имеющем «невзирая на молодость свою, сознание умственных способностей, дарованных ему богом и, может быть, не совсем обыкновенных».
Критическая историческая библиотека о России, о русском народе, об устройстве государственной власти в России обширна. Это - именно библиотека! Тем более удивительно, что книга «Правда о России, высказанная князем Петром Долгоруковым» ни разу не была переиздана ни в царской России, что вполне объяснимо, ни в советской России, что тоже, конечно, объяснимо, но не вполне.
«Республиканец-князь» удостоился только одной более или менее обстоятельной научной биографии в советское время. Она была издана в качестве введения к книге «Петр Владимирович Долгоруков. Петербургские очерки. Памфлеты эмигранта. 1860-1867». Автор этого 100-страничного биографического очерка, профессор С.В. Бахрушин, много цитирует из «Правды о России...», добросовестно ссылается на это произведение. .. Но все время как-то осторожно.
Больше никаких полноценных исследований жизни и трудов князя Петра Долгорукова в отечественной историографии практически нет. Как отмечает С.В. Бахрушин, «в русской научной литературе Долгоруков вызывал интерес почти исключительно как предполагаемый автор пасквиля, погубившего Пушкина». Но, думается, «заговор молчания» вокруг Петра Владимировича и его многочисленных сочинений возник не только из-за предполагаемого участия Долгорукова в провокации, приведшей к гибели Пушкина.
Как будто для того, чтобы немножко окоротить притязания на исключительность потомка Рюриковичей (ирония - любимый риторический прием судьбы), князь Петр Долгоруков получил прозвище «кривоногий» (фр. Bancal) - следствие прихрамывающей походки, вызванной врожденным физическим недостатком. Можно представить, какая гремучая смесь составилась в голове молодого князя из этих компонентов. С самого начала он мечтал о политической деятельности и не скрывал этого: «Но при <императоре> Николае вмешиваться в политику значило обрекать себя Сибири без всякой пользы для отечества».
Поэтому в двадцать один год П.В. Долгоруков приступает к работе над «Историей России от воцарения Романовых до кончины Александра I» (доведена до воцарения императрицы Анны); в 1840-1841 годах печатает «Российский родословник»; в 1842 - «Сведения о роде князей Долгоруковых»; в 1853 году выходит первая часть «Российской родословной книги».
«Занятие родословными, - признавался Долгоруков, - служило нам путем к познанию документов, для других недоступных, и вместе с тем против тайной полиции ширмами, за коими мы могли и трудиться по русской истории, и вести наши записки». Заметим, что начальником тайной полиции (III отделения) был князь Василий Андреевич Долгоруков - дядя Петра Долгорукова. В письме к нему из Лондона от 29 мая 1860 года Петр Долгоруков не скрывает своих теплых «родственных чувств»: «Почтеннейший князь Василий Андреевич, вы требуете меня в Россию, но мне кажется, что, зная меня с детства, вы могли бы догадаться, что я не так глуп, чтобы явиться на это востребование? Впрочем, желая доставить вам удовольствие видеть меня, посылаю вам при сем мою фотографию, весьма похожую. Можете фотографию эту сослать в Вятку или в Нерчинск, по вашему выбору, а сам я - уж извините - в руки вашей полиции не попадусь, и ей меня не поймать!»
Вятка в этом коротком эпистолярном послании упомянута неслучайно: около года князь Петр Долгоруков жил в этом городке. Вот как он сам описывает в «Правде о России...» некоторые обстоятельства своего появления там: «В 1843 году мы напечатали в Париже под псевдонимом графа Альмагро книжку о знатнейших фамилиях русского дворянства <«3аметки о главных фамилиях Россию»>, и в книжке этой мы упоминали о Земской Думе 1613 года и об ограничении власти царской при вступлении на престол Михаила Романова. Николай Павлович <император Николай 1> взбесился и приказал нам возвратиться в Россию. Мы прибыли в Петербург... Николай Павлович приказал нам отправиться в Вятку и служить там в канцелярии гражданского губернатора. Мы отказались, ссылаясь на грамоту дворянства и на право дворянское служить или нет, по желанию. Николай приказал отправить нас в Вятку на жительство, под надзор полиции, и приказал, прежде нашего отъезда, прислать к нам доктора для освидетельствования, в здравом ли мы рассудке находились? Николай не мог понять, чтобы человек, отыскивающий в России свои законные права, не был сумасшедшим!»
После смерти 19 февраля 1855 года Николая I и воцарения Александра II перед Петром Долгоруковым вроде бы опять забрезжили перспективы активной политической деятельности, к которой он всегда стремился. Сразу же он преподносит Александру II первые две части «Родословной книги»; в 1856 - третью часть, а 1857 году направляет Александру и четвертый том своего фундаментального исследования. Работа замечена. Царь жалует князю Петру Долгорукову перстень стоимостью в 400 рублей. (Любопытно, что сам Долгоруков, без стеснения, почти требовал вознаграждения в эквиваленте 600 рублей.) При дворе начинается активная подготовка к реформам. Долгоруков явно пытается играть одну из первых скрипок в этом деле.
Но... 1 мая 1859 года он тайно - навсегда, как оказалось, - уезжает за границу. В России у него осталась жена и малолетний сын. Невозможно отделаться от впечатления, что П.В. Долгоруков жестоко и злопамятно обиделся. «Мне 43 года, - пытается он объяснить мотивы своего отъезда из России, - родился и жил я, подобно всем русским дворянам, в звании привилегированного холопа, в стране холопства всеобщего; это положение мне опротивело, стало мне тошно, и я решил окончить дни свои в странах свободных, где бы на людей не взирали как на баранов, принадлежащих такому и такому-то семейству царскому».
За границей Долгоруков разворачивает активную издательскую деятельность. Сам учреждает и редактирует несколько журналов и газет - «Будущность», «Правдивый», Le Veridique, «Листок», много печатается в герценовском «Колоколе». О характере материалов, помещаемых П.В. Долгоруковым в этих изданиях, можно судить по эпиграмме, составленной князем П.А. Вяземским и посвященной «Рюриковичу»:
...В одиночку
Пошел с клячонкой на извоз:
Он в полночь сваливает в бочку
Чужой и собственный навоз, -
А паче собственный! Богато
Господь им наделил его,
И раздает он таровато
Нагар желудка своего.
С своей клячонкой колченогой
В журнальном деле он профос,
И где с ним встретишься дорогой,
Там крепче зажимаешь нос.
Впрочем, историк С.Н. Искюль в 2007 году замечал: «...можно говорить о “нескромности” автора, но не о “сомнительной исторической достоверности” многих из приводимых им историко-генеалогических фактов».
Сам В.П. Долгоруков не щадил никого. Про членов совета министров, например, он пишет так: «Что же касается до остальных министров: Адлерберга-Минина, князя Василия Долгорукова, Анненкова и Прянишникова, то эти четыре индивидуума тупоумы, безгласны, и редко один из четырех начнет о чем-нибудь рассуждать в Совете, а если и начнет, то уж непременно понесет такую ерунду, что доставит великому князю и приятелям его предмет разговоров и смеха дня на три».
Еще в 1860 году Долгоруков в одном из писем сообщает, что намеревается ежегодно издавать «обзор происшествий в России за каждый предыдущий год», где собирается публиковать биографии «всех лиц, занимающих в России важные места или имеющие влияние на дела», «политические биографии наших деятелей и бездельников». Собрать в одну книгу все эти политические памфлеты В.П. Долгоруков не успел. Летом 1868 года он серьезно заболел. 18 августа «князь-гиппопотам» - еще одно из прозвищ, которым окрестили его соотечественники, - умер в Женеве...
Еще до своей эмиграции В.П. Долгоруков открыто позволял себе высказывания, например, такого рода: «Романовы - узурпаторы, а если кому царствовать в России, так это, конечно, мне, Долгорукову, прямому Рюриковичу». И, конечно, цель (требование!) князя Петра Долгорукова - введение в России конституционной монархии. Только это, по его мнению, могло придать полноценную легитимность «принцам Голштейн-Готторпским» на российском престоле. Увы, не прислушались «принцы Голштейн-Готторпские» к русскому оракулу из рода Рюриковичей. А ведь главный политический прогноз князя сбылся: «Став стеною между царем и народом, забрав всю власть к себе в руки, чиновная орда везде владычествует, везде грабит, и, если ее не уничтожут, если, через реформы дельные, совершенные пока еще время не ушло, не остановят правительство на основаниях крепких, просвещенных, соответственным потребностям века, то владычество чиновной орды доведет Россию до бурного политического переворота, в коем погибнет и само правительство, и одна мысль о коем внушает страх и трепет, по совершенной невозможности уму человеческому предвидеть конечную развязку подобного события...»