В истории русской литературы имя Александра Грина стоит особняком. Вне каких бы то ни было направлений и кружков; его книги, да и он сам, были необычными, фантастическими.
Детство и юность Грина прошли в Вятке. И это было не лучшее время его жизни. В детстве над ним смеялись за его страсть к чтению, сочинительство стихов, за тягу ко всевозможным приключениям. И наказывали за неутихающие бунты против любого запрета. Отец Грина, ссыльный поляк, участник Польского восстания 1863-1864 гг., служил бухгалтером в земской больнице. Семья жила скудно, нередко дети видели родителей пьяными.
Исключенный из 2-го класса реального училища за сатиру в стихах на учителей, Александр Гриневский поступил в другое училище, имевшее дурную репутацию, учеников которого боялся весь город. Он закончил его со средним баллом «3» и поставленной из жалости пятеркой по поведению.
Отец не скрывал разочарования, и Александр решил уйти из дома. Он мечтал о море, которое казалось ему спасением от убогого прозябания в Вятке, от ее скуки и косности. В 16 лет уехал в Одессу. Но ни на один пароход слабого, долговязого, вспыльчивого и угрюмого парня не брали. Деньги, что дал ему отец, он растратил, продавал свои вещи, голодал...
Тогда ему помог знакомый его отца - устроил Гриневского учеником на пароход. Но мечта сменилась разочарованием: из Грина моряка не получилось. Он перепробовал много профессий - был рыбаком, дровосеком, грузчиком, золотоискателем, даже шпагоглотателем в балагане. Но, как писала его первая жена, «из всех человеческих дел Грин любил только литературу и только одно умел делать - писать».
В марте 1902 г. записался добровольно в 213-й Оровайский пехотный полк (Пенза). Но солдата из Гриневского тоже не получилось - вся его служба была протестом против насилия. Из шести месяцев в батальоне три с половиной он провел в карцере.
Дезертировав в 1902 г., он вошел в круг эсеров и стал агитатором. Летом 1903 г. в Твери готовился совершить теракт, но потом отказался от участия в нем. В 1903 г. он был арестован за пропаганду и приговорен к 10-летней ссылке в Сибирь. Совершил две неудачные попытки побега. Но спасла его первая русская революция - в 1905 г. ссыльный Гриневский попал под амнистию.
В декабре 1905 г. с паспортом на другое имя он приехал в Петербург, за что его снова арестовали и приговорили к ссылке в Тобольскую губернию. Однако на этот раз Грину удалось сбежать и вернуться в Петербург, где он и поселился под чужим именем. С революционной деятельностью было покончено.
Грин появился в литературе рассказами «В Италию», «Заслуга рядового Пантелеева» (1906). В 1908 г. вышел его сборник рассказов «Шапка-невидимка», в 1910 - «Рассказы». Критика оценивала его по-разному. Одни писали о том, что его произведения «дышат красотою простора и величавой силы», другие - что они «плавают в крови, наполнены треском выстрелов, посвящены смерти, убийству, разбитым черепам, простреленным легким».
Грин постепенно входил в литературную среду. Но в 1910 г. его снова арестовали за проживание с чужим паспортом. Грин написал письма министру внутренних дел и царю о своей благонадежности, и правительство смягчило наказание: вместо четырех лет его отправили в ссылку в Архангельскую губернию на два года. Грин был в отчаянии. Там, в Петербурге, шла настоящая литературная жизнь, от которой он был отрезан. Он срывался, запивал, но продолжал работать. В ссылке он написал «Синий каскад Теллури» и «Жизнь Гнора» (последняя новелла вошла в сборник «Фантастические новеллы», который и представлен в «Библиохронике»). В этих произведениях вполне определенно и ярко проявился его талант.
В мае 1912 г. Грин вернулся в Петербург и стал восстанавливать былые связи. Но ничего не выходило. Он писал письма поэту Валерию Брюсову - без толку. Серьезные издания оказались недоступны - Грин очутился будто на отшибе литературной жизни. В большой литературе для него не нашлось места. В 1913-1914 гг. вышел его трехтомник, но рецензии в большинстве своем были неодобрительными. Все чаще стали писать о нем, как об эпигоне иностранных литераторов, даже поговаривали об упадке его таланта.
В конце 1916 г. за непочтительный отзыв о царе писателю пришлось покинуть Петербург и поселиться в Лоунатйоки (Финляндия). Узнав о произошедшей революции, Грин пешком буквально по шпалам (поезда не ходили) вернулся в Петербург.
Летом 1919 г. Грина, которому еще не было 40 лет, призвали в Красную армию. Служба вызывала отвращение, он мечтал о побеге. Вскоре заболел сыпным тифом. В итоге слабый и голодный Грин вновь очутился в Петрограде, где его фактически спас Максим Горький. По просьбе «буревестника революции» Грину дали комнату в «Доме искусств» и академический паек.
Грин жил отшельником, его грубость и несдержанность вызывали недовольство жителей дома. А тем временем мизантроп и циник, как его называли соседи, создавал знаменитую повесть-феерию «Алые паруса», опубликованную в 1923 г. (также входит в состав сборника «Фантастические новеллы»).
В 1924 г. Грин вместе с третьей женой уехал в Феодосию, где в результате мучительной, трудоемкой работы был создан роман «Бегущая по волнам». Однако это произведение как «несвоевременное» не могло быть опубликовано. Все это способствовало развитию пагубного пристрастия писателя к спиртному.
О своих произведениях Грин говорил, что они «среди обычного журнального материала, рисующего героев эпохи, настроения века, всего современного, только слетевшего с печатного станка жизни, напоминали запах сена в кондитерской».
Увидевший свет роман «Джесси и Моргиана» (1929) почти не собрал рецензий. Это означало - Грина начали забывать. Но никаких попыток стать «советским» писателем Грин не предпринимал. А тяжба с издателем Вольфсоном, не выполнившим условия договора, подорвала силы писателя. Ни публикаций, ни денег - права проданы. Явившийся пьяным на суд, Грин проиграл дело.
В это время он создал последний, трагический роман «Дорога никуда», одно название которого вызвало шквал критики. В год великого перелома дать роману такое заглавие - значило бросить вызов всем.
Наступала бедность. Публикации книг практически остановились. Грин пил все больше, появились первые симптомы смертельной болезни. Он обратился за пенсией в Союз писателей, однако небольшой помощи от Литфонда, приятелей Тихонова и Вересаева, было недостаточно.
Утром 8 июля 1932 г. Александра Грина не стало.
«Я думала, что провожать буду только я да мама, - вспоминала его жена. - А провожало человек 200, читателей и людей, просто жалевших его за муки. Те же, кто боялся присоединиться к церковной процессии, большими толпами стояли на всех углах пути до церкви. Так что провожал весь город. <...> Литераторов, конечно, никого не было...»
Представленный в «Библиохронике» сборник оказался уже посмертным. Большую и в целом сочувственную вступительной статью известный советский литературовед и литературный критик Корнелий Зелинский закончит так: «Нам оно кажется наивным, это желание укрыться от реальной весомости бытия. Мы различаем у Грина, даже в мельчайших элементах стиля, действительный смысл этих попыток. Однако не только с удовольствием, но и с пользой для себя мы можем погрузиться в эту сферу вымысла, пронизанную и организованную мастерскими усилиями художника. Редкое, истинно художественное дарование - уметь выдумывать. Вот все существенное, что следовало сказать о Грине, искусном гравере видений из дыма курительной трубки».
Эти слова приобретают дополнительное значение, если учесть, что еще в год смерти Грина, 26 октября, Зелинский был одним из участников встречи советских писателей с членами правительства, состоявшейся в Москве на квартире Горького с участием Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова и Постышева. Обсуждались вопросы, связанные с созданием творческого союза советских писателей. Об этом он - единственный из многочисленных литераторов, присутствовавших на встрече, - оставил подробные записи.
Последствия встречи не заставили себя долго ждать. В этом же году ЦК ВКП(б) принял постановление «О перестройке литературно-художественных организаций». Все прежние писательские объединения ликвидировались, появлялись новые - подконтрольные власти. То же происходило и в других видах искусства. В 1932 г. образованы Союз композиторов, Союз архитекторов и Союз художников. Членство в них становилось необходимым и было гарантией материального благополучия. Отлучение от союза делало из художника изгоя, а его произведения недоступными для массового читателя.