Подробное описание воздушных путешествий Берга и Леде (1847 год)

Если бы современник Пушкина знаменитый собиратель редкостей А.И. Сулакадзев не был известен как отчаянный фантазёр и мистификатор, то Россия смело могла бы заявлять о своём приоритете в области воздухоплавания: в сулакадзевской коллекции вместе с камнем, на котором якобы отдыхал Дмитрий Донской после Куликовской битвы, хранилась рукопись «О воздушном летании в России с 906 лета по Рождестве Христове». Конечно же, стремление человека преодолеть земное притяжение восходит к древнейшим временам: отголоском этой мечты звучит легенда о дерзкой попытке Икара. Тем не менее, документальных подтверждений успешного покорения людьми воздушного океана практически не сохранилось. Так, согласно сообщению французских миссионеров в Пекине, в 1306 году, при вступлении на престол очередного китайского императора, в воздух был запущен большой шар. Разрозненные свидетельства говорят о нескольких неудачных попытках постройки воздухоплавательных аппаратов учёными и монахами Средневековой Европы. Переломным для развития аэронавтики стал ХУШ век. В 1783 году член Санкт-Петербургской академии наук Леонард Эйлер вывел формулы для расчёта подъёмной силы аэростатов. Одновременно с этим французы Жозеф и Этьен Монгольфье построили воздушный шар, вошедший в историю изобретений как первый в своём семействе. Его испытания прошли 2 июня 1783 года. Через два с половиной месяца на нём же состоялось первое путешествие живых существ - ими стали овца, утка и петух. А 25 ноября того же года в воздух поднялись люди - маркиз д' Арланд и Пилатр де Розье. Их полёт продолжался менее получаса, но именно от этих 25 минут человечество ведёт отсчёт не только воздушной, но и космической эпопеи.

В последующие десятилетия постройка и совершенствование воздушных шаров прогрессировали бурными темпами. Наполняющий оболочку тёплый воздух вскоре был заменён водородом. Появились управляемые клапаны, позволявшие регулировать высоту полёта. Улучшились устройство подвесных корзин и система крепления балласта.

Аэростаты стали использовать для научных исследований и военных целей. 30 июня 1804 года в Петербурге русский учёный Я.Д. Захаров и бельгиец Э. Робертсон совершили полёт с целью наблюдения различных физических явлений. В 1805 году участники российской кругосветной экспедиции под командованием адмирала И.Ф. Крузенштерна использовали воздушный шар для изучения воздушных потоков. В 1812 году московские власти предприняли попытку построить несколько крупных шаров для бомбардировки наполеоновской армии, но из этой затеи ничего не вышло.

Представленная в Библиохронике редкая малотиражная брошюра повествует пусть не о самом значимом и уже основательно забытом, но всё же по-своему характерном эпизоде развития аэронавтики в России, а именно о двух полётах на воздушном шаре, совершённых в Москве 25 мая и 29 июня 1847 года Вильгельмом Бергом и Августом Леде.

Автор, очевидец событий, даёт детальное описание поразившего его воображение летательного аппарата: 12 м в диаметре, 35,5 м в окружности, изготовлен из 924,5 м ткани, объём баллона - 609 куб. м. Однако чудеса технического прогресса уходят для рассказчика на второй план, когда речь заходит о волнующих подробностях полётов и об опасностях, их сопровождавших.

Первым в воздух поднялся Берг. В репортаже об этом моменте говорится весьма подробно: «Шар оторвался от земли в половине девятого часа вечера в Дворцовом саду. Погода была чудная: на небе ни облачка, а лёгкий ветерок едва струил воздух. Начало полёта было медленно, шар даже стал опускаться. Воздухоплаватель, совершавший подобное путешествие в первый раз, по неосмотрительности и горячности вдруг облегчил аэростат, скинувши до 10 кг балласта. Шар, как орёл, помчался в подоблачной выси. Трудно изобразить, с какой скоростью он исчез из глаз многочисленной публики - в девять часов он уже мошкой мелькал перед глазами, потом как бы растопился в пустынном воздухе. Долго смотрели глаза любопытных: небесная синева была чиста и безоблачна - следов шара не было!»

Дальнейший рассказ записан со слов отважного воздухоплавателя: «Берг совершенно не замечал той быстроты, с которою он поднимался. С какою-то радостью он отделялся от земли. Закатившееся солнце ещё поглядело на смельчака и скрылось. Вид на Москву был очарователен: она расстилалась перед ним, увенчанная золотыми главами церквей и как бы погружённая в зелень садов. Шар нёсся всё выше и выше. Москва потом представилась ему горстью бисера, кинутого на роскошный ковёр зелени. Потом она обвилась туманом и, наконец, слилась с воздушным пространством. ...Прекрасен Божий мир! Но Берг помышлял уже воротиться к земле. Хотел проверить время - часы были забыты. Вздумал справиться о высоте полёта - барометра не было. Он даже не знал, по какому направлению летел за неимением компаса. Итак, он решил спуститься на землю. Протянул с надеждою руку к спасительному шнурку клапана, чтобы начать выпускать газ, осторожно потянул его - шнурок ни с места. Он повторил движение - шнур опять не действует. А шар несётся всё выше и выше».

После многочисленных попыток несчастный путешественник понял, что отсыревший при подъёме шнур примёрз к внутренней полости шара. Дёргать сильнее Берг не решался, боясь порвать оболочку баллона. Шар по-прежнему набирал высоту: «Он летел всё выше и выше, ночное небо было мрачно, лишь яркие звёзды, блиставшие гораздо яснее, чем с земли, освещали неведомый путь. Воздухоплавателем овладела робость, которая перешла в совершенное отчаяние, когда чрезмерный холод высших слоёв атмосферы, несмотря на тёплую одежду, окостенил его члены, а изреженный воздух выгнал кровь из носа, ушей и рта. Дыхание становилось трудным, шея распухла, кожа на голове до того отекла, что шерстяная шапка его сделалась ему тесна, глаза налились кровью, и зрение так было мерцающе, что походило на состояние опьянения».

Наконец, движимый отчаянием, Берг рванул шнур клапана изо всех сил, и, вопреки ожиданиям, шар начал опускаться. Спуск занял около часа. Уже наступила ночь, внизу не было ни огонька, и аэронавт не мог определить, на какой высоте он находится. Внезапно раздался треск ломаемых ветвей, последовал толчок, и шар, зацепившийся в темноте за высокое дерево, рухнул на землю. Случилось это в лесу, в тридцати верстах от Москвы, вблизи дороги, ведущей к Сергиевой Лавре.

Второй полёт, совершённый месяц спустя Августом Леде, прошёл гораздо спокойнее. Зрители не преминули отметить, что «аэростат носил следы минувшего путешествия: он во многих местах был зачинен и являл вид почтенного инвалида, исполнившего свой долг». Учтя опыт товарища, Леде вёл себя гораздо осторожнее. Как деликатно выразился автор, «предприятие Берга можно назвать путешествием, воздухоплавание Леде - поездкой: он скоро спустился в двенадцати верстах по Владимирской дороге, около деревни Ивановой», изрядно, кстати, напугав толпу поселян, справлявших Петров день.

Представляя рассказ о двух воздушных путешествиях, совершённых в Москве весной и летом 1847 года, автор хотел оставить потомству достоверное свидетельство о технических достижениях человечества середины XIX столетия. Но прогресс не стоял на месте. Наступала эра аэростатов. Уже в 1849 году австрийцы использовали их при осаде Венеции для бомбардировки города. Ещё через несколько лет французы начали вести с них воздушную разведку. Американцы во время Гражданской войны первыми стали корректировать с воздуха огонь своей артиллерии. Появились управляемые шары. В 1899 году состоялся первый полёт дирижабля.

ХХ век всё расставил по местам. Самолёты довольно быстро вытеснили громоздкие, медлительные, неповоротливые аэростаты. Однако полностью победить их не смогли. В начале третьего тысячелетия флот воздушных шаров вновь стремительно растёт. Но объяснение этому надо искать уже в области иррационального: современному человеку хочется непосредственного общения с небом.

Подробное описание воздушных путешествий Берга и Леде, совершённых ими из Москвы в 1847 году. Москва: В Типографии скоропечатни В. Кирилова, 1847. 46 с. В издательской печатной обложке. 15х9,5 см.