«Неужели оттого, что одни крестились двумя перстами, чтили старопечатныя книги, осьмиконечный крестъ и пели сугубую алилуйю, а закон других предписывал трехперстное знамение, служение по исправленным патриархом Никоном книгам, почитание четырехконечнаго креста и тройную алилуйю - неужели от этого 10 миллионов народа отпали от прочей массы русскаго населения, чуждаются ея, избегают общения с нею?.. Здравый смыслъ отказывается верить...» С этих слов начинается книга историка В.В. Андреева «Раскол и его значение в народной русской истории» (Санкт-Петербург, 1870). Эта работа считается одной из лучших по истории раскола.
И все-таки был и для этой книги эталонный образец, с которым ее и сравнивали. Даже названия у них перекликались - «Русский раскол старообрядства», до сих пор едва ли не самое авторитетное исследование на эту тему. Принадлежало оно перу русского философа, историка освоения Сибири, публициста и писателя, пионера исследований социальной антропологии русского народа Афанасия Прокопьевича Щапова.
Родился А.П. Щапов в семье сельского дьячка, в селе Анга Иркутской губернии. В 1841 поступил в Иркутское уездное духовно-приходское училище. В 1846 г. за блестящие успехи Афанасий Щапов был переведён в Иркутскую духовную семинарию, а после её окончания в числе лучших учеников направлен в Казанскую духовную академию, где учился в 1852-1857 годах. В это время в Казань было перевезено собрание рукописей из Соловецкого монастыря. На основе этих уникальных документов А.П. Щапов и подготовил диссертацию «Раскол старообрядчества».
Эта диссертация стала основой для самого известного сочинения А.П. Щапова. Впрочем, сам автор скромно отмечал в предисловии: «Предлагаемое сочинение не больше, как первая попытка раскрыть историческия причины появления и распространения в России раскола старообрядства. Издается оно собственно не для ученых специалистов, а больше для неученой публики».
Щапов с самого начала формулирует и главный методологический принцип, которому он намерен следовать в своем сочинении: «Раскол старообрядчества составляет характеристическое явление в историческом развитии русского народа, особенно его нисших классов. В нем сохранился, так сказать, окаменелый отколок древней России, выразилась русская народность XVII века, в ея отрешенности от иноземных элементов реформы Петра Великого и XVIII столетия, проявилась преимущественно своеобразная историческая жизнь массы народа, жизнь религиозная и гражданская, жизнь умственная и нравственная». И, несомненно, самая важная фигура в этом сложнейшем клубке религиозных, политических, экономических и психологических интересов русского общества в эпоху раскола - патриарх Никон (1605- 1681). Ему и посвящена почти полностью Глава I книги Щапова: «Главный, первоначальный источник и основныя начала русскаго раскола старообрядства». Да и на протяжении всей книги А.П. Щапова деятельность Никона находится в центре внимания писателя. Кто же он такой был, патриарх Никон, что сумел расколоть этот, казалось, монолит духовный - православие?
В 1605 году, в нижегородском селе Вельдеманове (Вельманове) Княгининского уезда у православного мордовского крестьянина и его жены «русалки» (русской) родился сын, названный при крещении Никитой. Рано лишился матери. От мачехи сбежал в Макарьев Желтоводский монастырь, где обучился грамоте. Живя там, увлекся книгами, овладел книгописным художеством, а также мастерством каменщика и плотничьим делом. Патриарший дворец в Кремле с великолепной Крестовой палатой - это дело его замысла и рук. Самое любимое его творение - ансамбль Воскресенского Новоиерусалимского монастыря на реке Истре под Москвой. В 20 лет принял священнический сан. Позже получил монашеское имя - Никон.
В1639 году, добравшись пешком по берегу Онеги до Кожеозерского Богоявленского монастыря в Каргопольском уезде, поселился в лесном скиту. Через три года братия избрала его игуменом. В 1646 году он приехал в Москву по монастырским делам. Как требовал обычай, был представлен 17-летнему царю Алексею Михайловичу. Сразу же после беседы царь предложил ему остаться в столице. Никон вскоре посвящается в архимандриты Новоспасского монастыря, родовой усыпальницы Романовых. Царь искренне привязался к молодому архимандриту.
11 марта 1649 года по протекции царя Никон поставлен в митрополиты Новгородские и Великолукские. Опять же по настойчивому желанию царя в июле 1652 года, митрополит Новгородский Никон избран церковным собором. 25 июля 1652 г. состоялась торжественная церемония посвящения его «по чину».
«На патриарший престол вступил впервые в истории русской церкви крестьянский сын, - пишет российский историк В.С. Румянцева. - Такое чудо случилось как будто по воле провидения. Это был настоящий богатырь - высокий, сильный, носивший и одежды богатырские: его украшенный драгоценностями саккос (архиерейское облачение) весил более двух пудов, омофор (часть облачения) - полтора пуда. Возрождая византийское великолепие священнодействия в Успенском соборе, патриарх в пышных тяжелых облачениях служил Божественную литургию и совершал длительные крестные ходы» («Исторический лексикон. XVII век», М„ 1998).
Но много было и таких, кто совсем по-другому воспринял восшествие на престол 47-летнего патриарха, который сразу же приступил к церковным реформам. И главным, принципиальным идейным противником Никона, духовным лидером раскола и старообрядства, стал протопоп Аввакум (1621-1682). «В лета 7160-го году <т.е. 1652 г.>, по попущению божию вскрался на престол патриаршеский бывший поп Никита Минич, в чернецах Никон, обольстя святую душу протопопа духовника царева Стефана, являлся ему яко ангел, а внутрь сый диявол. <...> Ано врага выпросили и беду на свою шею», - не скрывает своих чувств Аввакум в одном из своих писем из «Книги бесед».
В конце 1652 - начале 1653 года патриарх Никон начинает реформу русских богослужебных книг. «Желая выявить ту основу, тот книжный материал, который мог быть использован для подготовки новых изданий, он распоряжается составить “Опись книг степенных монастырей”, предназначавшуюся для того, “чтобы было ведомо, где который книги взятии, книг печатново дела исправления ради”», - отмечает историк Б.Л. Фонкич в работе «Греческие рукописи и документы в России в XIV - начале XVIII вв.»(М., 2003).
Замысел такой книжной переписи на Руси - само по себе событие не рядовое для культурной жизни народа. «Егда же бысть патриархом злый вожь, и начат казнити правоверие, повелевайя трема персты кре- ститися и в пост великий в церкви в пояс творити метания. Мы же, со отцы и бра тиею, не умолчав, почали обличать еретика, предтечу антихристова. Он же нас, муча много, и разослал в ссылки всех», - не устает обличать своего идейного врага Аввакум.
Но, как отмечает А.П. Щапов, «...еще при п.[атриархе] Иосифе <? - 1652> раскольнически» заблуждения распространились по всей России посредством книг, напечатанных в 1642-1652 годах, и заразили в особенности молодое поколение. “И бысть всех книг, говорит митрополит тобольский Игнатий, вкупе 6000...” Это предварительное распространение раскольнических мнений приготовило весьма плодотворную почву для последующего распространения раскола».
Нет, не случайно Никон начал церковные преобразования именно с исправления богослужебных книг. По Щапову, Никон не инициатор раскола, а как раз наоборот - инициатор борьбы с расколом.
«Приступая к совершению своего великого призвания, п. Никон, “яко бодрый Христова всероссийского стада пастырь и неусыпный страж”, по словам м. Игнатия, положил пресечь раскольническое направление в самом его источнике, равным образом и восстановить богослужебнообрядовый чин и церковно-богослужебную жизнь в их первоначальной чистоте. Деятельно, с дальновидною ревностью и истинно пастырским благоразумием начал он исправлять церковно-богослужебные книги при посредстве людей ученых, каковы: Епифаний Славинецкий, Арсений Грек, Дамаскин Птицкий и другие, по древнеславянским и греческим подлинникам, после предварительного совещания с русскими пастырями на соборе 1654 года, с соизволения царя Алексея Михайловича, по согласию с патриархом константинопольским и при соучастии антиохийского патриарха Макария и сербского Гавриила. Зачинщиков раскола, каковы были известные уже нам справщики книг при п. Иосифе, он устранил от книгопечатного двора, как людей не только не способных к исправлению книг, но и явно неправильно мыслящих и злонамеренных, насеявших уже столько плевел в церкви русской».
Б.Л. Фонкичу удалось точно установить 480 греческих рукописей и печатных книг, привезенных с Афона в Москву только одним из посланцев Никона, Арсением Сухановым. А таковых было несколько человек. По греческим оригиналам Никон начинает исправлять русские церковные книги. Эти исправления затронули церковно-обрядовую практику и отчасти правку богослужебных книг. Наиболее существенные новшества заключались в замене двоеперстия троеперстием для крестного знамения; употреблении четырехконечного креста вместо восьмиконечного; принятии хождения против солнца вместо хождения по солнцу («по солонь») при венчании и крещении; сокращении числа просфор с 7 до 5 для проскомидии в начале литургии. Из книжных исправлений - поправка в написании имени Христа: Иисус вместо распространенного и привычного Исус и т.д.
Приезжавший в апреле 1653 года в Москву константинопольский патриарх Афанасий Пателар настойчиво призывал Алексея Михайловича осуществить предсказания пророчеств - отвоевать у турок Константинополь. Русский царь должен занять престол Константина Великого, а московский патриарх Никон - стать вселенским патриархом.
«Вследствие таких энергических, умных и благодетельных распоряжений п. Никона, можно сказать, что раскол, вероятно, был бы совершенно остановлен, по крайней мере в том виде, в каком он первоначально проявился, как секта религиозно-обрядовая и восстание немногих непокорных протопопов и попов, или по крайней мере не распространился бы в таком огромном размере, как это случилось, если бы п. Никону дали до конца довершить его великое дело, - уверен А.П. Щапов. - Но в это-то время, к величайшему несчастью, многочисленные и сильные враги Никона при дворе <...> общим заговором с расколоначальниками восстали лично против самого Никона, совершенно лишили его прежней свободы действования, даже благорасположения и содействия царя Алексея Михайловича, и принудили удалиться из Москвы, а зачинщиков раскола, вождей и поборников его возвратили из ссылки в Москву, и под видом будто ревности к старой вере, а в самом деле для успешного выполнения своих замыслов касательно п. Никона, дали полную свободу и простор распространению раскола. Таким образом в продолжение 8-летнего междупатриаршества, мятежные зачинщики раскола успели докончить свое дело, отторгли от церкви суеверных ревнителей обрядов и образовали особое скопище мнимых старообрядцев».
10 июля 1658 года, после литургии в Успенском соборе, Никон обратился к присутствовавшим: «От сего времени я вам больше не патриарх». И удалился в Воскресенский монастырь.
Авторитетный у властей ученый-богослов Епифаний Славинецкий объявил низложение патриарха составом местных епископов незаконным с канонической точки зрения. Соборное осуждение Никона затянулось.
Лишь 12 декабря 1666 года в Успенском соборе Никону прочитали соборное постановление и совершили над ним обряд лишения архиерейства и священства. Так закончилось «8-летнее междупатриаршество». Простым монахом Никон был сослан в Ферапонтов монастырь. И этот же собор... одобрил (sic!) никоновскую реформу, объявив введенные обряды, чины и книжные стилистические исправления законными.
Царь Алексей Михайлович, по-видимому, до конца жизни терзался: перед смертью он просил у Никона прощения и даже хотел возвратить ему патриарший сан, но запротестовал патриарх Иоаким.
В Кирилло-Белозерском монастыре, куда перевели Никона по указу патриарха Иоакима, он тяжело заболел. Алексей Михайлович приказал везти больного в подмосковный Воскресенский монастырь. Никон скончался под Ярославлем, у стен Толгского Богородичного монастыря. Его тело привезли в любимый им Новый Иерусалим, отпевали в присутствии царя по полному архиерейскому чину. В 1682 году от восточных патриархов пришли разрешительные грамоты, повелевавшие поминать Никона в сане патриарха.
Вывод же, к которому приходит А.П. Щапов, однозначен: «Итак, беспристрастный суд истории, или последовательный исторический ход дела, показывает, что вовсе не патриарх Никон был виною нашего раскола и не ревностная поспешность Никона в исправлении книг произвела раскольников, а они произошли сами собою, вследствие предварительного, векового развития в некоторой части русского народа особого, мнимо старообрядческого направления».