Семейство Холмских (1832 год)

Дмитрий Бегичев

Вышедший анонимно в 1832 году роман в шести частях «Семейство Холмских. Некото­рые черты нравов и образа жизни, семейной и одинокой, русских дворян» быстро завое­вал популярность и в течение продолжитель­ного времени удерживал внимание и широкой публики, и критиков. О нём писали В. Г. Белин­ский, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов. По воспоминаниям А. М. Достоевского, млад­шего брата писателя, фрагменты «Семейства Холмских» читались по вечерам вслух роди­телями мемуариста. Отличаясь ярко выражен­ной дидактической направленностью, роман как нельзя более подходил для семейного чте­ния. Не случайно Л. Н. Толстой, много думав­ший о воспитательной роли литературы, хло­потал о новом, сокращённом, его издании.

«Семейство Холмских» - первый литератур­ный опыт Дмитрия Никитича Бегичева. Когда роман появился в печати, его автору исполни­лось уже 46 лет. Двумя годами раньше он полу­чил назначение на пост воронежского вице-губернатора, завершившее период московской спокойной отставной жизни. Возможно, новая административная должность стала допол­нительным аргументом в пользу анонимной публикации «Семейства Холмских». Правда, вскоре после выхода романа в свет мало кому из читателей оставалось неизвестным имя сочинителя.

Желание попробовать свои силы в изящной словесности было вполне естественно для Беги­чева, постоянно находившегося в писатель­ском окружении. В 1813 году братья Дмитрий и Степан Бегичевы, вступившие в Лейб-гвардии гусарский полк, которым командовал их дядя А. С. Кологривов, познакомились и подружи­лись с А. С. Грибоедовым, служившим в том же полку. Хотя более доверительные отношения у Грибоедова сложились со Степаном Никити­чем, Дмитрий Никитич также входил в число его коротких знакомых, переписывался с ним, принимал в своём московском доме на Староконюшенной улице. В конце 1810-х годов, живя в Петербурге, Бегичев часто посещал знамени­тый «чердак» драматурга А. А. Шаховского, где собирался весь театральный Петербург и где в 1818-1819 годах «почти ежедневно» бывал A. С. Пушкин. К этому времени относится и его знакомство с поэтом и будущим декабристом B. К. Кюхельбекером, перешедшее затем в многолетнюю искреннюю дружбу. Литературныесвязи Бегичева ещё более упрочились, когдаон женился на Александре Васильевне Давыдовой, родной сестре прославленного поэта-партизана. Семейная жизнь доставила Бегичеву нечаянную известность - в качестве литературного персонажа. Так случилось, что нежная забота жены, однажды некстати проявленная при Грибоедове (дело происходило летом 1823 года у С. Н. Бегичева в его селе Дми­тровском Ефремовского уезда Тульской губер­нии), так развеселила автора «Горя от ума», что он повторил эту забавную супружескую сцену в диалоге Платона Михайловича и Натальи Дмитриевны Горичей. Племянница Д. С. Беги­чева - Е. П. Соковнина - в своих «Воспомина­ниях» писала о совершенной несхожести харак­теров её дяди и героя грибоедовской комедии, и, по её словам, распространившаяся молва о нём как о прототипе Платона Михайловича основана лишь на одном «незначащем случае». Бегичев, в свою очередь, не остался в долгу и в своём романе использовал несколько эпи­зодов бурной молодости Грибоедова.

История о том, каким образом роман «Семей­ство Холмских» увидел свет, изложена в мему­арах Кс. А. Полевого. По его словам, незадолго до отъезда в Воронеж Бегичев принёс его брату - издателю журнала «Московский теле­граф» Н. А. Полевому - объёмную рукопись с просьбой просмотреть её и решить, годится ли она для печати. В случае положительного ответа автор соглашался на любые исправле­ния и изменения, полностью доверяя профес­сионализму своего рецензента. «Трудно было даже прочитать до конца груду бумаги, при­сланной Бегичевым», - отмечал Кс. А. Поле­вой. Однако его брат, обнаружив в романе то, что так нравится публике, а именно сплетни о лицах, многим известных, согласился под­готовить рукопись к печати. При чрезвычай­ной занятости братьев Полевых журналь­ными делами работа по редактированию романа растянулась на два года. Как под­чёркивал Кс. А. Полевой, им приходилось не только «исправлять грамматические ошибки и устранять нелепости», но и переписывать целые фрагменты романа. Нелестное мнение Кс. А. Полевого о бегичевской рукописи может показаться пристрастным, особенно если учесть, что общение с автором в результате закончилось для Н. А. Полевого денежной тяж­бой, но, с другой стороны, последние главы романа, претерпевшие, видимо, минимальные изменения, убеждают в значительности про­деланной редакторами работы.

Н. А. Полевой не ошибся, предрекая «Семей­ству Холмских» читательский успех. После публикации отрывков из романа в «Московском телеграфе» и первых положительных откли­ков московский книгопродавец А. С. Ширяев в 1832 году выпустил за свой счёт отдельное издание романа и очень скоро распродал весь его тираж с большой для себя выгодой.

О том, какими источниками, кроме соб­ственных наблюдений, пользовался Беги­чев, создавая «черты нравов и образа жизни русских дворян», он сам написал в предисло­вии: «Я брал повсюду всё, что мне казалось приличным моему предмету, руководствуясь известным правилом: "Je prends mon bien, ou je le trouve (беру своё добро там, где нахожу)"». В произведениях друзей и знакомых автор романа нашёл имена многих своих героев. Так, Холмские, Пронский, Лёлева, Угаров, Фиалкин заимствованы из комедии А. А. Шахов­ского «Урок кокеткам, или Липецкие воды», а Фамусов, Чадский, Молчалин, Софья, Репетилов, Хлёстова, Тугоуховская - из «Горя от ума». Обращаясь к роману «Семейство Холмских», исследователи чаще всего видели в нём если не продолжение запрещённой на тот момент комедии Грибоедова, то, во всяком случае, её популяризацию. Однако, читая роман, нельзя не заметить, что Фамусов и Софья совершенно не похожи на одноимённых героев «Горя от ума», что Чадский, несмотря на попытку объ­явить его сумасшедшим, мало напоминает грибоедовского Чацкого. Остальные персо­нажи, особенно Молчалин, унаследовали от своих прототипов не только имена, но и глав­ные черты характеров, не получивших, впро­чем, в романе никакого дальнейшего разви­тия. Такая непоследовательность творческого диалога с Грибоедовым мешает заподозрить Бегичева в какой-либо иной стратегии, кроме простого заимствования. Аналогичным обра­зом автор «Семейства Холмских» «попу­ляризировал» комедию Шаховского, про­изведения В. В. Капниста, М. Н. Загоскина, А. И. Писарева.

Всего в романе около ста персонажей. В цен­тре повествования - семейство Холмских: вдова Наталья Алексеевна Холмская, её сын Алексей и дочери Наталья, Елизавета, Екате­рина и Софья. По ходу действия дети Холмской обзаводятся своими семьями, а значит, новыми родственниками, знакомыми и сосе­дями, из портретов которых и складывается мозаичная картина добродетелей, пороков и страстей человеческих. Роман буквально пронизан дидактикой. Здесь и нравоучитель­ные эпиграфы к главам, и мудрые изречения, то и дело «приходящие на ум» разным персо­нажам. Описывая несчастные браки, автор не только анализирует причины семейных раз­ладов, но и объясняет, «какие средства должны быть приняты к достижению возможного бла­гополучия в супружеском состоянии».

Современники не просто читали роман «Семейство Холмских» - они его штудиро­вали как учебное пособие. Об этом свиде­тельствуют многочисленные подчёркивания и пометы на одном из экземпляров второго издания, вышедшего в 1833 году. Неизвестный читатель или читательница отметили, напри­мер, следующие сентенции: «Счастливы те, кои соединяются неразрывными узами супруже­ства по любви и по рассудку»; «Первый долг жены стараться угодливостью и предупрежде­нием желаний мужа отвратить даже малейший повод к неприятностям»; «Порядок есть пер­вое основание спокойствия и счастия в семей­ной жизни». С наиболее сильным нажимом карандаша подчёркнуто изречение: «Рассу­дительность есть великая и необыкновенная добродетель в женщине...». Возможно, так же внимательно читала роман владелица описы­ваемого в Библиохронике экземпляра - Марья Степановна Нефедьева, оставившая на титуль­ном листе и первых страницах книги сквоз­ную владельческую надпись.

[Бегичев Дмитрий Никитич (1786-1855)]

Семейство Холмских. Некоторые черты нравов и образа жизни, семейной и одинокой, русских дворян. [В 6 ч.] Москва: В типогра­фии Августа Семена при Императорской Медико-хирургической академии, 1832. Ч.1. XXKIV, 258 с. Ч.2. 297 с. Ч.3. 314 с. Ч.4 357 с. Ч.5. 349 с. Ч.6. 369 с. В трёх цельнокожаных переплётах времени издания. На крышках тиснёные орнаментальные рамки. Корешки зелёной кожи с богатым золототиснёным узором и тиснёнными золотом заглавием и номерами частей. Тройной краплёный обрез. Форзацы «мраморной» бумаги.16,5х10 см. На титульном л. и с. I, III, IX первой ч. сквозная владельческая надпись: «Из книг Марьи Степановны Нефедьевой».

Нефедьева Мария Степановна - жительница Сызрани во второй половине XIX - начале XX века.