Двенадцать спящих бутошников (1832 год)

Елистрат Фитюлькин

Бутошниками (будочниками, буточниками) до реформы 1862 года назывались рядовые поли­цейские, стоявшие на посту вблизи своих полосатых домиков-будок и охранявшие покой мирных граждан. Именно об этих стражах порядка, как обещало название, должна была идти речь в «поучительной балладе» Елистрата Фитюлькина «Двенадцать спящих бутошников». Однако в самом тексте баллады бутошников не двенадцать, а только двое, да и они появляются лишь однажды, чтобы своим гроз­ным видом прогнать демона Асмодея, явивше­гося из преисподней за душой главного героя. Хотя в сюжете и нет персонажей, объявленных в названии, автор не мистифицировал читате­лей в главном - в том, что основой его сочине­ния стала «старинная повесть в двух балладах» В. А. Жуковского «Двенадцать спящих дев».

Оба произведения - и оригинал, и его сати­рическое переложение - обращены к вечной теме продажи души дьяволу. У Жуковского, придавшего повествованию фольклорно-славянский колорит, главный герой Громо-бой, тяготясь нищенской долей, решает с кру­того берега «прянуть» в Днепр. Неожиданно из тёмного бора появляется бес Асмодей в образе косматого старика с хвостом и рогами и легко уговаривает свою жертву уступить ему душу в обмен на пышный терем, злато и любовь красавиц. Когда через десять лет наступает время расплаты, Громобой, чтобы продлить срок договора, продаёт Асмодею души две­надцати своих дочерей, укрытых ангелом-хранителем в Божьей обители. Спасает юных дев святой Николай Чудотворец, по воле кото­рого они должны были уснуть и спать до тех пор, пока тот, кто чист душой, «распалясь» кра­сотой одной из дев, их не разбудит. Роль изба­вителя отводится в балладе Жуковского моло­дому новгородскому витязю Вадиму.

Действие баллады «Двенадцать спящих бутошников» происходит в Москве. Здесь посланец сатаны Асмодей, именуемый авто­ром по-домашнему Асмодькой, является бед­ному трубочисту Фаддею, также поддавше­муся искушению и выбравшему не холодные воды Москвы-реки, а аравийских коней, дор­мезы и дворец на Моховой улице. Кстати, прообразом дворца, окружённого садом с заморскими растениями и птицами, послу­жил, очевидно, знаменитый дом Пашковых, издавна входивший в список московских достопримечательностей.

Центральное место в балладе Елистрата Фитюлькина занимает московская поли­ция. Сыщики, квартальные, приставы и дру­гие чины сначала обдумывают, как бы «под­лезть к денежкам» разбогатевшего Фаддея, затем с утра до ночи угощаются на его лукул­ловых пирах, а в заключение усмиряют сатану и выносят свой приговор: Фаддею «вина не пить, а хлопать лишь глазами», а двенадцати его сыновьям спать до тех пор, «поколе пьян из нас никто не станет напиваться».

Выход в свет «Двенадцати спящих бутошников» вызвал скандал. Московский обер-полицмейстер С. Н. Муханов пожаловался генерал-губернатору Д. В. Голицыну на явное желание автора очернить полицию в глазах «непонимающей черни» и поселить в ней чув­ство пренебрежения и неповиновения. Дело дошло до императора Николая I, повелевшего книгу запретить, а цензора С. Т. Аксакова, про­пустившего её в печать, отставить от долж­ности. Но не только власти ополчились на это смелое, но невысокого художественного достоинства произведение. Читателей и кри­тиков, успевших познакомиться с книгой до её запрещения, удручало в числе прочего грубое, направленное лишь на привлечение внимания невзыскательной публики использование пре­красной баллады Жуковского.

Долгое время считалось, что Елистрат Фитюлькин - это Василий Андреевич Проташинский, внебрачный сын тульского помещика A.И. Протасова, племянник В. А. Жуковского и товарищ Н. И. Тургенева по Московскому
университетскому пансиону. Он участвовал в войне 1812 года, затем служил в Московском внутреннем гарнизонном батальоне, что, видимо, служило веским аргументом в пользу его авторства сатиры на московскую полицию.

B. А. Проташинский как сочинитель «Двенадцати спящих бутошников» значится в «Словаре псевдонимов» И. Ф. Масанова (Москва, I960), в исследовании Л. М. Добровольского «Запрещённая книга в России 1825-1904» (Москва, 1962), в каталоге «Моя библиотека» Н. П. Смирнова-Сокольского (Москва, 1969) и во многих других источниках.

Другая точка зрения представлена во вступительной статье Е. И. Анненковой к трёхтомному собранию сочинений С. Т. Аксакова (Москва, 1986). Здесь автором нашумевшей в своё время бал­лады назван поэт и переводчик Иван Василье­вич Проташинский, служивший копиистом в Экспедиции Кремлёвского строения, пис­цом в Московском университете и коррек­тором в Университетской типографии. Под­робная, основанная на архивных документах статья о нём, подготовленная И. А. Зайцевой, содержится в пятом томе словаря «Русские писатели» (Москва, 2007). В сохранившихся документальных свидетельствах автор бал­лады называется сыном шляхтича В. О. Проташинского и воспитанником тульского помещика В. И. Протасова. Если под словом «воспитанник» имелся ввиду «внебрачный сын», тогда В. А. и И. В. Протошинские были двоюродными братьями. В противном случае, о степени их родства можно только строить предположения.

Несмотря на запрещение баллады «Двенад­цать спящих бутошников» в 1832 году, она переиздавалась в 1862, 1863 и 1902 годах. Цен­ность первого издания, помимо его редкости, заключается ещё и в том, что в последующих перепечатках исключались прозаический вступительный диалог «Автор и читатель­ница», стихотворное «Обращение к цензуре» и «Красноречивое воззвание к некоторым Г<оспода>м Журналистам и Критикам», напи­санные, по словам Николая I, «с явным наруше­нием всякого приличия и благопристойности». Представленный в Библиохронике экземпляр первого издания содержит несколько стёршу­юся от времени карандашную помету, выпол­ненную по старой орфографии. Под текстом «Красноречивого воззвания...»: «Уть! Уть! Уть! / Пыря! Пыря! Пыря! / Цып! Цып! Цып!» -неизвестная рука начертала: «дуракъ, дуракъ, дуракъ».

[Проташинский Иван Васильевич (1802-1870 или 1881)]

Двенадцать спящих бутошников. Поучительная баллада. Сочинение Елистрата Фитюлькина. Москва: В Университетской Типографии, 1832. 46 с. В полукожаном переплёте 1830-х-1840-х годов. Крышки оклеены коричневой «мраморной» бумагой. По корешку тиснё­ный фигурный орнамент. В верхней части корешка ярлык коричневой кожи с тиснёным заглавием. В левом верхнем углу верхней крышки переплёта самодельный ярлык частной библиотеки. Форзацы синей бумаги. 16,5х10 см. На титульном л. владельческая роспись на французском языке: «Feodor Polkoff». В тексте читательские пометы простым карандашом. После запрещения цензурой большая часть тиража уничтожена. Исключительная редкость.