Каждое десятилетие имеет свой окрас. И репутацию у современников и потомков. Со временем, издалека, репутация может меняться... Что чаще всего и происходит.
По тридцатым годам вопросов накопилось множество. С каждым годом их становится больше.
С одной стороны - безоблачное раннее детство, вокруг любящие близкие, в целом сытно, удобно, просторно. Отец, мама, две бабушки, дедушка (уже один), поездки в другие города, новые впечатления.
Лошади, в основном ломовые, телеги, кучки ароматных «яблок» на мостовых Москвы; рядом высоченные пятитонки-грузовики (автомобилей мало); такси «эмочки» на Бульварном кольце сразу для нескольких пассажиров из очереди; гремящие трамваи с полуоткрытой двустворчатой вагонной дверью и подоконными белыми табличками с двусмысленным приказом: «Не высовываться»; пышногрудая кондукторша, увешанная рулонами бумажных разноцветных билетиков; просторные дворы, игры, прогулки по потрясающей воображение ВСХВ - Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. Беззаботность.
Восторженные панегирики вождю всех времен и народов, творцу и организатору наших побед Иосифу Виссарионовичу Сталину, руководящей и направляющей партии большевиков - ВКП(б), советскому народу, строю, успехам, образу жизни, трудовым и военным успехам; кинофильмы «Светлый путь», «Свинарка и пастух», «Сердца четырех», «Веселые ребята», «Подкидыш». Ничего не должно было оставлять сомнений в правильности избранного пути.
И действительно: индустриализация; ДнепроГЭС; освоение Севера; создание могучей Красной Армии; завершение коллективизации в сельском хозяйстве; переезд семьи в благоустроенное жилище в доме метро «Аэропорт» (пока еще в коммуналку); восторженный прием испанских детей в советские семьи; спасение челюскинцев; героический дрейф папа-нинцев; перелеты Чкалова и Громова; Стаханов со своими рекордами по добыче угля; постоянно звучащие по радио «...Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек», «Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц», «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля», «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер», «Мы едем, едем, едем в далекие края, веселые соседи, хорошие друзья», «Как много девушек хороших, как много ласковых имен» и т.д. и т.п.
Разве можно не радоваться, не гордиться рядовому жителю страны, непосредственно не затронутому «враждебными вихрями»? К тому же, в конце 30-х «жить стало лучше, жить стало веселее!» (Сталин).
А с другой стороны? Полный сумбур.
Родительские разговоры шепотом, многозначительные соседские реплики и пожимание плечами, прозрачные намеки на что-то зловещее и неразглашаемое.
Настроение у взрослых неустойчивое, скорее тревожное.
Убийство Кирова, огромное количество «врагов народа», войны: в Испании - с фашистами, в Финляндии - с упорным противником, где-то далеко - с японцами.
Длинные бараки, даже в самом центре Москвы, одноэтажные и двухэтажные, без водопровода (колодец рядом), с дровами, углем и печкой, с одним туалетом и одной кухней на 18 комнат и, стало быть, семей, как в нашем Самарском переулке; «раскулачивание» в деревне, не имеющее до сих пор однозначных оценок Невероятно трудное для произношения слово «обобществление», позволившее реализовать формулу: «и все вокруг колхозное, и все вокруг мое!»
А постоянное исчезновение людей, чьи имена совсем недавно были на слуху? Блюхер, Тухачевский, Якир, Гамарник, Енукидзе, Туполев, Бабель, Кольцов, Васильев, Корнилов, Олейников, Мандельштам, Косарев, Постышев, Егоров и множество других.
Отказы близких от своих родственников (мужей от жен и наоборот), передача детей репрессированных в детские дома и интернаты с заменой имен и фамилий. Аббревиатура ЧСВН - «член семьи врага народа».
Дух захватывает от противоречий - ну зачем, по каким таким причинам в середине 30-х был взят курс на уничтожение огромного количества безусловно полезных для страны людей, причем в основном верных партии и правительству? По сути, покушение на генофонд, пока без учета национальной принадлежности. Ущерб несомненен.
Среди расстрелянных или в разных формах репрессированных были не только выдающиеся политики, представители армии и флота, науки, культуры, искусства, производства. Тут же и огромная масса совершенно рядовых, в политическом и общественно-социальном смыслах, граждан: кузнецы, колхозники, библиотекари, дворники, сторожа колхозных амбаров и т.д. Судя по всему, некоторым, особо проницательным, современникам без особого труда удавалось распознать «врагов по блеску глаз» (См. Приложение).
А где истоки «голодомора»? Что и кто его породил? А может быть, организовал? И преступно делал вид, что его нет и не было вовсе? Но это же секрет Полишинеля... Почему он состоялся на самых плодородных территориях Союза?
Почему было так необходимо обмениваться поздравительными и благодарственными телеграммами по случаю 60-летия нашего вождя в 1939 году с завтрашними злейшими врагами страны?! (См. Приложение).
И сотни других «почему»... Такая вот «непонятность»...
Что такое «тройка»? Приговор без суда и следствия, без права на защиту и кассацию, физическое насилие в целях получения «признания - царицы доказательств» (А. Вышинский). И для ускорения процесса - специальное постановление о «немедленном приведении приговора в исполнение». Усердие «опричников» или мания руководства?
А антирелигиозное безумие? «Нерекомендованное» празднование Нового года, сотни тысяч граящан всех возрастов (кроме маленьких детей), вовлеченных в коллективную вакханалию, граничившую с психозом и варварством одновременно: разрушенье великолепных храмов и церквей, молельных домов, часовен, ликвидация служителей церкви, в том числе иерархов.
В Союз воинствующих безбожников (СВБ) было «добровольно-принудительно» принято несколько сотен тысяч членов. Повсюду создавались атеистические центры. Из календарей на несколько лет изъяли привычные человеческому уху названия дней недели (суббота, воскресенье и т.д.) только потому, что эти названия имели религиозное происхождение.
Что это, как не проявление мракобесия и лицемерия одновременно? Ведь по законам советского государства провозглашалась свобода вероисповедания!
Небольшое отступление: лично я - человек нерелигиозный, но верующий. И тут не вижу парадокса. Многие религиозные обряды, в их жестком, каноническом виде, для меня некомфортны. Они мне чужды во всех религиях. А заповеди - нет. Они не то чтобы святы (кто из нас безгрешен?), но, по крайней мере, - источник размышлений и ограничений. Только ради выполнения одной из них: «Не убий!» стоит прожить жизнь.
Вера же в некую высшую силу, в провидение, в Бога, наконец, - личное дело каждого. Бог, конечно, един, но у каждого - свой.
Формула «Религия - опиум для народа» на практике оказалась столь же бессмысленной, как и «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Какой «опиум», какие «пролетарии»? Что это, где они? Это всего лишь повсеместные, повседневные и обязательные призывы к единомыслию и послушанию.
А гимн страны 30-х? Интернационал. Напомним слова: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим. Кто был ничем - тот станет всем!» Удивительное лицедейство! Но в него полностью вписывалось бессмертное утверждение уже ушедшего вождя: «Кухарка может управлять государством!»
Бурными темпами шло формирование «советского человека».
Опубликованный чуть ранее бессмертный роман Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» о многом предупреждал... Благой замысел оказался абсолютно несбыточным, утопическим. Ну разве можно из латыша-католика, местечкового еврея-скрипача, туркмена, отдающего калым в четыре барана за очередную невесту и, согласно многовековым традициям, допускающего многоженство, и русской учительницы французского языка и литературы создать однозначно, универсально мыслящее, по всем направлениям, существо?
Единообразие возможно только на базе отношения к своей стране, а не на основе тождественности поведения в бытовой обстановке и искусственно созданной одинаковости мироощущения.
Но власть в те годы старалась не обращать внимания на подобные «мелочи» и «нестыковки».
И, наконец, последнее: при всех безусловных достижениях и поводах для хорошего настроения у продолжавшего существовать в предлагаемых обстоятельствах советского народа - «в воздухе пахло грозой».
Особенно к концу 30-х, когда 1 сентября 1939 года гитлеровцы, вторгнувшись на территорию Польши, начали Вторую мировую войну.
В целом тридцатые оставили у потомков больше вопросов, чем ответов.