ДЕТСКОЕ ЧТЕНИЕ С ПАВЛОМ КРЮЧКОВЫМ
Имя собирательное. Детская библиохроника Алексея Венгерова (...на страницах "Нового мира")
Бойтесь, дети, лени,
Как дурной привычки,
И читайте в сутки
Вы хоть по страничке.
Александр Круглов, «Веселые глазки»
Об уникальной книге, изданной, как и остальные выпуски «венгеровской библиохроники», поистине коллекционным тиражом (300 нумерованных экземпляров), мне, вероятно, следовало бы написать пораньше, скажем, в 2013 году, когда она и явилась на свет. То есть через год после возникновения нашей новомирской рубрики.
Но увы, об этом тяжеленном, большеформатном фолианте «Прекрасная пора. Библиохроника 1737 — 1998» (выпуск третий), посвященном книгам для детей и юношества и вобравшем в себя, как мы видим по датам, два с половиной века русской и мировой (книжной) истории, — я узнал лишь совсем недавно. Недавно познакомился и с самим Алексеем Анатольевичем Венгеровым, вероятно, самым значительным собирателем книг из ныне живущих русских библиофилов. И благодарен судьбе. Уходя от него, помню, в голове всплыло услышанное от кого-то совсем по другому поводу: «Таких людей больше не делают».
…И все-таки поговорку про Христов день и яичко припоминать не стану, потому что «Прекрасная пора» — она вся — «в долготу дней», ее тайные и явные «пружины и механизмы» устроены таким образом, что о книге можно писать и сейчас, и завтра, и послезавтра.
Она, что называется, никуда не убежит.
Но встреча с ней, как я теперь понимаю, необходима не только мне и другим 299-ти ее счастливым обладателям. Кому же? Тому, кто еще неравнодушен к книгам вообще, к отечественной истории культуры и, наконец, к детям.
Чтобы нам сразу стало понятно, о чем идет речь, коротко скажу: «Прекрасная пора» — это 123 богато иллюстрированных очерка о конкретных и раритетных книгах из личного собрания А. Венгерова (книг-то здесь гораздо больше, в одном очерке иной раз — до пяти изданий того или иного автора/периода/издательства). И это никакой не каталог или комментированная «выборка» из личной коллекции, это нечто совсем иное.
Это — книга как таковая. Со своим подтекстом и «затекстом», как любит говорить ее создатель и вдохновитель. Абсолютно свободная от всего, кроме личной ответственности за ее существование. Это приключение, в конце концов. Очень личное, темпераментное и в некотором смысле даже «огнеопасное».
Чтобы пояснить свою мысль, я мог бы предложить заинтересовавшемуся читателю виртуально познакомиться с хозяином этого издания, беспрерывно движущимся по белу свету с лекциями, выставками, вечерами. Познакомиться с помощью интернета. Причем не столько даже почитать о нем (профессор Венгеров нередко дает интервью разным изданиям; о его многотомной «Библиохронике», которая отмечена наградами, пишут в СМИ) — но лучше посмотреть его или послушать. Хоть — в почившей «Школе злословия», или в радиобеседах с Иваном Толстым на «Свободе» — которых было немало, он в этом эфире давно постоянный гость.
И раз уж слово «свобода» прозвучало во второй раз, сразу оговорюсь.
Венгеров все делает сам. Все. Сам собирает антикварные книги, сам (вместе с партнерами и «болельщиками», которых он приглашает в свои проекты) пишет о них в придуманных им серийных библиовыпусках. Он сам оплачивает всю работу — от подготовки издания до типографских расходов. Сам рассылает выпуски «Библиохроник» в мировые библиотеки и учебные заведения.
Сам, в конце концов, определяет, как и к кому они попадут в личное пользование.
Это именно его история, которая, как он убежден, именно потому, что она его, — может и должна стать потребной и интересной другим. Он — классический просветитель.
Думаю, здесь важно добавить, что Венгеров, создатель первого цветного каталога книг в нашей стране, автор легендарной выставки в ГМИИ «XX век. Мы — в обложке», состоявшейся в 2000 году (гигантской и полнокровной «выборки» из одного-единственного частного собрания), — не является государственным или еще каким — служащим. Он действительно частное лицо.
И то, что среди его разнотематических «Библиохроник» (начиная с уже легендарного выпуска «Отечественная война 1812 года» до ожидаемой в эти дни «женской темы») «завелась» сугубо детская книга, для нас, конечно же, радость и интерес.
Еще до того, как я получил от Алексея Венгерова «Прекрасную пору», он неожиданно пригласил к себе. «Приходите, вы подержите в руках и увидите то, чего не подержите и не увидите никогда и нигде», — сказал он мне по телефону в своей чуть-чуть «бойцовской» манере. Ну да, теперь я мог бы похвастаться: от штучных альбомов царственных коронаций, сделанных лично для высочайших персон и раскрашенных от руки, до прижизненных Лермонтова, Пушкина, Гоголя. Помню, как дрожали у меня руки, когда я перелистывал томик «Острова Сахалин» Чехова, который был у императора-страстотерпца в Тобольске и содержащий его пометы…
Да что говорить: с собирателем какого масштаба я буду иметь дело, стало понятно уже после недавнего посещения мною выставки в редакции журнала «Наше наследие» (Алексей Анатольевич много лет дружит с эти изданием), где Венгеров — на пространстве зала — представил по одному советскому журналу, в названии которого есть слово «красный». Четыре стены, да еще и витрины — сплошь в обложках.
Среди прочих там был и журнал «Красный дьявол» (Петроград, 1918 — 1919). Что называется, ущипните меня.
Алексей Анатольевич, как он сам мне сказал, человек, «отравленный культурой». Ему есть «ради чего жить», он все время находится в «режиме удивления». И — в печали, мне даже показалось, в какой-то особенной, злой печали, «со сцепленными зубами». Ведь он постоянно имеет дело с теми самыми, ушедшими на дно «атлантидами», изрядная часть которых, правда, хранится за стенками его книжных шкафов и через все эти «библиохроники», через его серийные книжные проекты все-таки приходит к нашему и мировому читателю (венгеровские «библиохроники» начали наконец переводиться на языки).
...Я читаю эту «Прекрасную пору» еще с весны и никак не могу остановиться. Путешествую по отделанному желтой кожей фолианту взад-вперед, разглядываю фотографии прекрасно сохранившихся обложек и отдельных страниц (изумительное качество той или иной книги, хранящейся в собрании А. В., — отдельная тема), вглядываюсь в случайно и не случайно сохранившиеся на многих изданиях автографы авторов и бывших владельцев.
...Я выписываю себе в компьютер цитаты и сюжеты, знаю, что пригодятся.
Иногда это переписывание доставляет просто физическое удовольствие.
Вот сюжет номер 18: Жюли Делафей-Брейр. Шесть детских новостей. 1823 год.
«Выдаю с робостью в публику несколько листочков, без сомнения несовершенных, но кои, может быть, не без пользы будут для юных читателей, которым они посвящены... Не имея тех познаний, чтобы научить юность, вознамерилась я только занять оную; однако ж старалась поместить в сем произведении нравственность приятную и чистую... Ежели по сим слабым произведениям не удостоюсь особенной чести, то надеюсь, что они докажут все мое уважение к религии и нравственности».
Далее нам сообщают, что в предисловии госпожа Делафей также упоминает о своих молодых летах и неизвестности в свете.
Переводчиком этой книги оказался неведомый нам портупей-юнкер Александр Хлебников, который простодушно посвятил сей труд своей бабушке: «Ее высокоблагородию, госпоже подполковнице Агапии Филипповне Хлебниковой». И тут же — текст посвящения.
«Дражайшая бабушка! Примите излияния чувств глубочайшей благодарности за ваши материнские обо мне попечения. Ваша нежность хранила меня в лета детства; ваша попечительность образовала мою юность. Там нет слов, где сердце исполнено признательностию. Пусть сей первый опыт трудов моих — плод ваших стараний о просвещении меня познаниями, но едва приметный знак благодарных чувств моих, — пусть сей первый опыт, с глубочайшим почтением вам подносимый, послужит слабым отголоском благодарного моего сердца, Милостивая Государыня Бабушка, Ваш преданнейший внук Александр Хлебников».
Мы узнаем, что выход книги был отмечен журналом «Сын Отечества», что переводные назидательные повести «Маленький гренадер», «Франциск и Сюзетта, или Брат и сестра» и другие рекомендовались в России к детскому чтению в течение двадцати лет после их выпуска. Тут же сообщается, что данная книга имеет дарственную надпись, сделанную в 1842 году, — некоему ученику 1-го класса Училища Св. Ап. Петра и Павла Сергею Каченову. «За прилежание и хорошее поведение». От кого? От учебного Совета сего заведения, вот от кого.
В любой из научно-просветительских статей, очерков, эссеистических заметок о каждом издании, представленном «Прекрасной порой», всегда может оказаться какая-то своя, особая изюминка. Информационная, например. А то и личностная.
Вот, очень-очень подробно представив михалковского «Дядю Степу», выпущенного Детиздатом ЦК ВЛКСМ в 1936 году с рисунками А. Каневского, автор статьи (это, думаю, сам Венгеров) немного неожиданно, но в то же время и вполне органично для общего тона всей книги «резюмирует»: «Произведения про „дядю Степу” постоянно переиздаются и пользуются неизменной популярностью у читателей. Поэтому можно смело цитировать последнюю строфу поэмы „Дядя Степа — ветеран” (гм — П. К.):
Знают взрослые и дети,
Весь читающий народ,
Что, живя на белом свете,
Дядя Степа не умрет!
Однако с нашей точки зрения, от объемного творчества Сергея Владимировича поистине неповторимой остается лишь одна безупречная и, скорее всего, бессмертная фраза: „А у нас сегодня кошка родила вчера котят!”»
Я же говорю, личная книга.
А то, читая о лагинском «Старике Хоттабыче» (здесь представлено первое издание, выпущенное московско-ленинградской «Детской литературой» в 1940 году, с иллюстрациями гениального Константина Павловича Ротова), ты узнаёшь вдруг, что, хотя эта советская повесть-сказка выдержала несколько сотен переизданий миллионными тиражами и была переведена на почти 50 языков, — отрецензирована-то в печати она была лишь три раза. И это за 60 лет!
И я совсем не знал, что Лазарь Лагин так возненавидел известный фильм по книге, что потребовал убрать свое имя из титров.
И так везде.
И в «Российской грамматике» (1755) Ломоносова, и в «Занимательной механике» (1947) Перельмана. В Маршаке и в Чуковском. В Жюль Верне и в ефремовской «Туманности Андромеды» (здесь — знаменитое издание 1961 года, то самое, черное, с рисунками Н. И. Гришина и с сохранившимся супером, которого я, кстати сказать, и не видел-то никогда).
У нынешней венгеровской «Прекрасной поры» есть и странное, на первый взгляд, приложение. Здесь полностью, страница за страницей, воспроизведена выпущенная Госиздатом в середине 1930-х книжка некоего А. Иоселевича «Следователь Аннушка», про милую фабричную активистку-прядильщицу, выдвинутую однажды на судебную работу. Цена книжечки — 4 копейки. Тираж — 50 тысяч.
Над обложкой — авторское (думаю, уж точно венгеровское, я постеснялся спросить, но интонацию, кажется, узнал) предуведомление: «Сегодня в ней (в книжке — П. К.) удивляет все: стиль изложения, образ мыслей главных и второстепенных „героев”, точная идеологическая направленность, выразительность и качество иллюстраций… Не стоит в этой краткой преамбуле останавливаться на деталях: современный и будущий Читатель (именно так, с прописной — П. К.) (разумеется, осилив текст полностью и вглядевшись в „картинки”) поймет все сам, без дополнительных пояснений. В добрый путь!»
Ничего «доброго» в этом пути, как вы понимаете, нет. Только печальные размышления о советской антропологии.
Но финал этой удивительной книги, этого приключения («растянутого», еще раз напомню, на почти 250 лет нашей книжной истории) действительно — добрый.
Скорее даже домашний.
На втором форзаце «Прекрасной поры» — цветные портреты современных детей. Девять мальчиков и девочек из наших дней. Они улыбаются, смеются, машут руками, пускают мыльные пузыри.
В предисловии доктора технических наук, 83-летнего профессора-гуманитария Алексея Анатольевича Венгерова об этом сюжете говорится в постскриптуме: «На одном из форзацев книги размещены фотографии наших потомков. Пусть живут счастливо, заглядывая в труды предков…»
P. S. Что же до эпиграфа к нашим заметкам, то я вытащил его из представленного здесь «Нового сборника поздравительных стихотворений» (1883). Сам же Александр Васильевич Круглов (1852 — 1915) присутствует в «Прекрасной поре» своими «Картинами русской жизни» (1902, Санкт-Петербург, издание А. Ф. Девриена с рисунками Т. Никитина и Л. Бакста).
У этой книги, выпущенной «Русским раритетом», авторами текстов, помимо самого Алексея Венгерова, обозначены Мария Богданович («Львиная доля творческой нагрузки в этом томе, — пишет в своем предисловии А. В., — легла на плечи молодого, но весьма успешного издателя, редактора, наконец, Сочинителя (с большой буквы) — Марии Богданович»), Сергей Венгеров, Ирина Насонова и Мария Чапкина.
Автор статьи о книге напоминательно сообщает, что в год выхода этого первого издания повести Ротов был арестован и 14 лет провел в заключении и в ссылке в г. Северо-Енисейске.
№11, Ноябрь 2016