-Помню роскошный вернисаж книжных редкостей из твоего собрания, устроенный в музее-квартире Сытина на Тверской улице в 91-м году, восхищенных посетителей того духовного пиршества.
- Именно после успеха той выставки пришла в голову идея организовать подобную акцию в Нюрнберге, где готовился к печати справочник «Вся Москва». Тем более что после официального мероприятия в музее удалось абсолютно законно оформить вывоз книг через таможню. Ящики для упаковки «груза» доставал по большому блату на своей бывшей фирме - там они предназначались для «специзделий» и были уже списаны.
- Старинная русская книга – тоже своего рода «специзделие», да еще и в историческом аспекте.
- Ты прав... В двадцатых числах февраля 91-го года, загрузив в микроавтобус «Фольксваген» опечатанные таможней коробки и канистры с бензином для дозаправки в пути, я выехал из Москвы в Нюрнберг, где должна была открыться выставка. Отправился один, без всякого сопровождения, ибо не думал о плохом.
- И ты не побоялся происшествий: колесо спустится, машина слагается или на тебя нападут, ограбят? Ведь ты вез, мягко говоря, недешевый груз.
- Безусловно, поездка рискованная, по сути, авантюрная. Зима, мокрый снег, гололед, ночью встречные фары, на остановках - одиноко и неуютно. К тому же пересечение границ нескольких стран... Но мне казалось, да и сейчас кажется: книги мало кому нужны с точки зрения грабежа. Их сложно продать, как говорится, не засветив... Но это так, лирика.
Ехал сорок девять часов. От Минска до Бреста передвигался по «олимпийской» дороге без единой заправки и пристанища. Чтобы передохнуть, время от времени прикладывал голову на руль минут на десять - пятнадцать. Дело в том, что к Московской Олимпиаде построили широкую магистраль протяженностью примерно 400 километров для проезда гостей с Запада. Дорогу проложили через лес, вдали от населенных пунктов, видимо, не желая показывать их, так сказать, во всей красе.
В конце пути вышел казус: я не заметил, как проехал границу между Польшей и Германией. Оказалось, позади километров семьдесят. Пришлось возвращаться обратно. Немецкий пограничник спросил, куда я еду, и, узнав, что в Германию, сильно удивился: я же подъехал к нему с территории страны. После моих невнятных объяснений, ночных звонков бургомистру Нюрнберга, совместного поедания московских пирожков с капустой, которыми снабдила жена Маринка, дело кончилось благополучно, и я отправился в Нюрнберг уже на законных основаниях. Меня радушно встретили, оставив один на один с моими ящиками, правда, дали в помощь восьмерых студентов местного университета. Четверо суток мы все вместе занимались подготовкой выставки, в том числе поиском витрин и тому подобного... Вскоре на помощь подъехали сын Сергей и директор сытинского московского музея-квартиры замечательная Наталья Алешина. Называлась выставка «Старая русская книга», занимала несколько просторных залов в помещении городской ратуши Нюрнберга и длилась с 15 марта по 2 апреля - все пасхальные дни. Здесь демонстрировались многие выдающиеся образцы старого русского книгопечатания. На открытие приехали наши писатели, проживавшие тогда в Германии, - Лев Копелев, Фридрих Горенштейн, Владимир Войнович... Присутствовал атташе по культуре с коллегами из советского посольства в Бонне. Экспозиция вызвала удивление и восхищение у посетителей, о ней тепло отозвалась пресса, в частности известная московская журналистка Вера Максимова, появились восторженные отзывы в местной печати. А писатель Борис Можаев назвал выставку «нюрнбергским чудом».
- Держу в руках «Московский комсомолец», вышедший в феврале 2018 года со статьей о твоей просветительской деятельности. Там есть строчки, посвященные книжному вернисажу в Нюрнберге: «Берлинское издание – «Народ книги» написало: «Выставка имела оглушительный успех. Можно утверждать, что сам факт ее был неожидан и не предполагаем - впервые в XX веке была развернута экспозиция лучших образцов старой русской книги. Выставка стала не только и не столько явлением жизни библиофильской, сколько явлением более широким - всеевропейски культурологическим и приобрело в некотором смысле характер даже политический».
- Мероприятие сопровождалось еще одним немаловажным эпизодом: мне показалось необходимым попросить руководство города (а Нюрнберг видел на своем веку и первопечатников эпохи Гутенберга, и ярых любителей книжных костров - нацистов) вывесить над главным входом в здание ратуши, где расположилась экспозиция, три полотнища: флаг ФРГ - страны, пригласившей выставку флаг земли Баварии и красный, с золотыми серпом и молотом, советский флаг. Что и исполнили. Если не ошибаюсь, это было последнее в истории культурное мероприятие за рубежом, проводившееся под советским флагом. Тем более что СССР вскоре прекратил свое существование...
- Беспрецедентное событие. Как и уникальный каталог выставки, впервые выпущенный на трех языках. А обратно в Москву вез коллекцию таким же образам?
- Ситуация с безопасностью на наших дорогах быстро изменилась к худшему, и люди, по моей просьбе транспортировавшие обратно ящики с книгами, группировались с водителями других машин, передвигаясь вместе.
- Любопытно, побывал ли ты во Дворце правосудия, в котором проходил исторический Нюрнбергский процесс?
- Нет, к сожалению, не довелось. Знаю, что здание дворца во время январских бомбардировок в сорок пятом году, когда весь Нюрнберг лежал в руинах, практически не пострадало. Зал, где проходил трибунал, реконструировали, и баварская юстиция использует его сегодня для проведения судебных заседаний. В дни, свободные от этих мероприятий, посетители могут попасть в помещение, в котором проходили слушания по делу о преступлениях нацистов. Кстати, в моем фотоархиве есть несколько оригиналов фотографий из нюрнбергской тюрьмы, где содержались главные нацистские преступники.
Надо сказать, я неоднократно бывал на стадионе, где нацисты устраивали марши и факельные шествия. Довольно большой по размеру, он поражает убедительностью символов прошедших этапов мировой истории. Сохранилась каменная трибуна, с которой ораторствовал фюрер. Сиденья для зрителей тоже из камня. Естественно, между сиденьями есть стыки. После войны на стадионе не проводились соревнования, но его и не разрушили. Оставили зарастать... Входишь и видишь траву, пробившуюся сквозь щели между каменными сиденьями. Представь многоярусное сооружение, заросшее травой. Травой забвения. Сильное впечатление.
- Тебе никогда не попадался автограф Гитлера?
- Нет. Да мне это и не интересно... Я крайне негативно отношусь к указанной персоне, хотя отдаю должное его организаторским способностям. Надо умудриться всего за шесть лет, с 33-го по 39-й год, положить навзничь или привлечь в союзники практически всю Европу!
- После того как справочник «Вся Москва. 1990 – 1991» вышел из печати, ты продолжал трудиться в совместном предприятии?
- Проработал еще примерно год - полтора. Честно говоря, устал от бесконечных проверок разнообразных инстанций, сильно отвлекавших от непосредственной деятельности. Проверки эти в основном были вызваны кляузными письмами «доброжелателей» по поводу издания еще недавно запрещенных книг. Приходилось сидеть в сигаретном дыму, ведь тогда курили практически все, отвечать на разнообразные вопросы, представлять документы и так далее. И хотя в результате все заканчивалось благополучно и никаких нарушений не обнаруживали, процедура утомляла и нервировала.
- А где ты оказался 19 августа, в первый день «путча»?
- Отправив из Германии грузовики с напечатанным тиражом справочника, я тут же отправился в Москву, торопился на международный съезд библиотечных работников, проходивший в торговом центре на Красной Пресне. Прилетев в Шереметьево, взял такси и поспешил в город. В какой-то момент мы с водителем увидели выстроившиеся цепочкой танки. На улицах полно народу. Не понимая, в чем дело, добрались до места проведения съезда, там я остался часа на полтора. Обратил внимание, что люди взволнованы, напряжены. С Красной Пресни я обычно добирался к себе на Чистые пруды по Арбату, но в тот раз не вышло - кругом танки. Утреннее «Лебединое озеро» я пропустил и не очень четко понимал происходящее....