Жизнь и подвиги графа Матвея Ивановича Платова (1821 год)

Николай Смирной

Если бы в середине 1810-х годов существовало понятие «рейтинг», М.И. Платов, несомненно, вошёл бы в «горячую двадцатку» самых популярных людей не только России, но и Европы. Предводитель казачьих войск, прославившийся во многих сражениях, он был в глазах европейцев самым экзотичным, непостижимым, а потому наиболее привлекательным представителем страны, победившей Наполеона и после долгих кровопролитных войн установившей мир на пространствах от Немана до Ла-Манша.

Платов, Европе уж известно,
Что сил донских ты страшный вождь,
Врасплох, как бы колдун, всеместно
Ты с туч падёшь, как снег, как дождь, -

славил казачьего атамана первый русский стихотворец того времени Г.Р. Державин. Подтверждением всеевропейской известности Платова служат воспоминания о его пребывании в Лондоне, куда он приехал в свите русского императора летом 1814 года. Энтузиазм традиционно сдержанных «детей Альбиона» был неподделен: по улицам за Платовым ходили толпы, в его честь устраивали приёмы, Оксфордский университет поднёс ему докторский диплом, город Лондон - саблю в золотой оправе, а принц-регент - собственный портрет, усыпанный драгоценными камнями. «Почтенные дамы и девицы, - рассказывал современник, - посещали его и украшали свои медальоны его изображениями. Все усилия Платова пройти куда-нибудь инкогнито, остаться где-нибудь незамеченным оказывались безуспешны: его всюду узнавали, и огромная толпа шла за ним, крича: "Ура! Ура! Платов!.." Весьма хорошо одетые дамы отрезывали по волоску из хвоста коня, на котором он сидел».

Между тем путь Матвея Ивановича Платова к славе был весьма и весьма тернист. Он родился 8 августа 1753 года в семье полковника Войска Донского. Начал службу в 16 лет урядником. Два года спустя, уже в чине есаула, участвовал в Крымском походе, отличился в атаке на Перекоп и при взятии крепости Кинбурн. В девятнадцать лет, став командиром казачьего полка, сражался на Кавказской линии, участвовал в экспедициях на Кубань и в Чечню. Во главе уже четырёх полков штурмовал Очаков, дрался под Каушанами, брал Измаил. Однако в царствование Павла I из службы был исключён, сослан в Кострому и даже арестован, но вскоре прощён.

Наиболее блестящим периодом в жизни и карьере Платова стали годы царствования Александра I. Через пять месяцев после восшествия молодого императора на престол Платов был назначен войсковым атаманом Войска Донского, а три недели спустя пожалован в генерал-лейтенанты. В кампанию 1807 года против французов он командовал уже всеми казачьими полками. В 1809 году, отличившись против турок на Дунае, стал генералом от кавалерии. В 1812 году возглавлял летучий казачий корпус, затем получил под своё начало арьергард русской армии, но 14 августа приказом М.Б. Барклая-де-Толли от командования был отстранён (о причинах этого отстранения историки спорят до сих пор). Другая тёмная страница биографии Платова связана с его участием в Бородинском сражении. Известно, что при Бородине шести казачьим полкам во главе с М.И. Платовым и резервному кавалерийскому корпусу Ф.П. Уварова был отдан приказ совершить рейд в обход противника. В том, что манёвр не принёс ожидаемых результатов, Кутузов впоследствии обвинял Платова, указывая на «его дурные распоряжения и нетрезвое состояние». Достаточно сказать, что из всех высших русских генералов только Платов и Уваров не были награждены за участие в Бородинском сражении.

Однако впоследствии атаман полностью себя реабилитировал. «Возглавляемые им полки, - пишет историк, - сражались под Малоярославцем, при преследовании отступающего неприятеля были в делах при Колоцком монастыре, Сем-леве, Вязьме, на реке Вопь, при Духовщине, брали Смоленск, участвовали в боях под Красным, на реке Березина, под Вильно и Ковно. Всего в кампанию 1812 года его казаки представили 548 отбитых у неприятеля орудий и до 70 тысяч пленных. По указанию Александра I от 29 октября 1812 года Платов возведён с потомством в графское Российской империи достоинство». Не менее блистательно сложились для донского графа кампании 1813 и 1814 годов.

М.И. Платов умер 3 января 1818 года. Первоначально был захоронен в фамильном склепе, но в 1911 году его прах перенесли в усыпальницу Войскового собора Новочеркасска. После 1917 года могила была осквернена. В 1993 году останки Платова вновь захоронили на прежнем месте в Войсковом соборе.

В Библиохронике представлена первая биография донского атамана. Её автор -Н.Ф. Смирной - несколько лет состоял при Платове чиновником особых поручений, выполняя одновременно обязанности адъютанта и переводчика. Сам он пишет об этом так: «Я был близким свидетелем его деяний, наблюдателем его образа мыслей, его чувствований. В течение последней достославной с французами войны высочайшим государя императора повелением назначенный к графу Платову по дипломатической части, я находился при нём в самую, можно сказать, блистательнейшую эпоху воинской его славы и потом видел его во время мира... до самого последнего часа многотрудной и полезной его жизни. Смело могу сказать, что никто другой не имел случая и не мог собрать столько сведений относительно служения и частной жизни Платова, как я».

Помимо описания походов и сражений, в которых участвовал М.И. Платов, Смирной предлагает своё объяснение некоторым чертам характера своего героя, в том числе тем, которые закрепили за ним в свете репутацию лишь добросовестного служаки: «Платов всё знал, всё понимал, но исполнял обряды светские совсем отличным образом, желая во всём являться истинным казаком. С сим единственным намерением он часто произносил собственные имена наизворот, как будто никак не мог выговорить их как следует. Например, вместо Варшавы говорил "Аршава", вместо первого французского министра Талейрана, "Тейларан", вместо того, чтобы сказать "офицер-квартирмейстер", говаривал "планщик" и т.п. Таковыми причудами и странностями приводил он многих в обман: многие по первой встрече заключали о нём как о славном токмознатоке своего ремесла и не хотели искать в нём ничего более, между тем как он соединял в себе качества славного и знаменитого воина, дальновидного государственного человека и приятного общежителя».

Содержащий много ценнейших сведений труд Смирного в то же время, по мнению современных учёных, «заложил мощную историографическую традицию апологетики, далёкую от объективности, и во многом определил почти на два столетия направление дальнейшего развития биографической литературы о Платове».

Книга посвящена вдовствующей императрице Марии Фёдоровне, даровавшей атаману, как пишет автор, «особые знаки Высокомонаршего Её Императорского Величества к службе его благоволения». Свидетельством действительно благожелательного отношения матери Александра I к знаменитому полководцу служит неоднократно приводившийся в различных изданиях забавный эпизод, зафиксировавший ту самую маску, которую так любил надевать на себя опытный и лукавый царедворец, каковым на самом деле являлся Матвей Иванович Платов: «Императрица Мария Фёдоровна спросила у знаменитого графа Платова, который сказал ей, что он с короткими своими приятелями ездил в Царское Село: «Что вы там делали - гуляли?» - «Нет, государыня, - ответил он, разумея по-своему слово «гулять», - большой-то гульбы не было, а так бутылочки по три на брата осушили».

Смирной (Смирный) Николай Фёдорович (1790-1851)

Жизнь и подвиги графа Матвея Ивановича Платова. Сочинение Николая Смирного. Ч. 1-3. Москва: Типография С. Селивановского, 1821. Ч.1. [4], XII, 240 с., 4 л. иллюстраций. Ч.2. [4], 178 с., 4 л. иллюстраций. Ч.3. [4], 152, V-VIII, 153-170 с. В одном полукожаном переплёте первой трети XIX века. Обрез мраморированный. 21х13 см. На шмуцтитуле первой части дарственная надпись «орешковы-ми» чернилами: «Почтеннейшему Петру Гардеевичу Бачманову в знак искреннего уважения и почитания от сочинителя. 8 сент.» На с. 153-189 части третьей - «Имена особ, благоволивших подписаться на сию книгу». Среди подписавшихся - соратник Платова на Бородинском поле Ф.П. Уваров, поэт-гусар Д.В. Давыдов, А.Н. Гончаров (дед Н.Н. Пушкиной, известный своим мотовством, оставивший наследникам полтора миллиона рублей долга, он и здесь проявил широту своей натуры: оказался среди немногих подписчиков, заказавших для себя особые экземпляры на веленевой бумаге).