Описание Москвы (1782 год)

Василий Рубан

Василий Григорьевич Рубан известен в истории русской культуры как литератор, журналист и издатель. Трижды он принимался за издания журналов («Ни то, ни сё», «Трудолюбивый Мура­вей», «Старина и Новизна»), выпустил в свет как собственные сочинения (в основном многооб­разные оды и дифирамбы на одну-две стра­ницы) и переводы, так и произведения других авторов, опубликовал исторические памят­ники, месяцесловы, статистические сборники и справочники. Среди этого огромного лите­ратурного наследия Рубана были и фундамен­тальные труды, значение которых неоценимо и по сей день.

Одним из таких сочинений было «Описание Императорского столичного города Москвы», которое Рубан опубликовал спустя три года после принёсшего ему известность «Описания Петер­бурга». Однако этот труд не представлял для современников уже такого интереса, как предше­ствующий, и ограничивался главным образом топографией первопрестольной столицы. Любо­пытно также, что на титульном листе Рубан име­нует себя «издателем описания Санкт-Петербурга».

Это был первый путеводитель по Москве, содержавший сведения о топографии, административном устройстве, экономике, социальном составе жителей города. Часть сведений Васи­лий Григорьевич позаимствовал из книги, «содержащей описание моровой язвы, бывшей в Москве, печатанной в 4 листа в 1775 году». В основу структуры путеводителя были поло­жены административное деление Москвы поли­цией на 14 частей, а также исторически сложив­шаяся планировка города. Каждую часть пред­варяли краткие сведения о её границах: «Первая часть в Кремле, в Китае и в Белом городе, начав от реки Неглинной, вправо, до самой Москвы реки». Далее Рубан сообщал сведения о город­ских воротах, мостах, улицах и переулках, мона­стырях, приходских и домовых церквах, казён­ных домах и присутственных местах, аптеках, заводах и фабриках, банях, рынках, постоялых дворах, кладбищах, заставах, полицейских буд­ках и др.

Правда, здесь совершенно отсутствовало описание достопримечательностей города, но это и не входило в задачу автора. Читая боль­шей частью статистические данные В. Рубана, легко можно представить себе Москву сере­дины 70-х годов XVIII века: 114 больших улиц шириной 8 саженей и 463 переулка шириной 4 сажени, 8 дворцов, 8778 обывательских дво­ров (среди них 1209 каменных), а покоев – 32 933, 256 церквей, 24 монастыря, 188 постоя­лых дворов, 151 питейный дом, 941 «харчевная» лавка, 378 кузниц, 3 типографии, 6 аптек, 15 трактиров и т. д. Казалось, что так подробно расписать все улочки и переулки может только коренной житель города, но Василий Григо­рьевич прожил в Москве всего лишь несколько лет.

Родившись в Малороссии в семье казака, после домашнего обучения Рубан был отдан отцом в Киевскую Духовную академию, нахо­дившуюся тогда в зените своей славы, где в числе близких товарищей Рубана были оба брата Бантыши-Каменские – Николай и Иван. Когда в 1755 году в Москве был основан универ­ситет, Рубан переехал в первопрестольную и в 1759 году поступил на филологическое отде­ление. Именно в московский период Василий Григорьевич впервые попробовал себя на лите­ратурном поприще. Среди его университет­ского окружения было немало друзей, впослед­ствии ставших известными литераторами и издателями: Д. И. Фонвизин, И. Ф. Богданович, С. Г. Домашнев, М. Д. Чулков. Некоторые из них уже в то время принимали участие в журнале Хераскова «Полезное Увеселение». В этом же журнале начал сотрудничать и Рубан, поместив в 1761 году свой первый литературный опыт – перевод с латинского «Папирия, Римского отрока остроумные вымыслы и молчание».

Получив в июне 1762 года чин коллежского актуариуса Коллегии иностранных дел, он вскоре поступил на службу переводчиком турецкого языка в Запорожье, у Никитина перевоза на Днепре (ныне город Никополь в Днепропетровской области). Там он недолгое время выдавал паспорта русским подданным, отправлявшимся по своим торговым делам в Крым. Переехав потом в Петербург, В. Рубан дослужился до личного секретаря князя Г. Потёмкина, оставаясь в этой должности на протяжении 18 лет: «Я из сенатских взят к нему секретарей, правителем его был письменных идей». В 1775 году, после назначения князя Потёмкина генерал-губернатором Новорос­сийской, Астраханской и Азовской губерний, В. Рубан последовал за своим начальником на юг России. Зная о том, что его секретарь даже свою личную переписку вёл в стихах, Потем­кин однажды поручил ему написать вместо казённой записки о выдаче 10 000 рублей стихо­творное послание в Соляную Контору.

Г. Потёмкин даже обещал в награду за усердие подарить Рубану поместье где-нибудь на юге России, но, по-видимому, смерть князя поме­шала ему осуществить это намерение: «Пять тысяч четвертей земли мне князь Тавриды давал, но на письме её лишь зрятся виды; в поме­стье ж не пришла сия поднесь мне часть, и я не знаю, кто приял её во власть, или казённою она осталася поныне». Не имея других средств к существованию, кроме чиновничьего жалова­нья, Василию Григорьевичу нередко приходи­лось обращаться за помощью к дворянам-меце­натам, так как средств не хватало ни на жизнь, ни на издание своих сочинений. Но несмотря на свою бедность, будучи страстным библиофи­лом, он продолжал на последние деньги поку­пать рукописи и книги для своей библиотеки.

Последние годы жизни В. Рубан провёл в пол­ной нищете, к которой присоединились ещё и болезни. Чувствуя себя не в состоянии про­должать службу, он не раз обращался к генерал- прокурору А. Н. Самойлову, графу H. И. Салты­кову и к другим лицам с различными прось­бами, в том числе и о назначении ему пенсии, продолжая писать свои прошения в стихотвор­ной форме: «Вы ласковы ко мне бывали всякий час: фунт чаю получил от вашего я сына и в ангел мой сукна для фраку три аршина, да вашей фабрики иголок двадцать шесть… – вот безуронная вам вся до нитки смета, чем своего снабдить изволили поэта». Но все хлопоты о получении пенсии, а также о выделении ему небольшого участка земли остались безрезуль­татными. Разбитый болезнью Рубан уже не выходил из дому и вскоре умер, так и не изба­вившись от чувства одиночества и вечной нужды. После его смерти остались только долги, для уплаты которых собранные Рубаном книги были проданы с молотка.

Если подвести итог более чем тридцатилет­ней литературной деятельности Рубана, то при­шлось бы согласиться с оценкой его биографа Б. Л. Модзалевского. В тех областях литературы, в которых Рубан принимал участие как журна­лист, он оказался не в состоянии понять дух своего времени, а как поэт – не был одарен талантом. И только в деле собирания и обнаро­дования историко-географических материалов, полезных как для современников, так и для потомства, Рубан «занимает довольно видное место среди многочисленных «трудолюбивых муравьев» Екатерининского времени».

Рубан Василий Григорьевич (1742–1795)

Описание императорского, столичного города Москвы, содержащее в себе: звание городских ворот, казённых и деревянных мостов, больших улиц и переулков, монастырей, церквей, дворцов, присутственных и других казённых мест, число обывательских дворов и покоев, рядов и рынков, фабрик, заводов, кладбищ, дорог, застав, число извозчиков и прочая. Собранное в 1775 году и изданное в свет для удо­вольствия общества издателем Описания Санктпетербурга, г.н.с. В. Г. Рубаном. С.-Петербург: печатано при артиллерийском и инженерном шляхетском кадетском корпусе у содержателя типографии Х. Ф. Клеэна, 1782. 159 с. Цельнокожаный переплёт эпохи. 19х12,5 см.