Социологи давно установили несколько парадоксальный факт: самый информационнонасыщенный и относительно объективный литературный жанр - некролог. В №1 за 1935 год журнала «Фронт науки и техники» был помещен развернутый - больше чем на пять страниц - некролог И. Франк- Каменецкого «Академик Н.Я. Марр». Начинался он так: «В ночь на 20 декабря 1934 г. после продолжительной и тяжкой болезни скончался гениальный лингвист и мыслитель, крупный общественно-политический деятель, академик Николай Яковлевич Марр, вице-президент Всесоюзной Академии наук, директор и основатель целого ряда ученых учреждений, член Коммунистической академии, член ВКП(б), член Правительства и многолетний председатель Секции научных работников. Многотысячная толпа проводила его до могилы. Партия и правительство, ученые учреждения и общественные организации, широкие круги студенчества, представители Красной армии и флота - все с одинаковой теплотой и участием отозвались на тяжелую утрату, понесенную советской наукой и общественностью.

Значение 45-летней ученой деятельности Н.Я. Марра огромно. Н.Я. Марр создал новое учение о языке, построенное на принципе единства языка и мышления, развертывающегося в едином глоттогоническом процессе <глоттогония - способность к языкотворчеству>. Постоянно увязывая данные языкознания с историей материальной культуры и миросозерцания, будучи не только лингвистом крупнейшего калибра, но одновременно археологом, историком религии, литературоведом и не в меньшей степени социологом, Н.Я. Марр глубиной и яркостью своего ума, непревзойденной широтой научного кругозора и грандиозным охватом фактического материала озарил новым светом обширный комплекс гуманитарных наук, положив прочное начало фактическому обоснованию и детальной разработке учения об идеологических надстройках, провозглашенного основоположниками марксизма. Твердо став на путь марксистско-ленинской методологии, Марр естественно навлек на себя неприязнь и недоверие со стороны буржуазной науки, приведшие к замалчиванию его научных достижений на Западе...»

А 9 июня 1935 года ЦК ВКП(б) на своем заседании рассматривало письмо и.о. председателя Академии материальной культуры Ф. Кипарисова «О пенсии жене акад. Марра». Кипарисов, обращаясь к «дорогому тов. Сталину!», писал: «Факты таковы. <...> Возбудив с большим опозданием вопрос о пенсии через 4 1/2 месяца после смерти Николая Яковлевича, Академия наук не проследила за его прохождением по соответствующим инстанциям, благодаря чему, по имеющимся у меня сведениям, вдове Н.Я. сейчас назначена в общем порядке пенсия в 300 рублей в месяц, т.е. почти в два раза меньше, чем не так давно была назначена пенсия вдове академика Ольденбурга. Между тем Марр и Ольденбург - величины во всех случаях и во всех отношениях совершенно несоизмеримые. Ольденбург - типичный и довольно ничтожный буржуазный ученый, больше дипломат, чем ученый, не оставивший после себя ни одной крупной и сколько-нибудь значимой работы. Марр - гигант масштаба Дарвина и Менделеева, напечатавший свыше 500 работ, из которых многие - огромные томы, величайший ученый, знавший свыше 40 языков, основоположник диалектико-материалистического языкознания, действительно сломавший хребет идеалистическому пониманию явлений языка. Ольденбург - условно советский ученый, бывший кадет и министр правительства Керенского; его сын в течение всего советского периода - злейший белогвардеец в Париже. Марр - подлинно советский ученый, в конце своей жизни вступивший в партию, награжденный орденом Ленина; его сын, в отличие от сына Ольденбурга, погиб красным курсантом в дни Перекопа. Такова разница. <...>

Вся история может получить и некоторый политический оттенок в связи с тем, что кое-какие академические круги языковедов, теоретических и политических противников Н.Я. Марра, явно хотят взять сейчас реванш, ведя разговоры о том, что вместе, мол, с Марром умерла и его пресловутая теория. Объективно ведь получается, что правительство сочло необходимым выделить Ольденбурга и поставить его выше Марра». Примечательна собственноручная резолюция на письме: «Т. Молотову. Придется согласиться. И.Ст[алин]».

Эти два текста говорят сами за себя. Сын шотландского эмигранта, руководившего сельскохозяйственной школой, и молодой грузинки из Гурии, Николай Марр родился 25 декабря (по ст. ст.) 1864 года на окраине Кутаиси. Родным языком его был грузинский. В восемь лет потерял отца. В 1884 г. поступил на восточный факультет Петербургского университета. Первая публикация - в 1888 году в газете «Иверия» на грузинском языке. Любопытно, что через несколько лет в этой же газете будут опубликованы юношеские стихи будущего «вождя народов» и «корифея науки» Джугашвили (Сталина).

Марр много путешествует, занимается археологическими раскопками. В 1892 году он обнаруживает остатки древней столицы Армении - города Ани. В 1912 году Марр - академик Императорской Академии наук.

Известный российский историк Б.С. Илизаров впервые в советской и российской историографии скрупулезно, на основе огромного корпуса архивных первоисточников и библиографических материалов, реконструировал взаимоотношения Марра и Сталина. В частности, он, например, отмечает такой факт: в личной библиотеке Сталина трудов академика Т. Лысенко не обнаружено; зато есть работы О. Лепешинской и Н. Марра.

«Конечно же, до революции Марр ни слова не говорил о том, что он идейный последователь К. Маркса и Ф. Энгельса и приверженец исторического материализма, - пишет Б.С. Илизаров. - Он также не был замечен ни в административных, ни тем более в политических амбициях. Но в октябре 1917 года неожиданно для многих стал членом Петроградского Совета, который возглавлял Л.Д. Троцкий. Там он должен был встречаться со многими видными большевиками и с некоторыми из них сойтись ближе. Первые послереволюционные годы наиболее темные в биографии Марра. Я предполагаю, что Марр одним из первых академиков пошел на сближение с большевистской властью не только по собственной инициативе. К этому его могли подталкивать и тогдашние руководители Академии наук, замеченные в сотрудничестве с Временным правительством (академик С.Ф. Ольденбург и др.), для того чтобы иметь возможность на личном уровне хоть как-то взаимодействовать с новой, враждебной властью. Впрочем, семья Ольденбургов находилась в дружеских отношениях с семьей Ульяновых еще с дореволюционных времен, и потому Ольденбург продолжал фактически возглавлять академию первое послереволюционное десятилетие. Но подавляющее число академиков не приняло советскую власть. Поэтому готовность Марра к сотрудничеству пришлась для многих как нельзя кстати».

После 1917 года Н.Я. Марр становится академиком Академии наук СССР. Его высшая планка в академической карьере советского периода - вице-президент АН СССР, директор Института яфетологии (яфетология - теория происхождения, истории и «классовой сущности» языка). Впрочем, в конце 1920-х годов кандидатура Марра очень серьезно рассматривалась на должность президента АН СССР. Недаром, в 1930 году Н.Я. Марр выступает на XVI съезде ВКП(б) от лица всех советских ученых, всей советской науки.

Но идея фикс Марра - найти первоэлементы, из которых построены все языки мира. Б.С. Илизаров отмечает: «...Марр утверждал, что древнейший способ общения между людьми когда-то больше всего напоминал коллективный ритмический танец-песню, в котором неразъемно сливались: звук, жест, ритм, пляска, смысл, эмоция... У всех людей на земле первоначальный язык был структурно однороден и лишь “исполнялся” с некоторыми племенными различиями. Он походил на множество первичных “языковых моллюсков” (выражение Марра) и был практически нечленоразделен, и только в процессе миллионнолетней эволюции мышления-языка расцвели сотни членораздельных языков разнообразных систем. По каким-то одному ему известным причинам Марр предполагал, что в будущем все языки сойдутся в единый общечеловеческий язык».

Мало того, Н.Я. Марр вычислил эти «языковые моллюски» - их оказалось всего четыре: SAL, BER, YON, ROHL. Впрочем, как и почему именно эти звуки Марр определил как базовые, - академик нигде не пояснял, но громко именовал все это «яфетической теорией». В автобиографии, написанной Марром в 1927 году, он сформулирует суть этой теории так: «Яфетическая теория, обнимающая в настоящее время все языки мира, завершилась постановкой вопроса об увязке языкознания с историей материальной культуры и общественности и положением, что как все культуры Востока и Запада, так и все языки являются результатом одного и того же творческого процесса. Отпали не только религиозные, но и национальные деления как творческие факторы создания языков. Считавшиеся различными по расовому происхождению языки оказались созданием только различных эпох. Каждая расовая семья языков оказалась отличной не по своему происхождению группой, а новой системой, представляющей развитие предшествующей системы. Исчезла не только изолированность грузинского языка, но даже изолированность китайского языка. И в последние моменты мы присутствуем при установлении факта, что начиная от Японии и Китая и до берегов Атлантического океана основные термины культурной и доисторической жизни одни и те же. Все слова всех языков сводятся к четырем элементам».

Заметим, что еще в конце XIX века Парижское лингвистическое общество включило в свой устав пункт, согласно которому оно заранее исключало из своего рассмотрения вопросы, связанные с проблемой происхождения языка. Но Марра это не останавливало. Известно, что яфетической теорией интересовались поэт Осип Мандельштам, кинорежиссер Сергей Эйзенштейн. В 1920- е годы Н.И. Бухарин, - тогда еще друг и соратник Сталина - писал об этой теории: «При любых оценках яфетической теории Н.Я. Марра необходимо признать, что она имеет бесспорную огромную заслугу как мятеж против великодержавных тенденций в языкознании, которые были тяжелыми гирями на ногах этой дисциплины». Неизвестно, каких фундаментальных глубин и практических высот достигла бы эта теория, даже без Марра. Но...

Весной - летом 1950 года на страницах газеты «Правда», по инициативе Сталина, разворачивается общесоюзная дискуссия по языкознанию. «Лингвистика - одна из самых сложных гуманитарных дисциплин, но уяснить сущность базовых проблем, научных споров, а главное, не простых человеческих отношений в контексте давно ушедшей эпохи вполне по силам, - подчеркивает Илизаров. - И если действительный член Императорской академии наук Н.Я. Марр посвятил свою более чем семидесятилетнюю жизнь изучению начальных этапов и предсказанию дальнего будущего общемирового языка и мышления, то почетный академик Академии наук СССР И.В. Сталин в семидесятилетием возрасте решил, что с ходу освоил языковедческую науку (включая не простые писания Марра), всего за три-четыре месяца 1950 года. Не только освоил, но и серией из шести небольших публицистических заметок заложил основы принципиально нового “марксистского языкознания”».

По поводу качества этих заметок историк науки В.Н. Сойфер приводит мнение крупнейшего лингвиста, профессора Массачусетского технологического института Ноама Хомски: «...совершенно логичные, но не вносящие никакой ясности» в обсуждаемый вопрос» («Сталин и мошенники в науке». М., 2016).

Однако уже 3 июля 1950 года Политбюро ЦК КПСС рассматривает вопрос «О центральных органах языкознания в Академии Наук СССР». В итоге было принято решение: «Принять следующие предложения Президиума Академии Наук СССР: Президиум Академии Наук СССР устанавливает, что в центральных органах языкознания существовала руководящая группа, создавшая невыносимый бюрократический режим, в силу которого не допускалась никакая критика так называемого учения Марра о языке. Из практики научной работы в области языкознания была изгнана борьба мнений и свобода критики. Лица, критически настроенные в отношении учения Марра, смещались с постов; на ответственные посты назначались научные работники не по деловому признаку, а по фракционно-групповому, при этом выдвигались работники малоценные в научном отношении. Фракционность группы, руководившей центральными органами языкознания, доходила до того, что она рекомендовала в качестве полноценных учебных пособий такие труды Марра, от которых он сам в свое время отказался как от ошибочных. Главными лицами в указанной группе были академик Мещанинов И.И., проф. Сердюченко Г.П. и проф. Филин Ф.П. Деятельность этой группы нанесла серьезныйущерб развитию научной работы в области языкознания...»

Это уже сверхизощренный цинизм: обвинить давно умершего человека за его научные взгляды, чтобы на этой основе устроить очередную идеологическую «чистку» в стране. Впрочем, это был излюбленный «риторический» прием «отца народов» и «корифея науки». Недаром Сталин до последнего скрывал свое намерение лично участвовать в «языковедческой» дискуссии. Стареющий вождь, по-видимому, решил удовлетворить свой еще юношеский комплекс - гуманитарного ученого. А кроме того, Сталин фактически, боролся с космополитизмом (интернационализмом). То есть мстил своему «интернациональному» прошлому.

«В декабре 1934 года Марр умер своей смертью и с невероятными почестями был похоронен в Александро-Невской лавре, - пишет Б.С. Илизаров. - Сталин пережил его на девятнадцать лет.

И до 1950 года фальшивый сиятельный образ Марра был среди живых участников различных околонаучных событий, как вдруг весной-летом 1950 года стал центральной научно-политической виртуальной фигурой, с которой вождь решил беспощадно разделаться точно так, как он разделывался с живыми. В результате Марр посмертно был осмеян, опозорен, развенчан и отправлен в забвение. <...> При жизни Марра в 1933 году вышел первый том его собрания сочинений, к 1937 году вышло пять томов в основном ранее опубликованных работ. Запланированные архивные публикации (еще пять томов) не удалось осуществить в связи с арестом и гибелью в сталинских застенках последователя Марра профессора В.Б. Аптекаря, готовившего это сложное издание».