Ода на коронование Николая Павловича (1826 год)

Александр Васильев

День коронования Николая I 22 августа 1826 года приверженцы императора ождали с нетерпе­нием. Внутриполитическая ситуация, связан­ная с отречением великого князя Констан­тина Павловича и восстанием на Сенатской площади, настоятельно требовала церковного освящения монаршей власти как подтверж­дения её неоспоримой законности. Предпо­лагалось также, что пышные коронационные торжества не только ещё более возвеличат государя в глазах народа, но и сгладят мрач­ные воспоминания о казни пятерых зачинщи­ков декабрьского мятежа.

Современники по-разному оценивали настроения общества накануне и во время коронации. Управляющий только что создан­ным III отделением М. Я. фон Фок доносил своему начальнику графу А. Х. Бенкендорфу: «Общее внимание обращено на Москву. Все заняты одною мыслью - коронациею; так что чем больше приближается тот момент, когда посланный со счастливою вестью должен явиться, тем меньше думают о чём-нибудь дру­гом... Общественное настроение никогда ещё не было так хорошо, как в настоящее время... Нравственная сила правительства так велика, что ничто не может противостоять ей. Это до такой степени справедливо, что если бы зло­намеренные вздумали теперь явиться в роли непризнанных пророков, то были бы жестоко освистаны». Спокойствие и беззаботную весёлость молодёжи подтверждал сам граф А. Х. Бенкендорф в частном письме к новорос­сийскому генерал-губернатору и наместнику Бессарабского края графу М. С. Воронцову:

 «Все оживлены. Радость берёт своё и выме­щает обиду за потерянные для неё годы. Моло­дёжь вернулась к танцам и уже гораздо меньше занята организацией государства, политикой двух миров и мистикой». Совсем иначе вос­принимал Москву 1826 года 20-летний «архив­ный юноша», член «Общества любомудрия» А. И. Кошелев, впоследствии известный славя­нофил и автор мемуаров «Мои записки»: «Вслед за этим известием <о казни декабристов> пришло другое: о назначении дня коронова­ния императора Николая Павловича. Его въезд в Москву, самая коронация, балы придворные, а равно балы у иностранных послов и у неко­торых московских вельможей - всё проис­ходило под тяжким впечатлением совершив­шихся казней. Весьма многие остались у себя в деревнях; и принимали участие в упомяну­тых торжествах только люди, к тому обязан­ные по службе. Император был чрезвычайно мрачен; вид его производил на всех отталки­вающее действие; будущее являлось более чем грустным и тревожным».

При всей сложности прихода к власти Нико­лая I традиция разного рода коронационных «подношений» не нарушалась. По-прежнему сочинялись оды, гимны, кантаты, военные марши в честь императора (об издании «Двух военных маршей» Ж.-Л. Лоди рассказывалось во второй книге Библиохроники). Самым ярким откликом на восшествие на престол Нико­лая I явились «Стансы» А.С. Пушкина, вызвав­шие негативную реакцию в окружении поэта. В списке поздравительных изданий оказалась и «Ода на всерадостный день священнейшего коронования государя императора Николая Павловича», отпечатанная в Москве, в типо­графии П. Кузнецова. Об авторе оды Алексан­дре Степановиче Васильеве известно, что он служил лекарем при Святейшем Синоде и что в 1827 году он выпустил в свет сборник своих стихотворений.

Помимо витиеватого титульного назва­ния, ода имела ещё напечатанное на отдель­ном листе посвящение: «Его императорскому величеству всемилостивейшему государю императору Николаю Павловичу. Всеподдан­нейшее приношение от верноподданнейшего Александра Васильева». Написанное вполне гладкими четверостишиями, это небольшое произведение состояло, в основном, из при­вычных клише, вроде «солнца росска трона» и «зари блаженства». Особенным диссонан­сом с реальным обликом Николая I, внешним и внутренним, звучало определение «ангел в порфире». По закону жанра автор стихот­ворения выражал уверенность, что новый государь, дав обещание быть отцом народа, «в клятве сей пребудет твёрд» и что правосу­дие и милосердие станут неотъемлемыми чер­тами его царствия. В конце оды содержалось пожелание императору «небесной премудро­сти», «беспрерывного блаженства» и жизни «до самых поздних лет».

Не отличаясь глубиной мыслей и силой поэ­тического дарования, «Ода на коронование Николая Павловича» может служить одно­временно и документом эпохи, отразившим «мнение народное» о новом государе, и ярким примером массового бытования одической поэзии.

[Васильев Александр Степанович]

Ода на всерадостный день священнейшего коронования государя императора Николая Павловича. Москва.: В Типографии П. Кузнецова. 1826. [2], 4 с. В красном картонажном переплёте с орнаментальной тиснёной рамкой на крышках. Форзацы зелёной бумаги. 23х19,5 см. На заднем форзаце штемпель магазина № 40 Ленкниготорга с пометой о приобретении 17 января 1956 года.