В 1910 г. в Санкт-Петербурге родилась поэтесса Ольга Федоровна Берггольц. Ее детство прошло на Невской заставе, откуда в 1918 г. обуховские и семянниковские рабочие, поддержанные В.И. Лениным, отправились на Алтай, чтобы создать коммуну. Позже, вдохновленная революционным духом питерской окраины, Ольга Берггольц создала посвященную им героико-романтическую поэму «Первороссийск» (1950). За нее в 1951 г. она получила Сталинскую премию.
Первое ее стихотворение называлось «Ленин», оно было опубликовано в газете «Красный ткач» в 1925 г. Дальше появились публикации в газетах «Смена», «Ленинские искры», журналах «Резец», «Юный пролетарий»... Она писала для детей. Работала в журнале «Чиж», в 1930 г. вышли рассказы «Запруда» и «Пыжик», повесть «Зима - лето - попугай».
Ольга Берггольц вывела формулу счастья - «республика, работа и любовь». После окончания факультета журналистики Ленинградского государственного университета уехала в Казахстан, корреспондентом в газету «Советская степь», оттуда обратно в Ленинград - в многотиражку завода «Электросила».
В 1933 г. умерла ее годовалая младшая дочь, в 1936 г. - старшая, в возрасте 7 лет.
В 1934 г. Ольгу Берггольц приняли в Союз писателей. В 1937 г. исключили из партии и из Союза писателей. В1938 г. восстановили в Союзе писателей. В1938 г., в связи с арестом, вновь исключили. Она была арестована по обвинению «в связи с врагами народа» и как участник контрреволюционного заговора против Ворошилова и Жданова.
Беременная Ольга Берггольц пробыла в тюрьме с декабря 1938 по июнь 1939 г. После пыток она родила мертвого ребенка и больше никогда не могла иметь детей.
В декабре 1939 г. она записала в дневнике: «Ощущение тюрьмы сейчас, после пяти месяцев воли, возникает во мне острее, чем в первое время после освобождения. Не только реально чувствую, обоняю этот тяжелый запах коридора из тюрьмы в Большой Дом, запах рыбы, сырости, лука, стук шагов по лестнице, но и то смешанное состояние обреченности, безвыходности, с которыми шла на допросы... Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят: “живи”».
Во время блокады О.Ф. Берггольц не только постоянно писала, но и ежедневно выступала по радио, став голосом Ленинграда. «И разве не достойно удивления хотя бы уже одно то, что голос Великого солдата, каким был в ту пору Ленинград, принадлежал женщине, совсем молодой тогда поэтессе, столь мужественно взявшей на себя такую нелегкую, такую, казалось бы, сугубо “мужскую” роль воина-певца» (Павловский А. Стих и сердце. Л., 1962). Писатель А.А. Фадеев (1901-1956) в «Ленинградских очерках» вспоминал об Ольге Берггольц: «Она писала до войны. Она писала лирические стихи и рассказы для детей. Видно было, что она человек с дарованием, но голос у нее был тихий <...>, неоформленный. И вдруг ее голос зазвенел по радио на весь блокированный город, зазвенел окрепший, мужественный, полный лирической силы и неотразимый, как свинец. У нее умер муж, ноги ее опухли от голода, а она продолжала ежедневно писать и выступать».
Фадееву вторит писательница В.К. Кетлинская (1906-1976): «В осажденном Ленинграде, под свист снарядов и грохот бомб, голос Ольги Берггольц прозвучал с проникновенной силой - слово шло от сердца к сердцу. Ольга Берггольц говорила жестокую правду о нечеловеческих страданиях ленинградцев, но говорила ее для того, чтобы закалить сердца воинской решимостью, чтобы выстоять на последнем рубеже и все преодолеть ради победы. Она жила вместе с людьми и для людей - сограждан и соратников. Все девятьсот дней героической обороны Ольга Берггольц была на военно-литературном посту в Доме радио...»
Оставляя несчастья в прошлом, эта женщина смотрела только вперед и исключительно с оптимизмом.
Ольга Берггольц писала очерки и стихи, которые сразу же звучали в радиоэфире блокадного Ленинграда. Патетика августа 1941 г. в ее произведениях и выступлениях постепенно сменялась, по ее собственному выражению, интонацией «небывалой сердечной беседы людей одной судьбы». 12 сентября 1941 года - первые бомбежки и артобстрелы Ленинграда. О. Берггольц в этот день напишет в стихотворении «Сестре»:
Машенька, сестра моя, москвичка,
Ленинградцы говорят с тобой.
На военной грозной перекличке
Слышишь ли далекий голос мой?
Знаю - слышишь. Знаю -
всем знакомым
Ты сегодня хвастаешь сутра:
- Нынче из отеческого дома
Говорила старшая сестра...
<...>
Расскажи ж друзьям своим в столице:
- Стоек и бесстрашен Ленинград.
Он не дрогнет, он не покорится, -
Так сказала старшая сестра.
Одна из читательниц Берггольц написала ей: «Такое пишется тогда, когда между поэтом и жизнью ничего нет, никаких оглядок, никаких мелочных беспокойств о свежести рифм, образов - тут уверенность в правоте каждого слова, а слово полноценно...» Когда Ольга Берггольц уверяла людей, что они выдержат все и «разорвут вражье кольцо», ей верили. «Вынесешь. Дотерпишь. Доживешь», - заклинала она не только себя, но и каждого ленинградца.
В критике встречается много пафосных «имен» Ольги Берггольц - «Муза», «Мадонна блокады»... Но в основном жители блокадного Ленинграда называли ее «наша Оля». Немцы внесли поэтессу в список лиц, подлежащих после взятия города немедленному уничтожению.
В это время были написаны «Февральский дневник», «Ленинградский дневник» (обе 1942), «Памяти защитников» (1944), «Твой путь» (1945).
Какие ж я могла найти слова?
Я тоже - ленинградская вдова.
Мы съели хлеб, что был отложен на
день,
в один платок закутались вдвоем,
и тихо-тихо стало в Ленинграде...
«Февральский дневник», в котором были эти строки, был озвучен на радио практически без изменений.
Сама поэтесса относилась к своему творчеству достаточно критично и считала, что в произведениях военных лет прикоснулась «лишь к первому, самому верхнему слою событий, чувств и душевного мира ленинградцев». Но едва ли эта самокритика справедлива. «Ленинградский дневник» и написанные позднее «Ленинградская поэма» (1942) и лирико-эпическая поэма «Твой путь» (1945) по сей день остаются самыми правдивыми, искренними и глубокими стихотворными произведениями о блокаде.
Правда о трагедии периода Второй мировой войны замалчивалась или искажалась, и это задевало и оскорбляло поэтессу. Поэтому больше других своих книг О. Берггольц ценила сборник «Узел» (1965), где впервые были напечатаны стихи, написанные в тюрьме. Но и тут цензура пропустила не все. Только в 1987 г. в журнале «Огонёк» увидела свет ее «поэтическая декларация»: «Нет, не из книжек наших скудных...» (1939) - ода поколению тех, кто «обманулся... любя».
После войны Берггольц продолжала много писать. Вышла книга «Говорит Ленинград» (1946) о работе на радио во время войны. В театре А.Я. Таирова была поставлена пьеса «Они жили в Ленинграде» (1944). В 1952 г. вышел цикл стихов о Сталинграде. После командировки в освобожденный Севастополь Берггольц создала трагедию «Верность» (1954). Новой ступенью в ее творчестве стала прозаическая книга «Дневные звезды» (1959) о судьбе поколения автора, которая явилась поистине «биографией века».
Большую ценность представляют дневники поэтессы, которые она вела много лет. При ее жизни они не были опубликованы, а после смерти Берггольц ее архив был конфискован властями. Фрагменты дневников и некоторые стихотворения появились в израильском журнале «Время и мы» в 1980 г. Большинство не публиковавшегося в России наследия Берггольц вошло в третий том собрания ее сочинений (1990).
Многие не знают, что слова «Никто не забыт, ничто не забыто», высеченные на Пискаревском мемориальном кладбище, принадлежат Ольге Берггольц. Не забыта и сама поэтесса, именем которой названа одна из улиц в Ленинграде (нынешнем Санкт-Петербурге).
Ольга Берггольц - лауреат Государственной премии, одна из первых высказалась за отмену Постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград». Не подписывала никаких документов, идущих против совести.
В1975 г., в год смерти поэтессы, на западе вышло воззвание А. Солженицына «Жить не по лжи». А она так и жила, без всяких воззваний.