Двенадцать (1925 год)

Мария Маркович, Зиновий Маркович.

 Книжная вселенная - это тот же космос, в кото­ром существуют свои галактики, звёзды, плане­ты, кометы и астероиды. Присутствуют в нём и книги-спутники: ремейки и переложения произведений-«звёзд», ранее уже засиявших на читательском небосводе. Именно к таким «спут­никам» можно отнести появившуюся в начале 1925 года брошюру «Двенадцать. Сцены из эпохи Великого Октября». Выпущенная ведом­ственным издательством московских профсо­юзов в серии «Рабочий театр», она являлась инс­ценировкой «малого литературного созвездия»: поэмы Александра Блока «Двенадцать» и доку­ментальной книги американского писателя-публициста Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир».

Для Блока написание «Двенадцати» оказалось результатом мучительных раздумий и тяжелей­шего нравственного выбора.

Для Рида «Десять дней, которые потрясли мир» явились воплощением мечты, возможностью рассказать о событиях, свидетелем которых он был, которые его глубоко взволновали и кото­рые, как ему на какое-то время показалось, изме­нили мировой порядок в соответствии с его идеалами революционера-романтика.

Можно с большой долей вероятности предпо­ложить, что для авторов инсценировки - заве­дующего организационно-инспекторским от­делом Наркомпроса Зиновия Марковича и его жены Марии (урожденной Либерсон) - работа по перелицовке двух ключевых произведений новейшей литературы в своего рода «либретто» музыкально-драматического спектакля, пред­назначенного к постановке на сцене самодея­тельных театров, стала, скорее всего, лишь одной из форм заработка образованных людей, вынужденных приспосабливаться к требовани­ям менявшегося времени.

Выходцы из Полтавы, Зиновий и Мария Мар­ковичи были знакомы с юношеских лет. Впо­следствии их дочь вспоминала: «Мама и папа — это гимназический роман. Мама закончила полтавскую гимназию, а папа — реальное учи­лище... Сохранилась заветная мамина тетрадка, в которой описано, как 6 июня 1907 года на тер­расе её дома праздновали это окончание... Есть запись удивительных, романтически-возвышенных планов, которые они имели на эту жизнь».

Однако всё сложилось не так, как мечталось. После случившихся вскоре еврейских погро­мов семья Либерсонов уехала сначала в Герма­нию, а потом в Палестину. Зиновий поступил в Петербургский горный институт. Молодые люди встретились лишь через несколько лет, когда Мария, оставив родителей в Яффе, верну­лась в Россию, чтобы разыскать своего жениха.

Затем была её учёба на Высших женских кур­сах, его служба в армии и четырёхлетний не­мецкий плен, их воссоединение в девятнадца­том году, направление на работу в Смоленск, рождение дочери и, наконец, переезд в Москву, куда Зиновия Яковлевича вызвали по запросу руководства Наркомата просвещения.

В 1921—1924 годах имена Зиновия и Марии Марковичей регулярно появлялись на страни­цах советской периодической печати. Он пу­бликовал в «Красной нови» рецензии на труды по истории русского революционного движе­ния, она, страстная любительница кукольного театра, писала статьи для журнала «Зрелища». Однако их самой значительной совместной ли­тературной работой, единственной общей книжкой стала инсценировка «Двенадцати». В ней сошлись его интерес к недавней истории и её увлечение театром.

Свои цели соавторы сформулировали в пре­дисловии к изданию: «Нашей задачей было дать сценическое воплощение памятных героиче­ских дней, которые навсегда вошли в историю. Основная идея пьесы - эволюция индивидуаль­ного, анархического национального начала в начало коллективистическое, организованное, интернациональное. В пьесе, вопреки обычаю, нет отдельных героев в общепринятом смысле этого слова. Ибо герои Великого Октября - ра­бочие, солдаты. Истинные герои спектакля -«Двенадцать». По нашему замыслу — это отдель­ные звенья нарождавшейся в те дни Красной Гвардии. Вполне ли это совпадает с замыслом Блока? Мы считаем этот вопрос несуществен­ным, ибо знаем, как по-разному трактуют «Две­надцать» люди различных мировоззрений... Мы знаем, что сам Блок, если судить по его словам, недостаточно отчётливо представлял себе глу­бокий смысл написанной им поэмы... Авторы, будучи далеки от символизма и мистики, кото­рыми проникнута поэма (особенно её конец), взяли у Блока лишь настроение октябрьских дней... Если не считать гениальной поэмы Блока, в русской литературе нет книги, которая бы с большей яркостью, художественной просто­той и цельностью рисовала бы Петроград в эти великие дни, чем известная книга Джона Рида».

В итоге два очень различных по звучанию текста оказались объединены и переплетены самым неожиданным образом. К примеру, один из героев спектакля, глава Временного прави­тельства А.Ф. Керенский, выступая на митинге, произносит такой монолог: «Я и Россия, Россия и я... Вы и революция... Я и вы. Лучшая соль земли русской, которая велика и обильна, но порядка в ней нет. Помните: от здания к зда­нию протянут канат. На канате - плакат: "Вся власть - Учредительному собранию!" Вся власть!.. Вот когда наболтаемся всласть!..» Далее следует авторская ремарка: «Керенский дёрга­ет верёвочку. Разворачивается плакат, на кото­ром написано: "Вся власть Учредительному со­бранию!" Сбоку нарисован большой кукиш».

Параллельно с глобальными историческими событиями на сцене разворачивается частная драма в отношениях между Катькой, Ванькой и Петькой. При этом в спектакле участвуют пер­сонажи, ни Блоком, ни Ридом не упоминаемые:

Лабазник: Куда собралась, красавица? Катька: Веселиться хочу! Скучно мне с вами! Вот и всё!

Хозяин трактира: Катерина, не дребезжи без толку! Высунь-ка нос - тебе там отхлопают. Жизнь надоела?

Ванька: Ничего, Катенька, образуется. Всё как по маслу пойдёт... Хочешь выпьем?

Катька: Нет, нет, Ваня, не надо!

Ванька: Ах, ты, Катя, моя Катя, толсто-морденькая.

Появляется Петька: На шпану променяла! По рукам пошла! (Хочет её ударить, но замечает у неё в чулке деньги). А, у ей керенки есть в чулке! (Вырывает у неё деньги и сыплет их на стол).

Катька: Отдай! Отдай! У, зверь!

Однако наиболее значительные изменения внесены в концовку спектакля - кульминацию представления. У Блока в финале поэмы двенадцать

... идут державным шагом -
Позади - голодный пёс,
Впереди - с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз -
Впереди - Исус Христос.

Позднее Блок говорил: «Когда я кончил, я сам удивился: почему Христос? Но чем больше я вглядывался, тем яснее я видел Христа».

В инсценировке красным флагом размахива­ет провокатор, который, отвлекая этим внима­ние Двенадцати, стреляет в них и ранит Петьку. Но Петька, превозмогая боль, выходит на три­буну и говорит, что он когда-то был кочегаром на паровозе, а так как для успеха революции требуется перевезти отряды красногвардейцев из Петрограда в Москву, то он берётся за эту миссию. Свою речь Петька заканчивает возгла­сом: «Да здравствует Красная Гвардия!» После этого толпа хватает его и уносит через весь зри­тельный зал под звуки «Интернационала». Спек­такль заканчивается.

Судя по всему, авторы инсценировки не слиш­ком серьёзно относились к своему труду. На представленном в Библиохронике экземпляре имеется их ироничная дарственная надпись: «От великих драматургов».

Для Марии и Зиновия Марковичей публика­ция сценического переложения «Двенадцати» стала кульминацией и финалом их совместной публичной литературной деятельности. В том же 1925 году Зиновия Яковлевича командирова­ли в Германию закупать оборудование для со­ветских заводов. Жена и дочь жили с ним в Бер­лине. Через несколько лет он поехал в отпуск в Москву, и обратно за границу его уже не выпу­стили. Мария Даниловна с дочерью какое-то время оставалась в Европе, но в конце концов вернулась к мужу. Зиновий Яковлевич скончал­ся в 1938 году после тяжёлой затяжной болезни. К тому времени практически все, с кем он рабо­тал в Германии, уже были арестованы и рас­стреляны. Мария Даниловна пережила его на 6 лет: она умерла в 1944 году.

Книжная вселенная - это тот же космос, где звёзды, даже исчезнув, продолжают посылать свет и дарят жизнь новым звёздам. Однажды шут­ливо назвавшие себя «великими драматургами» Зиновий и Мария Марковичи вряд ли предпола­гали, что окажутся основателями целой литера­турной династии. Их дочь, Лилианна Зиновьев­на Лунгина (1920-1998), автор замечательных переводов «Малыша и Карлсона», «Пеппи Длинный чулок», сказок Э. -Т. -А. Гофмана и и Г. Х. Ан­дерсена, романов М. Фриша, Г. Бёлля и Б. Виана, пьес Ф. Шиллера, Г. Гауптмана и Г. Ибсена, уже в XXI века приобрела всероссийскую извест­ность как мемуаристка, героиня фильма Олега Дормана «Подстрочник». Их внук, Павел Семё­нович Лунгин, в 1976 году дебютировавший как сценарист, в настоящее время является одним из ведущих российских кинорежиссёров.

Маркович Мария Даниловна (ум. 1944), Маркович Зиновий Яковлевич (ум. 1938)

Двенадцать: Сцены из эпохи Великого Октября по Дж. Риду и Ал. Блоку. Муз.<ыка> Д. Воздвиженский. Репертуар театра М<осковского> Г<ородского> С<овета> П<рофессиональных> С<оюзов>. Москва: Издательство МГСПС «Труд и книга», 1925. 96 с., ноты. В иллюстрированной печатной издательской обложке. 22,5х15,5 см. На титульном л. дарственная надпись чёрными чернилами: «Милому Фале от великих драматургов М. и З. 20\II -25». В верхней части титульного л. рядом с именем Д. Воздвиженского помета чёрными чернилами: «Муз». Тираж 5 000 экземпляров.