Описание празднества, бывшего по случаю взятия Измаила (1792 год)

Гавриил Державин

Измаил пал 11(22) декабря 1790 года. Казавша­яся неприступной крепость с 35-тысячным гарнизоном сдалась после ожесточённого боя, длившегося 9 часов. В тот день турки поте­ряли 26 тысяч человек убитыми, 9 тысяч было взято в плен. Трофеями русских стали 265 ору­дий, 42 судна, 345 знамён. Руководивший при­ступом А. В. Суворов говорил впоследствии: «Не было крепости крепче, обороны отчаян­ней, чем Измаил. Только раз в жизни можно пускаться на такой штурм».

Императрица Екатерина II, поздравляя ко­мандующего русской армией Г. А. Потёмкина, писала ему: «Измаильская эскалада города и крепости с корпусом в половину противу ту­рецкого гарнизона, в оном находящегося, по­читается за дело, едва ли ещё где в истории на­ходящееся, и честь приносит неустрашимому российскому воинству».

Среди стихотворцев, откликнувшихся на славную победу русского оружия, был Г. Р. Дер­жавин, сочинивший оду «На взятие Измаила»:

Везувий пламя изрыгает,
Столп огненный во тьме стоит,
Багрово зарево зияет,
Дым чёрный клубом вверх летит;
Краснеет понт, ревёт гром ярый,
Ударам вслед звучат удары;
Дрожит земля, дождь искр течет;
Клокочут реки рдяной лавы, —
О росс! Таков твой образ славы,
Что зрел под Измаилом свет!..

Ода эта так понравилась императрице, что она приказала наградить 47-летнего поэта украшенной бриллиантами табакеркой, а при встрече милостиво ему улыбнулась и сказала: «Я не знала по сие время, что труба ваша столь же громка, как и лира приятна».

Поэтому нет ничего удивительного в том, что прибывший из действующей армии Г. А. Потёмкин, решив устроить в честь паде­ния Измаила праздник, пригласил в качестве автора специально сочиняемых для этого тор­жества хоров только что обласканного Екате­риной Державина.

Праздник состоялся 28 апреля 1791 года в принадлежавшем светлейшему князю Таври­ческом дворце. Приготовления к нему потребо­вали невероятных усилий. «Окончание строи­тельства дома, оборудование парка и площади перед дворцом, рытьё каналов, внутренняя отделка помещений, подготовка спектаклей и балетных представлений были осущест­влены под его непосредственным наблюде­нием ровно за два месяца, начиная с прибы­тия светлейшего в Петербург. Первоначально праздник планировалось устроить к дню рож­дения Екатерины 21 апреля, приходившемуся в 1791 году на Фомин понедельник, второй после Пасхи. Однако даже организационный гений Потемкина не смог вовремя преодо­леть все препятствия, и торжества пришлось на неделю отложить», - пишет современный историк. Памятником этому грандиозному торжеству стало сочинённое Державиным «Описание празднества, бывшего по случаю взятия Измаила у Его Светлости Господина Генерал-Фельдмаршала и Великого Гетмана Князя Григория Александровича Потёмкина-Таврического».

Много лет спустя непростую историю этого сочинения поведал сам автор. С простоду­шием ребёнка он рассказал о ней в своих «Записках», повествование которых ведётся как бы со стороны, в третьем лице: «Потём­кин в сие время за Державиным, так сказать, волочился, желая от него похвальных себе стихов; спрашивал через секретаря своего, В. С. Попова, чего он желает? Но, с другой сто­роны, молодой П. А. Зубов, фаворит импера­трицы, призвав его в один день к себе в каби­нет, сказал ему от имени государыни, чтоб он писал для князя, что он прикажет; но отнюдь бы от него ничего не принимал и не просил, что он и без него всё иметь будет. Державин в таковых мудрёных обстоятельствах не знал, что делать и на которую сторону искренно предаться, ибо от обоих был ласкаем. В исходе Фоминой недели, то есть 28 апреля, Потём­кин дал великолепный праздник в Таври­ческом своём доме, где императрица со всею высочайшею фамилиею при великолепнейшем собрании присутствовала. Там были петы сочинённые Держвиным хоры, которыми быв хозяин доволен, благодарил автора и пригласил его к себе обедать, который обещал сочинить ему описа­ние того праздника. Без сумнения, князь ожидал себе в том описании великих похвал или, лучше казать, обыкновенной от стихотворцев сильным людям лести. Вследствие чего в мае или в начале июня, как жил князь в Летнем дворце, когда Державин поутру принёс ему то описание, просил Василья Степановича доло­жить ему об оном, князь приказал его про­сить к себе в кабинет. Стихотворец вошёл, подал тетрадь, а князь, весьма учтиво поблагодаря его, просил остаться у себя обедать, приказав тогда же нарочно готовить стол. Державин пошёл в канцелярию к Попову, дожидался - не прикажет ли чего князь; где свободный имел случай и довольно времени объяснить, что мало в том описании на лицо князя похвал; но скрыл прямую тому при­чину, бояся неудовольствия от двора, а ска­зал, что как от князя он никаких ещё благоде­яний личных не имел, а коротко великих его качеств не знает, то и опасался быть причтён к числу подлых и низких ласкателей. Но такое извинение мало в пользу автора послужило, ибо князь прочёл описание и увидел, что в нём отдана равная с ним честь его соперни­кам, то фуриею выскочил из своей спальни, приказал подать коляску и, несмотря на шед­шую бурю, гром и молнию, ускакал Бог знает куды. Всё пришло в смятение, столы разо­брали, и обед исчез. Державин сказал о сём Зубову и не оставил, однако, в первое воскресе­нье, при переезде князя в Таврический дом, засвидетельствовать ему своё почтение. Он принял его холодно, однако не сердито. Князю при дворе очень тогда было плохо. Но Держа­вин, несмотря на то, и к Зубову, и к нему ездил».

«Описание праздника» Державин опубли­ковал уже после смерти светлейшего. Начина­лось оно стихотворением на смерть Потём­кина: признание заслуг умершего уже не вызывало раздражения при дворе. Слог пове­ствования пышностью своей соответствовал роскоши торжества: «Везде виден вкус и вели­колепие; везде торжествуют Природа и худо­жество; везде блистает гранёный кристалл, белый мрамор и зелёный цвет, толико очам приятный. По приличности висят цве­точные вязи и венцы, а по надобно­сти лампады и фонари. Невероят­ной величины зеркала все сии предметы инде усугубляют, инде увеличивают, а инде удаляют и умаляют. При том сладкогла-сое пение птиц, приятное бла­говоние ароматов, соделывая сие жилище некоею новою поднебесностию или волшебною страною, заставляют каждого в восторге самого себя вопрошать: не се ли Эдем?»

После смерти Г. А. Потёмкина соз­данный им «Эдем» - Таврический дво­рец - был взят в казну и стал одной из любимых резиденций Екатерины II. В 1797 году его передали Конногвардейскому полку, но вскоре восстановили как одну из император­ских резиденций. В 1906-1910 годах в нём раз­мещалась Государственная дума, а в 17-м году -Петроградский совет рабочих депутатов. До переезда в Смольный в Таврическом дворце заседал ВЦИК Советов. 5(18) января 1918 года здесь собралось Всероссийское учредитель­ное собрание. Тогда-то и прозвучали знамени­тые слова: «Караул устал!», на долгие годы похо­ронившие российскую демократию. В 1918 году Таврический дворец переименовали во Дво­рец Урицкого (в память об убитом председа­теле Петроградской ЧК М. С. Урицком), однако название не прижилось. В 1930-х годах в нём помещался Всесоюзный сельскохозяйствен­ный коммунистический университет, а после Отечественной войны - Ленинградская выс­шая партийная школа. В настоящее время дво­рец, в котором Г. А. Потёмкин с невиданным размахом праздновал взятие Измаила, явля­ется штаб-квартирой Межпарламентской Ассам­блеи государств-участников СНГ.

Державин Гавриил Романович (1743-1816)

Описание празднества, бывшего по случаю взятия Измаила, у Его Светлости Господина Генерал-Фельдмаршала и Великого Гетмана Князя Григория Александровича Потёмкина-Таврического, в присутствии Ея Императорского Величества и Их Императорских Высочеств, в Петербурге в доме его близ Конной Гвардии, 1791 года Апреля 25 дня. В Санкт-Петербурге: С дозволения Указного печатано у И. К. Шнора, 1792. 39 с. В цельнотканевом шёлковом переплёте с золототиснёными орнаментальными рамками на крыш­ках. Форзацы «мраморной» бумаги. 20х12,5 см. На титульном л. штемпельный оттиск с вписанным от руки номером: «№ 130». На свободном л., вплетённом перед задним форзацом, надпись простым карандашом: «Пр.<одано> 20 июня 1934 г. А. Б.». В «Редких русских книгах и летучих изданиях XVIII века» Ю. Ю. Битовта (Москва, 1905. С. 479. № 2373) издание описывается как имеющее гра­вированную картинку, однако в других библиографических справочниках подобные сведения отсутствуют. Несомненная редкость.