Отечественная война (1911–1912 годы)

Пётр Ниве

Как известно, Наполеон придавал большое значе­ние военной теории. Однажды, рассуждая о том, как следует учиться управлять армиями, он ска­зал: «Наступательные войны должно вести, как вели их Александр, Ганнибал, Цезарь, Густав Адольф, Тюренн, принц Евгений и Фридрих. Читайте и изучайте их 83 похода и образуйтесь по ним – вот единственное средство сделаться великим полководцем и проникнуть в тайны военного искусства». Пройдёт время, и науку войны станут изучать по описаниям походов самого Наполеона, по его победам и пораже­ниям. Одно из таких сочинений – пятитомный труд офицера российского Генерального штаба П. А. Ниве «Отечественная война». Вышедший в Санкт-Петербурге в 1911–1912 годах, он должен был, по словам автора, «дать возможность каж­дому образованному русскому отчётливо и общепонятно ознакомиться с ходом Отече­ственной войны, не отступая от руководящих начал военной науки».

Сам Ниве последовательно прошёл полный курс военной науки сначала в Александровском кадетском корпусе, затем в Михайловском артиллерийском училище и, наконец, в Никола­евской академии Генерального штаба. С 1894 года Пётр Андреевич служил в Финляндском военном округе помощником старшего адъю­танта штаба. С 1903 по 1906 год был начальни­ком отделения канцелярии Финляндского генерал-губернатора. С 1906 года преподавал в Николаевской военной академии. С 1910 по 1913 год командовал 144-м пехотным Кашир­ским полком.

За время службы в академии Ниве написал и подготовил к печати монографию «Шведская война 1808–1809 годов», хрестоматию «Учебная книга истории военного искусства в России» (обе – Санкт-Петербург, 1910), а также ту самую пятитомную историю Отечественной войны 1812 года: в её основу легли лекции, которые Пётр Андреевич читал, будучи преподавателем академии. Об этом издании он писал: «Не стре­мясь к раскрытию новых фактов и истин, оно лишь объединяет известное, стараясь дать пол­ную военно-историческую картину “священной памяти двенадцатого года”. Будем надеяться, что в этих событиях нам откроется животворный источник новой духовной мощи для не менее славного будущего».

Действительно, более чем на восьмистах стра­ницах текста, при помощи ста сорока иллюстра­ций, включающих портреты военачальников, батальные сцены, карты полей сражений и схемы расположения войск на том или ином этапе бое­вых действий, автор предлагает скрупулёзный разбор всего хода русско-французской кампа­нии 1812 года. Как и полагается штабному офи­церу, Ниве прежде всего даёт подробную харак­теристику военного потенциала противобор­ствующих сторон. Вот как он описывает силы наполеоновской армии: «Располагая средствами 60-миллионного населения, не считая союзни­ков, – ибо, кроме Франции, Наполеон в то время фактически владел Италией, Далмацией, Илли­рией, герцогством Варшавским и государствами Рейнского союза, – он к 1812 году насчитывал в рядах своей армии в общей сложности 1187 тысяч человек. Но из них для вторжения в Рос­сию он мог назначить 608 тысяч (492 тысячи пехоты, 96 тысяч кавалерии и 20 тысяч осадного парка, инженерных войск и фурштата – обоза) при 1372 орудиях (в том числе 130 осадных) и 180 тысяч лошадей. Вся эта масса была разде­лена на двенадцать корпусов, не считая гвардии и резервной кавалерии (4 корпуса). Каждый пехотный корпус состоял из 2–5 пехотных диви­зий, 1–2 кавалерийских бригад, 2 батарей резерв­ной артиллерии и 1 понтонной роты, распола­гавшей средствами для наводки и исправления мостов. Каждая пехотная дивизия состояла из 2–7 пехотных полков с присоединением иногда одного или нескольких отдельных батальонов, двух батарей, роты сапёров. Некоторые дивизии в виде исключения имели в своём составе кавале­рию. Кавалерийские дивизии имели 4–6 полков конницы при 1–2 конных шестиорудийных бата­реях. Та конница, которая не вошла в состав кор­пусов, была сведена в 4 резервных кавалерийских корпуса». Именно «огромность» армии Наполе­она Ниве называет первой причиной его неудач, поскольку слишком большая масса войск замед­ляла движение и требовала больших продоволь­ственных запасов.

Как и большинство историков того времени, Ниве делит ход Отечественной войны на три периода. Первый начинается с момента вступле­ния наполеоновских войск на территорию Рос­сии и заканчивается соединением русских армий под Смоленском. Второй продолжается вплоть до выступления французов из Москвы. Он характеризуется стремлением Наполеона принудить русских к миру. Наконец, третий – это отступление Великой армии. Большое место в книге занимает описание действий партизан­ских отрядов, народной войны и ополчения.

Всячески подчёркивая патриотическую на­правленность своего труда, предпринятого с целью напомнить о славных страницах отече­ственной истории, Ниве стремится сохранить объективность: при описании боевых действий он говорит не только об успехах, но и о просчё­тах русского командования, приводит примеры храбрости и самоотверженности неприятеля. Общую тональность рассказчика можно про­следить на его анализе знаменитого Тарутин­ского сражения 18 октября 1812 года. Там, у не­большого сельца на калужской земле, русские войска перешли в контрнаступление. По за­мыслу М. И. Кутузова находившийся в отрыве от основных сил авангард французской армии под командованием маршала Мюрата следовало полностью уничтожить. Вместо этого из-за несогласованных действий воинских начальни­ков противнику удалось нанести лишь частич­ное поражение, которое, тем не менее, стало первой безусловной победой русского оружия в той войне. Вот что пишет об этом Ниве: «Под командою Мюрата находилось около двадцати тысяч со 187 орудиями, в том числе до восьми тысяч конницы. В состав авангарда входил поль­ский корпус Понятовского, резервная кавалерия и часть лёгкой конницы, выделенной из корпуса Даву. Местность, где располагались войска Мю- рата, не давала никаких выгод в смысле обо­роны и облегчала, наоборот, скрытое прибли­жение наступающего. Впадающая в реку Нару речка Чернишня, повсюду проходимая вброд, не представляла никакого препятствия, так как силы Мюрата располагались по обеим её бере­гам, растянувшись от устья Чернишни до деревни Тетеринки. Большой лес примыкал к левому флангу расположения французов и облегчал скрытый обход с фланга… Получив такие сведе­ния, генерал-квартирмейстер К. Ф. Толь с одним из своих офицеров произвёл несколько раз под­робную разведку этого леса и на основании сде­ланных исследований составил план атаки непри­ятельского авангарда… Вся армия разделена была на две части: правое крыло под началь­ством Л. Л. Беннигсена, в составе 2, 3 и 4 пехот­ных корпусов, 1 кавалерийского корпуса, 2-й кирасирской дивизии и 10 казачьих пол­ков должно было нанести главный удар в левый фланг неприятеля, скрытно продвинувшись через Деднёвский лес, а главные силы (6-й, 7-й, 8-й, и 5-й пехотные и 2-й, 3-й, 4-й кавалерийские корпуса) должны были поддержать атакою с фронта удар правого крыла. Главным силам приказано было состоять под командою М. А. Мило- радовича, но, как сказано было в диспозиции, “при оных и главнокомандующий армией нахо­диться будет”. Распределение каждой группы было следующее. Правое крыло разделено было на три колонны и резерв. Правая колонна графа В. В. Орлова-Денисова, состоявшая почти исклю­чительно из конницы (10 казачьих полков, пол­ков лейб-гвардии Драгунского, Уланского, Гусар­ского и Нежинского драгунского, конной бата­реи и 20-го егерского полка) должна была выйти в тыл левого фланга Мюрата. Средняя колонна (2-й корпус К. Ф. Багговута) направлена была на фронт левого крыла противника, так же как левая колонна (4-й корпус и 2-я кирасирская дивизия), под общим начальством графа А. И. Остермана-Толстого, причём обе они дол­жны были развернуться на северо-западной опушке леса. В резерв (за средней колонной) назначены 3-й пехотный и 1-й кавалерийский корпуса. Все войска Беннигсена, согласно дис­позиции, должны были с вечера направиться к селу Спасскому, переправиться здесь по наве­дённым мостам через реку Нару и затем, распре­делившись по колоннам, двинуться ночным маршем через лес с таким расчётом во времени, чтобы произвести нападение на рассвете. Что же касается до главных сил, то из них 5-й корпус назначен был в резерв, а 6-й корпус Д. С. Дохту­рова направлен правее всех с тем, чтобы дер­жать связь между главными силами и правым крылом. Все корпуса главных сил должны были переправиться через реку Нару у Тарутина и ещё до рассвета подойти к линии наших стороже­вых постов, имея конницу впереди, причём последняя, как только завяжется бой в войсках правого крыла, должна была броситься в атаку, поддерживаемая быстро следующей за ней пе­хотой. Егерским полкам приказано было идти в голове всех колонн, прикрывая их наступле­ние. План, составленный Толем, был по идее прекрасен. Нельзя не обратить внимания и на то, что разделение сил атакующего на две группы, из коих одна предназначалась для нане­сения главного удара, другая же для поддержа­ния этого удара с фронта, вполне сходится с со­временными на этот счёт воззрениями. Но сложность выполнения этого плана при разде­лении армии на несколько отдельных колонн, особенно при условии ночного движения по закрытой лесистой местности, требовала самой тщательной подготовки, особенно в смысле под­робного изучения самими войсками колонных путей, чего, к сожалению, несмотря на продол­жительное пребывание армии на стоянке в Тару­тине, сделано не было. В особенности важно было согласовать между собою наступление ко­лонн правого крыла. С этой целью Беннигсен отдал по своим войскам отдельную диспози­цию, согласно которой Орлов-Денисов с кавале­рийскою колонною должен был дойти до опушки Деднёвского леса и приостановиться у деревни Страшиловой, то же должны были сделать 2-я и 3-я колонны левее его, на одной с ним высоте, достигнув всех этих пунктов ночью. С рассветом атаку должен был начать 2-й корпус Багговута (т.е. 2-я колонна) на деревню Тетеринку, после чего 1-й колонне надлежало броситься в тыл противнику, на деревню Воро­нову. Несмотря на то что для указания путей 1-й и 2-й колоннам правого крыла прибыл сам пол­ковник Толь, прекрасно изучивший местность в лесу, ночное движение не удалось так, как было задумано. Колонны Беннигсена сбились в пути, блуждали, полки пересекали друг другу дорогу. В результате 2-й корпус для перехода менее 15 вёрст употребил 12 часов и вышел на опушку леса у деревни Хоросиной около 7 часов утра, 4-й же корпус настолько отстал, что Багговут не решился начать нападение прежде, чем он вы­ровняется с ним. Что же касается первой ко­лонны Орлова-Денисова, то она, единственная из всех, вовремя и без всяких помех прошла ещё до рассвета село Дмитриевское. Орлов-Денисов укрылся со своими казаками в лесу, поджидая появления остальных колонн и условленного начатия боя 2-м корпусом. Тем временем совер­шенно рассвело, и Орлов-Денисов, опасаясь, что будет с минуты на минуту обнаружен, решился начать атаку, надеясь, что остальные колонны близко и не замедлят к нему присоединиться… Как раз на опушку леса вышла голова 4-го пехот­ного корпуса (Тобольский пехотный полк), при котором находились принц Евгений Вюртем­бергский вместе с сопровождавшим его Толем. Видя смятение в тылу у противника, а также слыша пушечные выстрелы там, где должен был появиться корпус Багговута, принц Евгений, посо­ветовавшись с Толем, решил ввести в дело свои войска. Багговут вышел из леса с двумя голов­ными егерскими полками и прямо повёл их в атаку. Как только они вышли из леса на поляну, тотчас же французская батарея, стоявшая у де­ревни Тетеринки, осыпала их жарким огнём и нанесла сильные потери… Для разыскания заплутавшего в Деднёвском лесу 4-го корпуса от­правился лично генерал П. П. Коновницын, кото­рый сперва напоролся на отступавшую к речке Чернишне польскую пехоту, бывшую в стороже­вом охранении. Объехав неприятельскую ко­лонну по кружной дороге, Коновницын с боль­шим трудом разыскал в лесу Остермана-Толстого и передал ему требование графа Беннигсена: спешить как можно скорее к северо-западной опушке леса, куда и направил его. По выходе 4-го корпуса на эту опушку Беннигсен расположил его левее 3-го корпуса, так что против деревни Тетеринки оказалось сосредоточено 46 батальо­нов. Но сосредоточение это оказывалось уже не своевременным: неприятельские войска успели сняться с места своего расположения и пребывали в полном отступлении… Наше левое крыло, при ко­тором находился сам главнокомандующий, так и не приняло никакого участия в бою… Соединён­ный партизанский отряд Дорохова не успел выйти на Московскую дорогу так, чтобы преградить Мю- рату путь на Москву… Мюрат спокойно отвёл свои войска к Воронову и занял там довольно сильную позицию… Таким образом, Тарутинское сражение разыгралось совершенно несогласно с замыслом составителей его плана, и французскому аван­гарду вместо полного разгрома нанесено было только частичное поражение».

Артиллерист и преподаватель академии Ген­штаба, Ниве тщательно фиксирует всё то, что ему кажется заслуживающим внимания в исто­рии 1812 года с точки зрения военной теории и практики. Так, в описании сражения при Малоярославце он подробно говорит об удач­ных действиях русской конной артиллерии под командованием полковника Никитина, которая, «заняв высоту у кладбища, разила противника с близкого расстояния». При этом Ниве делает специальную ремарку: «Любопытная подроб­ность для современных артиллеристов: огонь батареи Никитина направлялся с возвышенного наблюдательного пункта (колокольни) специ­ально направленным туда офицером, как это делается в настоящее время!»

Давая высочайшую оценку твёрдости и реши­тельности императора Александра I, мудрости и прозорливости М. И. Кутузова, мужеству и готовности к самопожертвованию всей рус­ской армии, от солдата до генерала, Ниве возда­вал должное «ярким вспышкам военного гения Наполеона, а также редким примерам доблести и самоотвержения в его войсках». Как раз с этих позиций он характеризует результаты пере­правы французской армии через Березину, которую обычно называют жесточайшим пора­жением французского императора: «Что каса­ется действий Наполеона в Березинскую опера­цию, то в ней гений этого великого полководца проявил себя в полном блеске. В положении, из которого, казалось, не было никакого выхода, с истомлённой бедственным отступлением и почти утратившей организацию армией, обре­менённой огромными обозами и толпами отста­лых, почти без конницы и артиллерии, этот необыкновенный человек сумел притянуть к себе два более свежих корпуса, искусно обма­нуть противников, пользуясь промахом каж­дого, и ценою огромных жертв всё-таки спасти остатки армии. Без успеха, достигнутого Напо­леоном на Березине, не было бы возможно для него продолжать ещё три года отчаянную борьбу со всею Европой. Спасся он сам, спаслись лучшие его маршалы и генералы, спаслись луч­шие офицеры и унтер-офицеры… “Если Напо­леон выпутается сегодня, в нём сидит сам чёрт”, – сказал про него на Березине маршал Ней… Конечно, много помогло успеху счастли­вое стечение обстоятельств и вольные и неволь­ные ошибки русских военачальников. Но всё же на долю искусства самого Наполеона следует отнести немало. Будь на его месте другой, зау­рядный, полководец, ему никогда бы не суметь проявить столько находчивости, смелости и уменья руководить своими сподвижниками, подняв в них дух и энергию до степени наивыс­шего напряжения».

Завершая книгу, Ниве вновь говорил не только о военных, но и о нравственных уроках, которые следовало извлечь русскому обществу через сто лет после описываемых событий: «В наши дни повсеместной розни и разлада назидательно оглянуться назад и, обозрев подвиги прошлого века, оценить главную причину той конечной удачи, которой мы достигли. Эта причина – друж­ное единение всех без исключения составных элементов русского народа в общем стремлении освободить родную землю от вражеского наше­ствия… Сплотившись вокруг самодержца своей дружной стеной, русский народ не склонил перед дерзким врагом своей выи, а, собравшись с духом и силами, дал ему такой единодушный отпор, который надолго показал миру, какие стихийные силы таятся в нас и каких необычайных резуль­татов могут они достичь, если будут вызваны из спокойствия… История войны 1812 года, несмо­тря на недавние пережитые неудачи, должна воз­будить в нас веру в себя и в свои силы».

Уже через несколько лет история продемон­стрировала, насколько провидческими оказа­лись эти слова. Именно «рознь и разлад» явились причинами крушения Российской империи в 1917 году. Но Ниве этого не узнал. Он встретил Первую мировую войну, командуя 20-м Сибир­ским стрелковым полком. В ноябре 1914 года во время кровопролитных оборонительных боёв под Лодзью Пётр Андреевич был тяжело ранен. Из документов архива Военного министерства известно, что в январе 1915 года он получил назначение в резерв чинов при штабе Двинского военного округа с зачислением по армейской пехоте. 3 февраля 1916 года полковника П. А Ниве «исключили из списков умершим».

Ниве Пётр Андреевич (1869–1916)

Отечественная война. [В 5 т.]. Санкт-Петербург: Издательство В. К. Ильинчика; Типография Морского министерства, в Главном адмирал­тействе, 1911–1912. Т. 1. 1911. [6], 160, [4] с., 35 л. иллюстраций, карт. Т. 2. 1911. [4], 161–320, [4] с., 25 л. иллюстраций, карт. Т. 3. 1912. [4], 321–480, [4] с., 31 л. иллюстраций. Т. 4. 1912. [4], 481–640, [4] с., 26 л. иллюстраций. Т. 5. 1912. [4], 641–804 с., 24 л. иллюстраций. Комплект в пяти издательских цельнотканевых переплётах с золотым тиснением на крышках и корешках. Форзацы цветной печати. Тройной красный обрез. 27х19 см. Издание существовало в двух вариантах – подарочном (на плотной бумаге, с тройным золотым обре­зом) и общедоступном. Описываемый экземпляр принадлежит к основной части тиража.