Подлинное описание жизни французского мошенника Картуша (1771 год)

14 октября 1721 года Париж облетела сенсацион­ная весть: французской полиции удалось нако­нец арестовать неуловимого Картуша, главаря воровской банды, в течение многих лет дер­жавшей в страхе всю Францию. Сразу после его ареста у тюрьмы Шатле, где он содержался до перевода в Консьержери, начали собираться толпы любопытных в надежде увидеть леген­дарного разбойника. Для парижских аристо­кратов поездка в Шатле стала модным развле­чением, чем-то вроде посещения нашумевшего спектакля. Сам герцог Филипп Орлеанский, регент при малолетнем короле Людовике XV, сделал Картушу визит. С особым вниманием Картуша рассматривали актёры театра Комеди Франсез. Очевидно, предчувствуя, что Кар­тушу суждено в недалёком будущем превра­титься в популярного сценического героя, они старались запомнить его позы, жесты, мимику лица, чтобы потом, если представится такой случай, придать его художественному образу как можно больше сходства с оригиналом.

Не исключено, что многие из тех, кому посчастливилось тогда рассмотреть этого отчаянного, благородного и одновременно безжалостного, как говорили о нём, бандита, были поражены его субтильной внешно­стью. Картуш оказался 28-летним брюнетом маленького роста, с длинными волосами, тон­кими чертами лица и большими чёрными гла­зами. Его настоящее имя было Луи Доминик Бургиньон. Он родился в 1693 году в париж­ском квартале Куртий, где его отец занимался бочарным ремеслом. По мнению биографов, прозвище Картуш (это французское слово означает и «патрон», и «табличка с надписью») не отражало ни внешних признаков героя, ни свойств его личности. Оно произошло от французского варианта немецкой фами­лии Гартхаузен, которую носил отец Картуша у себя на родине в Гамбурге. К воровским делам Луи Доминик Бургиньон приобщился очень рано, ещё в иезуитском колледже, куда его определил отец, ничего не жалевший для воспитания сына. Если верить «Подлинному описанию», то именно желание ни в чём не уступать более состоятельным сверстникам определило судьбу мальчика из благочести­вой, но бедной семьи. Согласно другой версии, на путь воровства и мошенничества его тол­кнула какая-то корыстолюбивая красавица, в которую юный Картуш был страстно влю­блён. Изгнанный из колледжа, а потом и из дома, он нашёл приют у цыган, обучивших его основам «профессионального» мастерства. За короткую и насыщенную событиями жизнь

Картушу довелось заниматься различными ремёслами, исполнять должность осведоми­теля у лейтенанта полиции, а затем послу­жить в армии, где он приобрёл немало буду­щих компаньонов.

Банда Картуша, разделённая на две хорошо организованные группы, составляла в пору её расцвета около 2000 человек, принадле­жавших к разным социальным сферам. В неё входил, например, даже член семьи главного лакея регента Филиппа Орлеанского. Шантаж, налёты на частные дома, ограбления ювелир­ных лавок, нападения на дилижансы и кареты с гербами знатнейших особ королевства, кур­сировавшие из Версаля в Париж и обратно, - таков далеко не полный перечень занятий «картушцев». Несмотря на уязвимость положе­ния вождя при столь многочисленной бандит­ской армии, Картуша долго не могли схватить. Биографы думают даже, не объяснялось ли это тем, что его использовало правительство для устранения ненужных людей. Если Кар­туш, как глава банды, действительно участво­вал в политических интригах французского двора, то, возможно, в определённый момент его также решили устранить. Так или иначе, но как только за его голову была назначена внушительная награда, он был предан своим сообщником Грютусом, стоявшим во главе одной из групп «картушцев».

Ещё при жизни Картуша о нём сложилось мнение, прежде всего в народной среде, как о благородном разбойнике, который грабит только богатых и только для того, чтобы раз­дать награбленное бедным. Как и положено герою с подобной репутацией, первоначально на допросах Картуш не говорил ничего, хотя допрашивали его с пристрастием. Он наде­ялся, что сообщники, верные воровской при­сяге, придут освободить попавшего в беду предводителя. Однако, осознав через какое-то время, что никто уже на помощь не придёт, он рассказал полиции о самых громких из своих многочисленных подвигах и выдал более 350 человек.

Картуша колесовали на знаменитой Гревской площади Парижа 28 ноября 1721 года. В после­дующие четыре дня его изуродованное тело оставалось лежать на месте казни для удовлет­ворения любопытства и для назидания пари­жан. В целях лучшей организации этого своеоб­разного макабрического спектакля с желающих подойти поближе к «сцене», а их оказалось немало, взималась определённая плата.

Вскоре после казни Картуша началась его литературная «канонизация». В 1722 году в Брюсселе у книготорговца и издателя Р. Лё Троттёра вышло анонимное сочинение под названием «Histoire de la vie et du proces de Louis Dominique Cartouche et de plusieurs de ses complices» («История жизни и судебного разби­рательства Луи Доминика Картуша и многих его сообщников»). В 1767 году с французского оригинала был сделан перевод на немецкий язык, которым, в свою очередь, воспользовался капитан Матвей Неёлов при подготовке изда­ния 1771 года. Кроме капитанского чина, ука­занного в титульном названии книги, о Матвее Неёлове практически ничего не известно.

«Подлинное описание жизни французского мошенника Картуша» начинается «Сочинителевым уведомлением», любопытным, кроме всего прочего, попыткой извлечь назида­ние из столь отрицательного, но вместе с тем и привлекательного примера: «С невероятным желанием касающиеся до Картуша известии везде читаемы были. Одно имя помянутого мошенника, помещённое в какой-либо книге или надписанное представлением на позо­рище, довольно имело успеху, чтоб в народе произвесть удивительное желание сочине­ния их покупать. Сие любопытство оказалось не только во Франции, Голландии и Англии; но и все Немецких областей жители оказали столько же желания, сколько и Французы полу­чать известии о Картуше... Описание сие как из процессных его пунктов, так и из собствен­ного его Картушева признания, которое целой Париж из собственных его уст слышал, и коим он всех желающих его видеть, утешать тщился, собрано. Я и сам верю, что повествование сие некоторую пользу принести может. Образец, как сей человек неприметно наистрашней­шим чудовищем учинился, может нам служить к объяснению, чтоб мы ни одну погрешность мелочью не считали; ибо и малейшия престу­плении часто приводят нас в крайнюю поги­бель; таковы были и оныя, кои нещастного сего злодея нечувствительно в оную ввергнули».

Представленный в Библиохронике экземпляр книги не утратил, что случалось нередко, вкле­енный перед титулом портрет Картуша, грави­рованный известным художником-гравёром Г. Л. Флоровым. Переднюю крышку переплёта украшает золототиснёный суперэкслибрис: буквы «Г А О» под графской короной, что озна­чает принадлежность данного экземпляра графу Алексею Орлову, знаменитому спод­вижнику Екатерины II. Сведения о другом владельце книги содержатся в карандашной надписи, сделанной на обороте портрета Кар­туша. Из неё следует, что 6 апреля 1862 года «сия книга» находилась у коломенского купца Василия Михайловича Леонтьева. Такое сое­динение владельческих отметок лишний раз подтверждает непреходящую популярность «Подлинного описания жизни Картуша» и не только у неприхотливых читателей низовой литературы.

Подлинное описание жизни французского мошенника Картуша и его сотоварищей, собранное из производимых над ним процессных пунктов и других вероятных уведомлениев. С немецкого языка перевёл капитан Матфий Неёлов. Санкт-Петербург: [Типография Академии наук], 1771. 98 с. В цельнокожаном переплёте времени издания. Форзацы бумаги «павлиний хвост». Тройной красный обрез. На корешке ярлык красной кожи с золототиснёным заглавием и золототиснёным растительным орнаментом. 20х11,5 см. На передней крышке суперэкслибрис графа А. Г. Орлова. На обороте вклеенной гравюры с портретом Картуша надпись карандашом: «Сия книга Каломенскова Купеческава Сына Василя Михайлова Леонтьева (?) 1862 года 6 Апреля».

Орлов Алексей Григорьевич (1737-1808), граф, генерал-аншеф. Командовал русской эскадрой в Средиземном море. За победы над турецким флотом при Наварине и Чесме (1770) получил титул Чесменского. (Подробнее о нём см. первый выпуск Библиохроники.)